Дожить до весны - Мария Морозова

class="p">…Доктор Столь всхрапнул, резко дернулся и проснулся. Он растерянно заморгал, озираясь по сторонам и пытаясь понять, что происходит. С его укрытых пледом коленей с тихим шелестом слетела газета. Часы на каминной полке сообщали: уже пошел третий час ночи. Стоящий на журнальном столике стакан молока давно остыл.

Доктор бросил на него растерянный взгляд, потер затылок и немного неуклюже поднялся с кресла. Это ж надо было – заснуть в гостиной, сидя в неудобной позе. Какое пренебрежение к собственному здоровью. И зачем он вообще пришел сюда? Еще и молоко принес, которое обычно пьет в кровати. Завтра точно разноется спина, и придется мазать ее вонючей мазью на травах и жире.

Вздохнув, мужчина бросил взгляд на недопитое молоко и отправился в спальню. Нужно выспаться перед работой. И завязывать с чтением газет на ночь. Хороший сон – залог здоровья. Доктор знал это, как никто другой.

ГЛАВА 12

В припортовом баре «Пьяная устрица» было как всегда шумно и многолюдно. Это заведение не считалось совсем уж притоном, но люди спокойные и приличные старались сюда лишний раз не заходить. Портовые рабочие, матросы разной степени трезвости, необремененные моралью женщины – вот кто обычно заседал в «Устрице». Хватало тут и тех, кто был нечист перед законом и просто не желал светиться в другом месте.

Впрочем, выпивка и еда в «Устрице» были вполне приличными, обслуга умела держать язык за зубами, а огромный лысый вышибала бдительно следил за порядком в зале и не давал буянить. Так что бар не пустовал никогда.

Вот и сейчас, все стулья были заняты. Воздух пах едой и табаком, звенел смех фривольно одетых девиц, а алкоголь лился рекой. Дальний от входа столик, который стоял чуть в стороне от остальных, между стойкой бармена и глухой стеной, по негласным правилам принадлежал компании контрабандистов, любившей обсуждать в «Устрице» свои дела или просто отдыхать. Они всегда платили щедро, не напивались до невменяемости и не доставляли проблем. Но у старого бармена Болли, не просто ежедневно стоявшего за стойкой, но и владевшего баром уже почти шестьдесят лет, была настоящая чуйка на неприятности. И сегодня эта самая чуйка разыгралась не на шутку, заставляя прислушиваться к негромким разговорам.

Там сидели шестеро. Болли хорошо знал их всех, но тот, которому внимали остальные, никогда ему не нравился. Тощий бандит с редкими рыжими волосами и золотым зубом, из-за которого он получил незатейливую кличку «Зуб», был слишком уж скользким и подловатым. И сейчас хозяину «Устрицы» казалось, что тот задумал что-то очень нехорошее.

Болли сунул свою сигарету в пепельницу, махнул тряпкой по стойке, делая вид, что стирает мусор, и шагнул в сторону столика.

– …тебе неймется? – услышал он обрывок фразы, которую произнес капитан Рок – огромный бородатый детина со шрамом на пол-лица.

– Да надоело все, – произнес Зуб и скривился. – Сколько мы под ним ходим? Всю жизнь.

– Ну и что? – пробубнил в кружку с элем седой Горт. – Все всегда под кем-то ходят.

– Так это ж по-разному можно. Нам что? То нельзя, это нельзя. Или подчиняйся, или вали, или того… А Эрнефъялл – город богатый. Тут такого можно наворотить…

– Угу, – хмыкнул старый Магнус. – Думаешь, тебе с рук сойдет? Будешь беспределить, так не Мастер, а следаки поймают.

– Во-о-от, – протянул Зуб. – А следаки тут вообще оборзели. Помните, пять лет назад какой шухер был? Чуть всю контрабанду не прикрыли. Полгода пришлось сидеть тише воды, ниже травы. И Мастер наш хваленый ничего не сделал.

– А что он должен был сделать? – Горт прищурился.

– Да неужели на эту Ирию Райс никакой управы не найдется? Запугать, подставить или вообще замочить… Что за теневой король, который законников к ногтю прижать не может?

Старый Магнус только покачал головой и хлебнул из своей кружки. Он многое в жизни повидал, умел собирать слухи и грамотно ими распоряжаться, поэтому хорошо понимал: стоить тронуть Ирию Райс, которая уже давно носила фамилию своего мужа-лорда, и теневой Эрнефъялл захлебнется в крови. Крови тех, кому придет мстить Раэн д’Эстар.

А Зуб все больше и больше распалялся.

– Да кто этот Мастер вообще такой? Никто его не видел, никто его не знает. Им стращают уже духи знают сколько лет. Может его вообще не существует, а? Одна сплошная липа.

Горт и Рок переглянулись.

– Нам нужен настоящий главарь. Сильный, чтоб ничего не боялся, даже законников. И чтоб мы весь город в руках держали, а не город – нас.

– Скажи еще, что у тебя и кандидат на примете есть, – хмыкнул Горт.

– Может и есть. Давно уже пора было….

Зуб жарко зашептал своим собеседникам. А Болли скривился, кивнул подошедшему к барной стойке здоровяку и развернулся к кранам с элем. Неладные дела творились в теневом Эрнефъялле. И хозяину «Пьяной устрицы» это ох как не понравилось. Он ценил сытую и стабильную жизнь, любил свою «Устрицу» и не хотел, чтобы в городе начиналась свара за место теневого короля.

Обеспечив пивом всех желающих, он написал коротенькую записку и подозвал паренька, помогавшего в зале. Нет уж, война – это всегда плохо. Поэтому старина Болли сделает все, чтобы ее предотвратить.

***

Зуб, он же Роберт Фитц, брел домой, насвистывая под нос незатейливую мелодию. Несмотря на расслабленный вид, взгляд бандита внимательно скользил по сторонам. Мало ли, у кого кошелек будет соблазнительно торчать из кармана. Или кто забудет запереть дверь, убегая на свидание. Солидное вознаграждение, полученное от нового шефа за «подрывную» деятельность, грело карман, но Зуб никогда не упускал возможность обогатиться. Деньги и красивая жизнь – вот и все, что его волновало. И деньги эти он предпочитал получать самым незатратным способом.

Когда-то родители выгрызали ему по этому поводу мозг. Иди учись, иди работай… Нет, Зуб был слишком хорош для такой заурядной жизни. Он не хотел торчать в какой-нибудь конторе или на заводе, пресмыкаться перед начальством и следовать занудным правилам. Гораздо проще и приятнее оказалось пощипывать тех, у кого были лишние деньги. А лишними их Зуб искреннее считал только потому, что они принадлежали не ему.

Эрнефъялл, куда новоявленный бандит сбежал от родительского гнета, оказался местом сытым и богатым. И первое время Зуб был искренне