Расколотые небеса - Андрей Ерпылев

Но самым интересным была «койка», на которой он лежал: два неких трубообразных металлических предмета, протянувшихся на весь отсек и имеющих сантиметров по пятьдесят в диаметре. Трех раз, как в телевизионной викторине, чтобы угадать их назначение, военному человеку не требовалось…

Наивен тот, кто полагает, будто на боевых кораблях столько же свободного места, сколько на круизных лайнерах. Военные моряки, вынужденные втискиваться в не слишком-то просторную металлическую коробку, построенную с несколько иной целью, чем перевозка по морю праздной публики, используют каждый сантиметр объема очень и очень экономно. Тем более — подводники, пространство которых еще более ограничено, а окружающая корабль среда — еще более враждебна.

Александр хорошо помнил по собственному опыту, что, уходя на боевое задание, лучше пренебречь личным удобством и прихватить больше боеприпасов — в случае чего пополнить их запас будет практически невозможно. Без воды человек может жить несколько дней, без пищи — почти месяц, а вот без патронов, оказавшись в кольце врагов, проживешь ровно столько, сколько потребуется последнему твоему патрону, чтобы покинуть магазин. Оттого и носили опытные люди один из них отдельно, чтобы не истратить в горячке, забыв о самом себе…

Поэтому ничего удивительного в том, что и моряки, уходя в дальний поход, стараются прихватить с собой как можно больший боекомплект, не было. Бежецкий вспомнил, как читал где-то, что в случае необходимости торпеды можно протащить через весь корпус лодки, пользуясь талями, проходящими вдоль всей субмарины. Правда, это относилось к советским подводным лодкам, но здешние мало чем отличались — конструкторская мысль везде торит одни и те же пути с небольшими нюансами. Приглядевшись, он различил на потолке нечто вроде рельса, идущего от одной переборки до другой.

Значит, решение проблемы лежало на поверхности…

Командир подводной лодки «Си Лайон» [16] военно-морского флота Его Величества, капитан второго ранга Реджинальд Скотт, пребывал в не лучшем расположении духа. И не мудрено: ему, старому честному морскому волку, был дан приказ взять на борт в Скапа-Флоу [17] двух гражданских и следовать в подводном положении в Балтийское море. Прогулка сама по себе не для слабонервных, а учитывая балтийские глубины, обилие бороздящих это море из конца в конец судов и тот факт, что чуть ли не две трети его акватории принадлежит русским — вообще смертельное шоу. Но это еще цветочки: пролежав пару недель на грунте у шведского острова Готланд (режим полной тишины и осторожные «подвсплытия» каждую третью ночь на перископную глубину, чтобы освежить запасы воздуха, — не шутки), капитан Скотт получил приказ — уже от одного из своих пассажиров — следовать в район Аландских островов. А это уже не нейтральные воды, а законные русские. Есть, конечно, какие заморочки с принадлежностью Финляндии — автономная провинция, то да се… Но охраняют-то ее морские границы корабли российских ВМС!

А уж дальше пошел сплошной детектив.

Проклиная все на свете, командир вынужден был вести лодку по неведомому пеленгу в район, указанный «гражданскими», всплывать, моля Бога, чтобы не засекли радары русской береговой охраны, посылать надувную шлюпку с «пассажиром» и двумя матросами в ночь… Вернулась она с еще одним «пассажиром», мокрым до нитки и без сознания. Но старшина Мак-Грегор, сидевший в этом ночном рейде на веслах, шепнул потом, что болталось на волнах трое, причем двое в отличие от третьего — бодрые и в полном сознании. Но на борт их не взяли.

— Клянусь, сэр, — бормотал старшина на ухо Скотту. — Этот дэнди просто пристрелил обоих! Как только удостоверился, что полумертвяк, которого мы втащили в нашу резинку, именно тот, кто ему нужен, — бац, бац — и продырявил тем парням головы. У него «пушка» бесшумная, с длинным таким набалдашником на дуле…

И вот теперь этот спасенный лежал в восьмом отсеке на запасных торпедах, по-прежнему не приходя в себя, а убийца каждые полчаса ходил его проведать. Остальное время он проводил за монитором видеокамеры, установленной обоими «умельцами» в отсеке. И то, что у него за пазухой пистолет с глушителем (а скорее всего — и у второго), капитану не нравилось почти так же, как и то, что приходится идти под водой малым ходом по самой кромке российских территориальных вод. А до Датских Проливов, [18] за которыми можно чувствовать себя как дома, — еще сотни и сотни миль. Оружие на борту, конечно, имелось. И не только торпеды и две спаренные «трехдюймовки» на носу и корме. В опечатанных металлических шкафах хранились автоматические карабины и пистолеты абордажной команды, в сейфе капитанской каюты (скорее тесной выгородки, чем полноценного помещения) лежал его личный «Смит энд Вессон»… Но чтобы по лодке свободно разгуливал посторонний вооруженный человек… Увы — приказ командования есть приказ. Не препятствовать — значит, не препятствовать.

— О-о-о! Наш гость, кажется, очухался! — оторвал капитана от невеселых мыслей голос «пассажира». — Томми, иди сюда — взгляни-ка на эту картину. Выспался, наконец, наш утопленник!

Оба «гражданских» склонились над тускло светящимся экраном, потом один из них, тот, что повыше и пошире в плечах, ничуть не стесняясь хозяина лодки, вынул из-за пазухи неестественно длинный пистолет и проверил магазин. Тоже длинный и вместительный, почти как у автомата.

— Пойду-ка взгляну я на этого утопленника поближе.

— И на всякий случай впрысни ему пару кубиков микстурки, — посоветовал второй.

— Рискованно — можем не довезти. Да и к чему? Он и так слаб, как котенок…

Громила удалился, а оставшийся обратился к капитану:

— Что вы так невеселы, сэр? Осуждаете нас с Томми? Напрасный труд. Мы точно такие же солдаты Его Величества, что и вы. Просто каждый воюет на своем фронте. Сегодня наши фронты сблизились, завтра — отдалятся. К чему конфликты?

«Философ, — зло подумал капитан, отворачиваясь. — Сократ с пушкой за пазухой. Джентльмен удачи…»

— Не хотите разговаривать — ваше дело, — разочарованно произнес «философ», поворачиваясь к монитору. — Мы живем в свободной стране… Черт!!!

Когда штурвальчик на люке, ведущем в носовую часть лодки, повернулся, и толстая плита со скругленными краями приоткрылась, пропуская внутрь отсека человека, Александр лежал, прикрыв глаза и свесив до полу расслабленную руку. Этакий больной в полубессознательном состоянии. Камеру слежения он вычислил правильно, раз сразу после нескольких его вялых напоказ движений явился проверяющий. Теперь бы знать еще, где она, — и порядок.

— Hi, mister! — окликнул его визитер, приближаясь, — Its o’k?

— М-м-м… — простонал Бежецкий, не открывая глаз. — Воды…

«Если профессионал, то не купится, — подумал он. — Но как-то подманить его надо?»

— Уо-ды? Waters?

— Пи-и-и-ть…

Мужчина вынул правую руку из-за пазухи (наверняка пистолет), успокаивающе помахал ладонью в сторону люка («Ага, камера там!..») и склонился над лежащим.

— Как… — начал он, но закончить не успел.

Александр рванул его свесившейся рукой за лодыжку, одновременно садясь на своей постели, а левой ладонью рубанул по шее. Англичанин (или американец — черт их разберет!) еще валился на решетчатый металлический настил палубы, а он уже оказался на ногах, моля Бога только об одном: чтобы не подвели застоявшиеся мышцы, не свело ногу предательской судорогой… В общем, чтобы не случилась какая-нибудь подлянка, на которые так щедр организм, переваливший сороковую годовщину своего появления на свет.

Тьфу-тьфу-тьфу, пронесло!

Хорошо тренированная боевая машина фирмы «Воздушно-Десантные войска Советской Армии и K°.» работала как часы. «Командирские». Которым ни огонь, ни вода, ни кованый каблук не страшны. Поток адреналина, знакомо рванувшийся в кровь, смывал остатки зловредных химикатов, запускал не задействованные ранее механизмы, дарил полузабытое ощущение всемогущества и необоримой мощи.

«Так! Первым делом — взглянуть, что у этого хрена за пазухой… Ага! Ствол. Неплохо…»

Александр передернул затвор пистолета незнакомой марки, рукоять которого легла в ладонь как родная, и перехватил в воздухе выскочивший латунный патрон с чуть косо срезанной головкой.

Одно из последних изобретений этого мира — пуля повышенного останавливающего действия. Под тонкой латунной оболочкой таилось множество стальных шариков, и при попадании такого снаряда в цель почти сто процентов энергии выстрела шли по назначению. А вот пробить твердую преграду такая пуля не могла и рикошетов не давала — идеальное средство для стрельбы в замкнутых пространствах, начиненных всякими хрупкими предметами. Например, в самолетах. Или — на подводных лодках. В отсеке с торпедами.