Стеклянный ангел - Зухра Сидикова

— Но ведь он ничего не знает. Он думает, что ты ждешь его.

— Ну так ты напиши ему, чтобы он не думал больше… не думал обо мне.

— Как я могу ему такое написать, Яся? Ведь это он из-за тебя в тюрьму попал.

— Нет, Надя, не из-за меня, не из-за меня. Он всегда сначала делает, а потом думает.

— Но ведь он вступился за тебя.

— Я его об этом не просила. Ничего бы этот мужчина мне бы не сделал, поговорил бы и ушел.

— Разве ты не помнишь, что он тебе говорил?

— Ну и что? От этих разговоров не жарко, не холодно. Это всего лишь слова. Я их постоянно слышу за спиной, ну и что? Красивым женщинам всегда это предлагают, зачем он в драку полез, зачем он убил этого парня?

— Он не убивал его, ты ведь знаешь, это был несчастный случай.

— За несчастный случай восемь лет не дают. И вообще перестанем об этом, все давно решено, я люблю другого человека, неужели ты не понимаешь?

— Я ничего не понимаю, Яся, не понимаю.

— Нет, ты все прекрасно понимаешь. Извини меня, но ты просто придуриваешься. Впрочем, как и всегда. Только не говори, пожалуйста, что ты расстроена из-за того, что я его разлюбила. Ты любишь его с тех самых пор, как я тебя знаю. Думаешь, я была слепой дурой, и ничего не видела? Думаешь, он ничего не видел? Ты любишь его!

— Я люблю вас обоих, и хочу, чтобы вы были счастливы.

— Ну, конечно, а ты будешь со стороны смотреть, как мы будем счастливы. Будешь нам постельку стелить и свечку держать.

— Перестань, Яся.

— Это глупо, понимаешь, глупо! Ты не хочешь жить своей жизнью. Ты живешь моей! Это неправильно, понимаешь, неправильно! Я люблю тебя и благодарна тебе за твою заботу, но нельзя так, нельзя! Ты должна жить своей собственной жизнью. Ты любишь тех, кого я люблю, ненавидишь то, что я ненавижу. Ты все время беспокоишься обо мне, ходишь за мной по пятам. Я больше так не могу!

— Ладно, — сказала Надя, — я больше не буду тебя беспокоить. Освобожу тебя от себя.

Она оделась у двери. Обуваясь, немного помедлила, ждала все-таки, что Яся остановит ее. Но та легла под одеяло и укрылась с головой.

Надя вышла, осторожно прикрыв за собой дверь, спустилась во двор.

Снег все падал и падал. Она спустилась по ступенькам и пошла вперед, проваливаясь в сугробы. Обернулась на окно на втором этаже, единственное, которое светилось. Постояла немного, и пошла назад.

Открыла тяжелую дверь и вошла в холл. И здесь на нее налетела Яся.

— Надя, я так испугалась, что ты уйдешь. Прости меня, пожалуйста, прости. И не уходи от меня. Как я буду жить без тебя? Я не смогу…

— И ты меня прости, Ясенька, — Надя обняла подругу, — и я без тебя не смогу…

Снег шел до самого утра, и до самого утра Надя не могла уснуть, все прислушивалась к дыханию безмятежно спящей Яси.

Глава десятая

На следующий день он отправился в «Олимп». Два часа истязал себя тренажерами, изредка поглядывая через стеклянную стенку в соседний зал, где Алиса в обтягивающих лосинах и золотистой маечке учила группу женщин, как бороться с ненавистным целлюлитом.

После тренировки Миша заглянул к директрисе. Та вспомнила его, сначала заулыбалась, потом встревожилась.

— Что-нибудь случилось? Есть какие-нибудь жалобы?

— Нет, нет, — успокоил он ее, — все в порядке. У вас замечательный зал, и вы отличнейшая хозяйка. Злата Юрьевна, я к вам с просьбой.

— Да, да, пожалуйста, Михаил, слушаю вас внимательно, чем могу, помогу.

— Злата Юрьевна, я хотел узнать об индивидуальных занятиях. Хотелось бы еще дома позаниматься. Не могли бы вы посоветовать мне личного тренера?

— Личного тренера? К сожалению, Лилечка — наш лучший тренер — уехала в Испанию, и неизвестно, когда вернется. У Оли загрузка полная. Может быть, Артем или Жора.

— Нет, нет, — протестующе засмеялся Миша, — мне только девушку.

— Девушку… — озадаченно проговорила директриса, — где же вам взять девушку? У меня девочек молодых много, но ведь вам нужно опытного тренера. Не могу ведь я вам послать кого попало.

— Вообще-то мой приятель, который брал у вас в клубе индивидуальные занятия, посоветовал мне одну девушку-тренера, очень хвалил. Но вот я забыл, какое он имя называл. А теперь не могу до него дозвониться. Вы не помните такого — Боровиков Вениамин Витольдович?

— Нет, что-то не припоминаю. Я сейчас в журнале посмотрю, у меня все клиенты и их тренеры записаны. Так, Боровиков Вениамин Витольдович… Нет, такой в моем журнале не числится.

— Странно, — совершенно натурально удивился Миша, — наверное, я что-то напутал. А может быть, ваши тренеры занимаются в обход клуба? Ведь так, наверняка, выгоднее. Делиться не нужно, сумму, выплаченную клиентом, можно целиком оставлять себе.

— Вообще-то мы это не приветствуем, но вы правы, бывает и такое, конечно. Мы ведь не можем контролировать наших работников вне клуба. Бывают, они знакомятся здесь с клиентом, а потом домой к нему ходят заниматься.

Злата Юрьевна явно расстроилась. Впрочем, ненадолго. Вспомнила, наверное, что от огорчений появляются морщины, с которыми она так мужественно воюет последние десять лет.

— Знаете, как мы с вами сделаем, Михаил? Приходите через месяцок, и я обязательно найду для вас самого лучшего тренера. Договорились?

— Договорились! — бодро ответил Миша, а про себя подумал: «Елы-палы, и где ж мне теперь искать эту красотку, которая вместо того, чтобы научить клиента делать ласточку, придушила его, как собаку?

— Подождите, Миша! — услышал он голос за спиной.

Обернулся. К нему шла Алиса. В легком плащике, волосы развеваются по ветру. Улыбается так, что сердце замирает.

— Миша, я вас попросить хотела…

Состроила милую гримаску, губки сложила бантиком. «М-м-м, — мысленно облизнулся Миша, — так бы и съел…»

— Не смогли бы вы отвезти меня в одно место? Опаздываю страшно. Даже такси не успею вызвать. Меня один человек обещал отвезти, но видимо забыл, — она досадливо пожала плечами. — Очень подвел.

Миша с тоской взглянул на свою развалюху, незаметно пнул колесо ногой. Чертова колымага, встанет где-нибудь по дороге, позора не оберешься. Санек правда обещал, что какое-то время старушка продержится — может, рискнуть?

— Да, конечно, — ответил с улыбкой. А что делать? Разве можно ей отказать. Эх, будем надеяться, что старушка-развалюшка хотя бы на этот раз не оконфузит.

Девятка не подвела, довезла без особых эксцессов, пару раз только фыркнула недовольно, да на повороте заглохла. Но, Миша быстренько подсуетился, тронули дальше.

Алиса указывала дорогу.

Подъехали к одноэтажному зданию. В окнах пламенел электрический свет, съезжались машины.

— Спасибо, — сказала Алиса, — вы просто спасли меня.

— А что у вас здесь? — полюбопытствовала Миша. — Свидание?

— Почти… По крайней мере в рифму. Соревнование.

— Соревнование? — удивился Миша. — Ой, как интересно! А мне можно?

— Ну, если хотите. Можете войти. Там, правда, по приглашениям, но я скажу охранникам. Вы проходите и садитесь. Поближе к сцене. А я побежала. Я первая выступаю.

Она убежала. Миша, закрыв машину, отправился следом.

В просторном зале полумрак, зрители сидят полукругом вокруг небольшой сцены, в центре которой — шест.

Миша присел на свободное место во втором ряду. Завертел головой, любопытствуя: что за местечко? Приготовил потихонечку фотоаппарат. Интересно — не прогонят, если он пару раз щелкнет? Похоже, нет, — подумал с облегчением, — вон еще кое у кого камеры. Значит, можно.

— Это что стриптиз? — услышал он слева. Спрашивал интеллигентного вида парень в очечках у своей соседки, блондинки в черном кружевном платье, больше похожем на пеньюар.

— Нет, это не стриптиз, — горячо возразила блондинка. — Это спорт, понимаешь? Самый настоящий спорт. Сейчас мы увидим соревнования по стриппластике. К стриптизу все это имеет самое отдаленное отношение.

— Но ведь это шест. Такой же, как в стриптиз-шоу, — настаивал парнишка.

— Ну и что?

— И они почти голые, посмотри.

— Так положено, им должно быть удобно. И потом: так лучше видна работа мышц тела.

Неожиданно погас свет. Зрители затихли.

Вступила музыка. Большое желтое пятно вспыхнуло в дальнем, самом темном углу сцены и, медленно подрагивая, поползло в центр, туда, где прижавшись к шесту, грациозно выгнув спину, так что длинные волнистые волосы касались пола, стояла девушка. Миша не сразу узнал Алису.

Он никогда не видел ее в таком образе, и теперь почувствовал, что внутри него словно что-то замерзло, и этот снежный, колющийся, впрочем, приятно, комочек медленно сползает от груди к животу и ниже, туда, где…

Он свел колени и конфузливо огляделся — не заметил ли кто из соседей этой его ненормальной реакции на то сногсшибательное, что происходило на сцене.