Зной (ЛП) - Джонс Н. Г.

— Уверен, что не хочешь позвонить в полицию?

— Лилли, ты понимаешь, что будет, если я позвоню? По — моему, совершенно не понимаешь.

Я вздохнула. Эту схватку агрессией не выиграть. Нужно было заставить Рори поверить, что я на его стороне.

— Хорошо. Сделаем, по — твоему. Может быть, ляжем вздремнуть?

— Нет. Я не лягу спать, пока все не решится, — сказал он. — Я приготовлю кофе, — он направился к двери в спальню, но остановился. — Лилли, я сделал это из-за тебя. Я очень сожалею из-за Барби. Знаю, потребуется много времени, чтобы ты простила меня. Когда мы через это пройдем, я правда остановлюсь. Знаю, что разочаровал тебя.

— Когда это началось? — спросила я. Этот вопрос был не для того, чтобы все исправить, но, если я узнаю, что Рори был с Барби достаточно долго, тогда наш брак был разрушен еще задолго до того, как я решила уйти.

— Это имеет значение? — спросил он.

— Имеет.

Он вытянулся у дверного косяка.

— Два месяца назад.

Голова еще сильнее заболела, как будто бы боль реагировала на приток информации.

— Как?

— Ты уехала навестить сестру, а Стэна не было в городе в это же время. Она пригласила меня на ужин. И… нам правда нужно говорить об этом?

— Нет. Достаточно, — заявила я.

Странность была в том, что я не была шокирована поведением Рори. Это была прогнозируемая эволюция нашего бытия. Но вот Барби, она настояла на том, чтобы быть подругами, в этом просто не было смысла. Она хотела быть ближе ко мне, чтобы быть ближе к Рори? Из-за того, что чувствовала вину? Спросить я ее пока не могла, она слишком занята, борясь за жизнь, а человек, который оставил ее в реке, теперь старается избежать наказания.

Мы просидели несколько часов. Большую часть времени в тишине. Я в напряжении смотрела, как голова Рори качается, надеясь, что он все же уснет. Но он, как всегда, был упрям. Поглядывая на часы, я смотрела, как моя новая жизнь утекает от меня с каждой минутой.

В десять двадцать одну зазвонил телефон. Мы с Рори нервно переглянулись.

— Возьму трубку. Предполагается, что я дома.

Я ответила, и голос Пегги на другом конце провода известил меня о состоянии Барби. Я даже не была уверена, что что — то отвечала. Думаю, я лишь кивнула и повесила трубку. Возможно, поблагодарила.

Не глядя на Рори, лишь смотря в пустоту мира перед собой, я пыталась выдавить слова, которые изменят мою жизнь, и точно не в том направлении, в котором планировалось несколько часов назад.

— Барби умерла.

***

Оглядываясь назад, я осознаю, что мне нужно было соврать Рори. Наверное, не стоило говорить ему о смерти Барби. Но я тоже была в шоке. Злилась на Барби, но она все же была другом, и ее смерть вызывала горькие чувства. Сначала Рори воспринял эту новость тихо. Была давящая тишина. Та, которую можно ощутить, лишь при нахождении под водой. В спальне не слышалось щебетания птиц, ни жужжания насекомых, простыни не шелестели, никто не прочищал горло. Я даже не слышала тиканье дедушкиных часов, которые все время изводили меня. Было чувство, что все звуки вмиг откачало вакуумом, пока Рори сидел, а я наблюдала, как он реагирует на смерть женщины по его вине.

Но эта тишина длилась всего несколько секунд. Как будто океан затих перед цунами. Или же небольшой ветерок перед надвигающимся штормом. Рори встал и без единого слова взорвался, сбросив все, что было на тумбочке поблизости. Я попятилась, так как предметы полетели в разные стороны, но Рори меня не замечал. Как будто меня вообще не было в комнате. Из него вырывались череда ругательств и фразы, свидетельствующие о жалости к себе. Ни разу он не произнес ее имени. В этот самый момент я поняла, что верю ему. Он ее не любил. Скорбел по перипетиям в собственной жизни. Над тем, как этот случай отразится на нем. Возможно над тем, как он отразится на нас. Наверное, в его представлении, Рори и вправду был на пути исправления, в последний раз попрощавшись с Барби перед нашим переездом в Миннесоту, чтобы все начать сначала. Но это уже не имело значения. Я приняла собственное решение прежде, чем выйти за дверь прошлой ночью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда уже не осталось ничего разбивать или крушить, Рори обрушился на пол и разрыдался, его грудь тяжело вздымалась, когда он наконец прошептал прости, повторяя это слово снова и снова. Я не была уверена, кому он его адресовывал. Головокружение от падения почти прошло, и я осторожно подошла к нему, присела на колени, обняв его. Он повернулся и зарыл голову мне в грудь как напуганный потерявшийся мальчишка.

10:34 утра.

Какое — то время мы так и сидели, пока его рыдания не стихли, и он полностью не успокоился. Рори встал, кивнул один раз и вышел из комнаты, не говоря ни слова.

Время встречи с Бобби приближалось так быстро, что я не видела никакого другого пути, разве что бежать. Может быть, телефон был моим лучшим шансом. Рори, скорее всего, схватит меня еще до того, как я доберусь до входной двери. Я пыталась не издавать ни звука, подходя к телефону в попытке снова позвонить в мотель. Но тут же мой план разрушили шаги Рори.

Я смогла услышать, как звякнул стакан в его руке еще до того, как он появился у лестницы. В одной руке у него было две бутылки: одна виски, а вторая скотча. В другой — высокий стакан, уже наполненный жидкостью цвета топаза.

— Не хочу ничего слышать, Лилли, — заявил он, как только увидел мой взгляд, указывающий на его улов. — Мне лишь нужно пережить этот день, — вздохнул он, прикладывая стакан к губам, чтобы допить первую порцию.

Я пыталась придумать что — то против этого, но все мои мысли были устремлены на то, что подумает Бобби, когда я не объявлюсь. Неужели он оставит меня? Неужели решит, что я предпочла ему Рори? Если он уедет, будет ли у меня шанс сказать ему, что это не так? Или он нарушит свое обещание и снова исчезнет?

Я ни в чем не была уверена, кроме того, что Рори сейчас в состоянии, в котором я его еще никогда не видела. Не считая выпивки и ссор, я никогда не боялась. Я знала его почти всю жизнь, и большую часть этих лет был нормальным человеком. Он вырос в хорошем доме с любящими родителями. Никогда я не могла подумать, что он станет человеком, которого я видела перед собой. Но сейчас, учитывая все обстоятельства, загнанный, будто испуганный зверь, из него вырвалось что — то темное.

Он был страшный. Он никогда этого не признает, но я видела ярость в том, как тряслись его руки, когда он подносил стакан к губам. В том, как он шептал себе, а иногда и мне, как он справится со всем этим, вновь и вновь излагая свой план.

У меня не было выбора, кроме как следовать его плану, или же молиться, что Бобби придет спасти меня из моего плена. Но обещал, что не станет принуждать. Что хотел, чтобы я приняла это решение холодной головой. Я должна была приехать к нему и сказать, что готова оставить все.

В 11:55 мои надежды успеть приехать к Бобби вовремя умерли. Рори демонстрировал мне свою пьяную походку не для того, чтобы проверить, насколько он пьян, а потому что был на грани помутнения. Поэтому, когда отвлекать себя алкоголем уже не было возможности, он поставил пластинку для развлечения.

Рори умолял меня потанцевать с ним. Я согласилась, думая, что это успокоит его нервы и займет руки чем — то, кроме стакана с пойлом.

И, как какая — то не очень хорошая шутка, подтверждающая, что Бог есть, и он жесток — Рори выбрал из музыки то, что я вообще не знала, что у нас имеется.

Я тут же узнала мелодию. Аранжировка была другая, немного быстрее и энергичнее, голос немного выше на гортанных нотах — более старомодный вариант.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что это? — спросила я, серьезно думая вцепиться ему в горло, когда Рори повел меня в танце.

— Э, Рут…, — он оглянулся на запись, чуть не потеряв баланс. — Эт… тинг. Ма и па все время ставили ее музыку, — добавил он, его лицо было хмурым от количества выпитого алкоголя.

Рори пытался вести, но все время наступал мне на ноги, и его тело заносило в разные стороны, будто лодку, попавшую в шторм.