Мишень для Слепого - Андрей Воронин

После их первого такого маневра Глеб решил не испытывать судьбу и поотстал. А когда машины свернули во второй раз, он проехал квартал вперед и зарулил в параллельную улицу. Гнал он по ней так, что выехал к перекрестку на две минуты раньше белой «волги». Разминулся с ними нос в нос. Рисковать больше не следовало – если он еще раз окажется в поле зрения, то не оставит никаких сомнений на свой счет.

«Ну и задача, – подумал Глеб, – я должен его охранять, да еще при этом прятаться… Но и эта задача выполнимая».

Сиверов заехал во двор, оставил машину и с сумкой на плече вышел к стоянке такси.

– Поехали, – бросил он шоферу.

– Куда?

– Я буду показывать.

Абсолютно не подавая вида, что он следит за машинами, Глеб то и дело отдавал распоряжения:

– Тут направо… Тут перестройся в левый ряд, – говорил он, заметив, как у головной «волги» включается левый поворот.

– Ты что, мужик, сам не знаешь, куда едешь? – удивился шофер.

– Да нет, просто адреса не помню. Только зрительно. Всего раз бывал там, тоже на такси с друзьями ехали.

Вот теперь тот маршрут и откручиваю в голове назад.

Ехал бы первый раз туда на общественном транспорте, хрен бы тебя взял.

Глеб увидел, что две «волги» заехали во двор какого-то дома, и попросил водителя остановиться. Быстро рассчитался с ним, вышел на тротуар.

Дом не был похож на гостиницу. Нижний этаж – магазин, верхние этажи – жилые.

«Скорее всего, – подумал Глеб, – его решили поселить в одной из оперативных квартир ФСК. Что ж, сейчас я узнаю, в какой именно».

Он подошел к телефону-автомату, снял трубку, приложил к уху и стал внимательно следить за фасадом дома. Сумерки уже сгустились, в большинстве окон горел свет. Он знал, что оперативные квартиры обычно располагаются на верхних этажах домов – так спокойнее.

Меньше вероятность прослушивания, легче наблюдать за улицей и в случае чего можно уйти через крышу. Иногда, правда, их располагают на первых этажах домов, но тут Глебу гадать не приходилось, так как первый этаж целиком занимал огромный промтоварный магазин.

Он смотрел на окна пятого этажа. В одном из них сперва показался слабый свет – скорее всего, зажгли лампочку в прихожей и она отсвечивала в тонированном дверном стекле, – затем ярко загорелась пятирожковая люстра под потолком, купленная наверняка еще в советские времена. И через несколько секунд в окне возник силуэт крепко сложенного мужчины. Мужчина поднял руки – задернул шторы.

«Ну вот, ребята, стоило ли огород городить? Не проще ли было вам сразу сообщить мне адрес, а не устраивать гонки по городу?»

Глеб бодрым шагом пересек улицу, подошел к подъезду и посмотрел на табличку с номерами квартир.

«Квартира номер двадцать четыре», – тут же вычислил он и отошел в глубь двора, поскольку предположил, что вскоре машины отъедут, а ему надо было знать точно, остался ли генерал Разумовский в оперативной квартире или уехал вместе со своими людьми.

Через какое-то время из подъезда вышли двое мужчин, встретивших генерала на аэродроме, и один водитель. Сели в одну машину – в белую «волгу» – и укатили. Черная осталась стоять у подъезда. За ветровым стеклом мигал красным огоньком сигнализатор противоугонного устройства.

Машину Сиверов оставил не очень-то далеко отсюда. Он уже начал ориентироваться в городе: на такси до брошенного «уазика» езды минут семь, не больше. Глеб подумал, что стоит рискнуть. Вряд ли Разумовский собирался покинуть квартиру в ближайшее время, иначе бы не отпустили шоферов.

«С дороги ему надо как минимум помыться и перекусить. Так что время у меня есть».

Сиверов еще раз осмотрелся: нет, никто следом за ними не приехал, и жизнь генерала ФСК по-прежнему была вне опасности.

Для Глеба оставалось загадкой, зачем Разумовский прилетел именно в Калининград. Разгадай ее Глеб – и его задачи упростились бы, но пока не подворачивалось удобного случая разузнать, что именно задумал генерал.

…Через пятнадцать минут Сиверов уже поставил УАЗ во дворе соседнего дома и под покровом темноты поменял на нем номера, предусмотрительно положенные в сумку. Теперь «уазик» считался зарегистрированным в Калининградской области.

Машина Сиверова стояла в соседнем дворе удачно – так, что из ее окон можно было видеть окна квартиры, где расположился Петр Павлович. И Глеб решил немного вздремнуть, чтобы накопить силы, которые, возможно, понадобятся ему завтра. Он спал вполглаза, то и дело просыпаясь, и каждый раз видел яркий свет, горевший в окнах пятого этажа.

«Генерал не один, – думал в промежутках между короткими сновидениями Сиверов. – Никому не придет в голову нападать на него в квартире. Окно плотно зашторено, так что и снайперу здесь делать нечего. Конечно же, человеку, убившему гравера, управляющего делами и генерала-отставника, было бы сподручнее и тут инсценировать или же несчастный случай, или же разбойное нападение. Но действующий генерал – неподходящая мишень, мало кого убедит подобная инсценировка».

Глеб опустил спинку сиденья и вновь закрыл глаза.

Рядом с ним лежала карта и тяжелый бинокль. Сиверов спал короткими урывками – по минуте, по две – не зная, сколько времени ему еще придется отдыхать. И быть может, этот отдых затянется, станет не в радость.

«Вдруг Разумовский не выйдет из квартиры до завтрашнего вечера… Но то, что машина у подъезда одна, облегчает задачу – значит, поедут все вместе», – рассуждал Глеб, когда вновь проснулся.

На толстом суку, склонившемся над его машиной, сидели две кошки, свесив хвосты, и противными голосами мяукали. Сперва Сиверов хотел прогнать их, но потом решил, что так все же веселее. Вскоре одна из них убежала, скрывшись в темноте, и оставшаяся кошка замяукала совсем другим тоном – призывно и ласково.

Прошло не больше минуты, и на дерево по шершавому растрескавшемуся стволу принялись карабкаться четыре маленьких пушистых котенка. Их мать не торопилась никому помогать, а только призывно мяукала.

Вскоре все четверо очутились на ветке и расселись рядком, свесив свои тощие, как у крыс, хвостики. И вдруг кошка опустила голову вниз, а затем, легко оттолкнувшись от ветки, с грохотом соскочила на капот «уазика».

Глеб даже вздрогнул от неожиданности. Котята забеспокоились, жалобно запищали. А кошка сидела на капоте, кося зеленым глазом на Сиверова, и продолжала мяукать.

«Ага, она их прыгать учит!» – Глеб наконец-то понял, чего добивается кошка.

Ему показалось, что котята толкают друг друга.

«Трудно спрыгнуть первому, – подумал Сиверов. – Стоит соскочить одному, и другие посыплются за ним следом».

Сиверов сидел и ждал, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть котят. Уж очень забавное было зрелище. Он пытался угадать, кто из котят решится прыгнуть на машину первым.

«Наверное, самый большой. Ему должно быть стыдно перед братьями и сестрами», – усмехнулся Глеб.

Но самый большой котенок явно не спешил. Он предпочитал, чтобы геройский поступок совершил кто-нибудь другой, и боком подбирался к самому маленькому котенку, который застыл в ужасе, хоть и понимал, прыжка не избежать, но страшился сделать его первым.

«Ничем животные не отличаются от людей, – подумал Сиверов. – Усатые-полосатые ведут себя, точно мальчишки на верхней площадке вышки для прыжков в бассейне. Гордость не позволит им спуститься вниз по лестнице, но прыгать первым никому не хочется».

Мяуканье кошки-матери стало более настойчивым и даже немного угрожающим, будто она говорила: ну, смотрите, если из вас сейчас никто не прыгнет, я взберусь на дерево и сама сброшу вас вниз.

Сиверов пожалел, что находится в машине один, а то можно было бы делать ставки, определяя котенка, который прыгнет первым. И он решил сыграть сам с собой.

«Первым прыгнет на капот самый маленький», – загадал он и, достав сигарету, осторожно прикурил ее, прикрывая огонек зажигалки рукой, чтобы не испугать бдительных животных.

Котята только беспомощно попискивали. И вот раздался совсем слабый, но отчаянный звук – «Мяу!». Самый маленький котенок, на которого мысленно поставил Глеб, закрыв, наверное, глаза от страха, тенью мелькнул за лобовым стеклом и шлепнулся на капот машины. Сиверов увидел испуганные глазенки перед самым стеклом, розовый носик, из которого текла кровь. Вероятно, котенок ударился мордочкой о капот. Остальные котята тоже попрыгали на машину.

Кошка соскочила на землю и вновь вскарабкалась на дерево. Теперь ей уже не нужно было подгонять своих детенышей, они один за другим лезли вслед за ней. Во второй раз обошлось безо всяких заминок, все четверо шустро спрыгнули на капот и тут же снова отправились на дерево.

"Ну вот и произошло, – негромко рассмеялся Глеб. – Страх побежден. И самое удивительное, теперь первым прыгает самый большой котенок – тот, который боялся больше остальных. Интересные все-таки вещи иногда увидишь по ночам… – Глеб вспомнил свой московский двор, в который возвращался обычно ночью. – То застанешь какую-нибудь парочку влюбленных в подъезде, то спугнешь бомжа, вытаскивающего из контейнеров пустые бутылки. И тогда понимаешь: сила жизни в ее повседневности. Не в том, что придумали и осуществляют политики, а в том, что кошка научила прыгать котят с дерева, в том, что бомж сдаст бутылки и сможет купить пиво. Сила жизни в том, что при любом строе, при любом правительстве молоденькие парень и девушка попробуют неумело заняться в подъезде сексом. Это только вознесшимся на вершину власти кажется, что уйдут они – и мир рухнет. Нет, оттого, что у вершины пирамиды отвалился маленький кусочек, она не развалится.