Форпост - Андрей Молчанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но как же мы будем жить дальше?
— Жить дальше? Да мы теперь только начинаем жить!
Они вышли под палящее степное солнце, сразу же наткнувшись на шеренгу стоящих плечо к плечу «стариков». Посередине шеренги, чуть выдвинувшись из нее, стоял дочерна загоревший Руслан, — ближайший друган Булавы, прожигая вышедших ему навстречу Корягу и Федора взглядом черных, залитых ненавистью глаз.
Коряга же, как ни в чем ни бывало, вразвалочку подошел к нему, приветливо улыбаясь. Сказал, игриво склонив набок голову:
— Привет от Булавы… — И тут же косо и быстро провел рукой над небрежно обвисшим ремнем чеченца с согнутой латунной пряжкой.
Доселе невидимый, прижатый к тыльной стороне руки нож, рассек гимнастерку, брюшину, и наружу к ужасу окружающих, нехотя и тяжко выпала фиолетовая груда кишков мало что соображавшего кавказца, тупо и непонимающе глядевшего на вылезшую из него наружу нелепую несообразность. В следующий миг шеренга распалась, а Руслан, подвывая, начал судорожно и безуспешно запихивать обратно свои бесценные внутренности.
Солдатики, одинаково дернув головами, как марионетки, отпрянули, а затем дали откровенного деру по закоулкам стройки. Шофер из гражданских, разгружавший полуторку со швеллером, широко раскрытыми, остановившимися глазами созерцал дикую картину невиданной прежде армейской стычки. Прилипшая к нижней губе папироска свисала к его щетинистому подбородку, обжигая его, но боли он, видимо, за страхом своим не чувствовал, тем паче, с ножом наперевес, все так же снисходительно улыбаясь, Коряга направлялся к нему. Федя следовал за товарищем, как сомнамбула.
Ему казалось, будто они прошли сквозь невидимую прозрачную стену, попав в какой-то иллюзорный в своем кошмаре мир, абсолютно и пугающе незнакомый. Он леденел в сознании того, что несколько уже канувших в никуда мгновений полностью искорежили его жизнь.
Коряга приставил нож к шее шофера. Сказал бесцветным голосом:
— Разделся до трусов, товарищ. Все понятно?
В ответ часто и мелко затряслась белокурая, выцветшая на зное шевелюра.
— Теперь… Деньги, ключи от колымаги…
Шофер, казалось, проглотивший окурок, стучал зубами и раздевался с такой быстротой, будто в одежду его залезла гадюка.
Через считанные минуты машина, окутанная клубами пыли, уже катила ровным степным проселком.
— Одежда — для тебя, — кивнув на ком шоферского барахла, сказал Коряга Феде, старающемуся изо всех сил удержаться на грани сознания. — Мой размерчик хрен сразу отыщешь. Только штаны проверь, не напустил ли он в них… Уж очень испугался товарищ…
— И куда мы теперь? — простонал Федя.
— На волю, — пожал огромными плечами Коряга. Он довольно уверенно чувствовал себя за рулем, хотя порой машина рискованно повиливала и дергалась строптиво и огорчительно от резко отпущенной педали сцепления. — Погуляем, сколько Бог даст… А то, знаешь, давай к сеструхе моей рванем, я знаю, как добраться… Тачку сменим, прибарахлимся… — Он раскрыл кошелек шофера, брезгливо встряхнул звякнувшую в нем мелочь. — Да, не разгуляешься… — молвил огорченно.
— Найдут нас у сеструхи твоей, — буркнул Федор.
— Ну, уж! — сказал Коряга. — Она дом родительский продала и к тетке съехала в глушь, там и прописки-то никакой. Тетка с год назад как окочурилась, одна девка на хозяйстве…
— Любишь сестру? — тупо спросил Федор.
— А-а как же! — широко и весело улыбнулся Коряга. — Мы с ней через многое прошли… Надежная девка, стойкая. Мы с ней росли без присмотра и без ухода, но зато вольготно, как волосы на известном месте. Естественно, хватало и всякого дерьма вокруг. Маманя пила, пока в ушах не забулькает, а папаша, попадись ему под пьяную руку, тренировался на нас, словно боксер на грушах. Только мы навострились смываться во время его кризисов, и наши порции люлей доставались мамане. Мне было четырнадцать лет, когда пришлось ее защитить, и дать этому уроду кувалдой в лоб. На этом наша семейка распалась. Произошел это… демографический взрыв. Прокурор так сказал, я запомнил. Родитель откинул копыта в больничке, кувалда была — ого-го! Меня — на малолетку, а маман через полгода закопали из-за проблем с циррозом. Оттянул я срок, вернулся к сестренке, дом за ней остался, потом за драку условный дали, а после — в армию, значит… — Он присмотрелся внимательно вдаль, обронил: — Интересная закавыка нарисовалась…
Федор, следуя его взгляду, узрел в далеке, на пустынной обочине какое-то неясное пестрое пятно, постепенно, с приближением к нему машины, обретающее формы ярко-желтого мотоцикла с аспидно-черными ручками руля и восседавшего на багажнике его коляски беспечного милиционера в синей униформе, лениво поднимающего вверх полосатый повелительный жезл.
— Видишь, — сказал Коряга в очередной раз окаменевшему от страха Федору, — как у нас все хорошо сегодня получается, прет масть…
Грузовик, притормаживая, стал останавливаться. Истомленный зноем милиционер, так и не поменявший позы, лишь отложил жезл на брезент коляски, отвернув в сторону лицо, и тут Коряга вдавил педаль газа в пол, машина ринулась вперед и, опрокинув хлипкое препятствие, остановилась.
Федор закрыл глаза. Окружившая его багровая мгла не принесла, однако, желаемого спасения от кошмара: из нее доносились какие-то звуки, среди которых отчетливо различился долгий и тягостный стон…
Милиционер! Они убили его! Убили!
Казалось, прошла вечность очередного отупелого ужаса, когда в кабину забрался Коряга, хлопнул дверью, доложил, осторожно и деликатно кашлянув:
— Теперь все в порядке. Имеем «ТТ», рублики, колечко золотое…
— А этот… — выдавил из себя Федя вопрос без интонации, на интонацию не хватило сил.
— Оклемается, шок… Ну, с ногой что-то… Придавил его, видать… Но за отменную службу медали, ясное дело, ему уже не получить… Тем более, — тряхнул перед носом Федора потертым пистолетом, — утрата пушки — дело високосное…
Через час столь же непринужденно и хладнокровно Коряга ткнул бампером попутно тащившуюся по дороге «Победу» с государственным номером и тут же вышел навстречу двум тучным гражданским типам в просторных пиджаках, шляпах в сеточку и мешковатых брюках, выскочившим из автомобиля с перекошенными от ярости лунообразными чиновными физиономиями.
«ТТ» мгновенно укротил начальственный гнев, готовый ушатами выплеснуться на балбеса-работягу, на поверку оказавшегося дюжим расхристанным солдатом, держащим в огромной лапе, обляпанной коростой явно чужой крови, несущую смерть сталь.
Через считанные минуты двое голых брюхатых мужчин, облаченных в трусы, носки и тропические шляпы «с вентиляцией», блестя изумленно стеклами интеллигентных очков, провожали скрывающуюся за горизонтом «Победу», уносившую их одежду, деньги, свертки с едой и бутылки с минералкой. Теперь в их распоряжении имелся только грузовик, скромно посверкивающий темно-зеленой защитной краской на полуденном пекле, только одно из колес грузовика было прострелено, ибо, сочетая полезное с приятным, Коряга проверил боеспособность трофейного оружия, одновременно исключив оперативную возможность погони с использованием покинутой им полуторки.
— Солдат, человек, лишенный всего, но способный на многое, — нарушая возникшую паузу, высказался Коряга оптимистическим тоном.
— И куда мы теперь? — вопросил Федор.
— Пока идут разные тары-бары, — ответил Коряга, — доберемся до ближайшего полустанка и рванем куда-нибудь наискосок… Потом соскочим где понравится, и попетляем прерией до следующего транспортного средства, торопиться нам некуда.
— А где спать будем?
— Конечно, мы найдем ночлег, — согласился Коряга. — Ночью в этой жестяной банке мы напердим так, что сдохнем от духоты и сероводорода. Хотя и это намного лучше, чем спать и срать в открытой степи и простужаться, чтобы все время текло из носа…
С высоты палило немилосердное солнце. Тонкие робкие облака истлевали в знойном жаре, струившемся с неба. Вокруг расстилалась бескрайняя равнина табачного цвета, изредка вспыхивающая всполохами кварца. Порой они обгоняли медленно ползущий трактор. Случалось им проезжать мимо крошечных глинобитных поселений с чахлыми деревцами и сколоченными из кривых серых досок сараями.
Не отрываясь от руля, Коряга ознакомился с конфискованными документами ограбленных «шляп», зачитал:
— Командировочное… Попугаев Филимон Архипович, уполномоченный по вопросам закупки крупного рогатого скота. Пригодится, профессия легкая, а документ серьезный… И штаны его мне, вроде, в размер. А вот пиджачишко навряд ли натянется, узок Попугаев в кости, порода слабая…
И тут волшебным миражом в пустыне предстал перед беглецами небольшой городишко, над беленым кирпичом приземистых строений которого возвышались несколько производственных труб, украшенных датами их монументального возведения.