Город темной магии - Магнус Флайт

Сара решила, что Поллине, наверное, понравится поющий фонтан перед Летним дворцом.

Они уселись на скамейку, лицом к идущей вокруг дворца арочной аркаде.

– В Праге что-то происходит? – спросила ее Полс напрямик.

Сара заколебалась. Она не желала втягивать Поллину во взрослые игры и прочие неприятности.

– Давай, Сара. А если ты будешь молчать, я задержу дыхание и упаду в обморок, и тогда тебя арестуют за жестокое обращение с детьми, – произнесла Полс угрожающим тоном.

Сара рассмеялась деловитому тону девочки и выложила ей все, что с ней случилось. Ну, почти все – она умолчала о неловких моментах, вроде секса с Максом в туалете и возле статуи. Зато она сказала, что их арестовали за пребывание на территории в ночное время.

История пестрела захватывающими подробностями. Смерть Щербатского. Распятие, найденное у Сары на кровати. Заметка Щербатского о предновогоднем письме князя Лобковица к ЛВБ, которое она пока не смогла найти. Ацтекский амулет. Письмо к Максу от служащего отеля в Венеции. Послание к Юрию Беспалову с жалобами относительно пропавших предметов. Смерть Энди. То, что Сара и Макс вместе учились в одной школе в четвертом классе, и то, что князь послал Николаса предварительно ее прощупать… Набрав воздуха, Сара сделала небольшую паузу, а затем сообщила Полс о таинственном снадобье, позволившем ей посетить прошлое – или увидеть его следы. Она не стала описывать представшие перед ней мрачные картины, сосредоточившись на той части видения, где фигурировал Бетховен. Подумать только, она едва не стала свидетельницей игры Луиджи!

– Он сказал «Бессмертная Возлюбленная», – добавила она. – И я почти уверена, что он обращался ко мне!

Сара ожидала, что новости взволнуют Поллину, но, как ни странно, девочку больше заинтересовало не путешествие в прошлое, а письмо к Юрию Беспалову и смерть Энди Блэкмана, шпионившего за Майлзом.

– Я тоже навела кое-какие справки, – заявила Полс, наклоняясь, чтобы потрепать огромную голову Бориса. – Мэтт ведь научил меня проводить исторические исследования на моем компьютере с голосовым управлением.

Репетитор Поллины имел указания обучать девочку всему, что та захочет узнать, но порой Сара с тревогой думала, что ему следовало ограничиваться практическими вещами – например, получению необходимых житейских навыков. Впрочем, Полс смогла добраться до Праги почти в одиночку – помощь Хосе и Бориса, конечно, была минимальной.

– После того, как тебе предложили работу во дворце, я решила, что нам надо проверить, куда разошлись вещи из наследия Лобковицев, – продолжала Поллина. – Оказывается, нацисты вели подробную опись всех экземпляров, а при коммунистах дела велись кое-как. Официально ценные вещи передавали во временное пользование таким организациям, как Эрмитаж или Пушкинский музей, но в действительности их часто отдавали крупным партийным чиновникам в качестве подарка или взятки. Например, Евангеларий десятого века, где содержались тексты четырех Евангелий, попал сперва к Брежневу, а затем перешел к его любовнице. Только в две тысячи восьмом году книгу обнаружили на аукционе в Мурманске и вернули законному владельцу.

Поллина зашлась в приступе кашля. Борис заскулил, положил морду ей на колени и принялся лизать руку хозяйки.

– Ты обращалась к доктору? – спросила Сара, когда Полс перестала кашлять и перевела дыхание.

– Но большая часть коллекции хранилась в Чехословакии, – проговорила та, игнорируя вопрос. – Коллекцией распоряжался Национальный музей, находившийся в том самом здании, где ты сейчас живешь. А директором Национального музея с шестьдесят пятого по восьмидесятый год был Юрий Беспалов, который работал на КГБ.

Сара нахмурилась.

– Полс, – вымолвила она. – Я справлялась о Беспалове после того, как нашла письмо в библиотеке в Нела. Да, он был директором музея. Но нигде не говорилось, что он работал на КГБ.

– В определенных кругах данный факт хорошо известен, – заметила Полс, упрямо выпятив нижнюю губу.

– И ты вхожа в эти круги?

Поллина вздохнула.

– Сара, ты вообще слышала о такой вещи, как интернет?

– Ладно! – Сара улыбнулась. – Продолжай, пожалуйста.

– Я пыталась выяснить все, что касалось возврата Лобковицам их имущества, и вдруг наткнулась на статью о «Совете по американско-чешским культурным связям». там упоминалось, что в Совет входит Шарлотта Йейтс – а она ведь сенатор, – и мне стало любопытно. Потому что, понимаешь, возникает вопрос: зачем? С какой стати ей вдруг интересоваться чешской культурой? Было бы понятно, если бы она вдруг обнаружила, что у нее предки чехи, как у Мадлен Олбрайт[51], но это не так. А еще Мэтт откопал фотографию, где она снята вместе с маркизой Элизой Лобковиц де Бенедетти. А это как раз венецианская ветвь фамилии, и они считают себя законными наследниками.

– Да, я в курсе, кто такая Элиза, – кивнула Сара, не желая рассказывать Поллине о намеках Николаса. В особенности после того, что случилось под статуей святого Георгия.

– Самое странное другое, – выпалила Полс. – Когда мы с Мэттом вернулись на сайт два дня спустя, фотографии уже не было.

– Может, вы не смогли найти нужную страничку?

– Ох, Сара! Ведь в сети обычно ничто не пропадает насовсем! А сайт взял и пропал! Это важно, Сара, я чувствую! Точно тебе говорю.

Сара посмотрела на странную маленькую девочку, одетую в старомодное вечернее платье, со слегка спутавшимися волосами и съехавшей набок лентой. У ее ног лежал гигантский пес, в голубом небе светило солнце, мимо брели туристы, восхищаясь тем, как здесь все «волшебно», и щелкая фотоаппаратами. Ренессансный дворец стоял на том самом месте, где его поставили в начале семнадцатого века. Однако с тех пор мир не единожды перевернулся с ног на голову.

Но Сара с сомнением относилась к теориям заговора. Даже если сенатор Шарлотта Йейтс была знакома с Максовой кузиной, что из того? Они обе вращались в высшем обществе и много путешествовали.

– Похоже, что маркиза Элиза пытается чего-то добиться, – начала Полс. – Возможно, она не оставила попыток вернуть себе имущество. Какое впечатление она на тебя произвела?

– Мы не встречались, – буркнула Сара.

– Мне каждую ночь снятся странные сны, – сообщила Поллина. – Сны про огонь. Я чувствую – скоро что-то случится.

– Согласна, – объявила Сара. – Ты победишь в завтрашнем конкурсе. А после этого я хочу, чтобы Хосе сводил тебя к доктору по поводу кашля. Где твои родители?

– Они на раскопках храма в Непале… Сара, ты действительно считаешь, что Максу можно доверять, или ты влюблена в него?

Сара воззрилась на Поллину: лицо девочки стало непроницаемым.

– Что? Почему ты так решила?

– Это очевидно.

Сара ничего не ответила. Она была, наверное, единственной девчонкой в своем бостонском квартале, которая никогда не мечтала о том, что однажды повстречает принца – и вот пожалуйста, столкнулась с… князем. Что за нелепый расклад, подумала Сара и почувствовала себя неловко. Но если бы ей начали втыкать бамбуковые щепки под ногти, чтобы заставить сказать правду, как бы она себя повела?

– Разве тебя не поразило, что я видела Бетховена? – спросила она, меняя тему.

Поллина пожала плечами:

– Я вижу его каждый день.

– Ты имеешь в виду, что ты играешь его музыку. Но я-то видела его по-настоящему! Или, точнее, его энергетический след.

– Сара, я, может, и слепая, но, когда я беру в руки скрипку или сажусь за фортепиано и исполняю произведения Бетховена, он сидит рядом со мной. Я ощущаю его присутствие. Вообще-то, я думала, что так у всех бывает.

Сара поняла, что Поллина не разыгрывает ее.

– Ты в буквальном смысле осязаешь его энергию? Как если бы он находился возле тебя?

– Да. И с Моцартом то же самое, и с остальными композиторами. Вот что главное в музыке. Музыка дарует бессмертие.

Сара откинулась на спинку скамейки и заморгала. В который раз ей приходилось напомнить себе, что Полс воспринимает мир совершенно по-другому, нежели она. Пусть они обе выросли в Бостоне (хоть Полс и родилась на пятнадцать лет позже), их восприятие вселенной разнилось между собой приблизительно так же, как у примитивного жителя африканской деревни и астронавта двадцать четвертого столетия.

– А здесь, в Праге? – спросила Сара.

– В Праге слишком много всего намешано, – проговорила Полс, поднимая руки ладонями кверху. – Не пойму, где тут Бетховен.

Внезапно Сара ощутила острое желание увидеть Макса. Она опять написала ему сообщение: «Где ты?»

В следующий миг зазвонил ее мобильник.

– Макс? – спросила она.

Последовала пауза.

– Сара, это Майлз. Вы не могли бы через пять минут зайти ко мне в кабинет? – приказным тоном произнес он.