Вниз, в землю. Время перемен - Роберт Силверберг

возникало неведомое чувство восхищения, когда волнистые клубы тумана плыли, как привидения, над широким ручьем, когда мохнатые звери пробегали по стеклянным плитам льда, когда в царящей тишине раздавался хриплый, резкий крик или когда за поворотом тропы оказывалась белая, холодная, бескрайняя пустота. Все выглядело безгрешным, чистым и новым.

На четвертый день Се-холомир сообщил, что селение, в которое они направляются, находится за следующим холмом.

Глава тринадцатая

Селение было довольно большое: сорок с лишним хижин, стоявших в два ряда. С одной стороны его окружал высокий лес, с другой – широко разливалось озеро. Гандерсен приближался к селению по тропинке среди деревьев, за которыми блестела серебристая гладь воды. В воздухе медленно кружились большие снежинки. Высоко поднявшийся туман сливался в монотонную серую пелену примерно в полукилометре над землей.

– Человек Каллен? – спросил Гандерсен.

Каллен лежал в хижине у озера. Два сулидора, охранявших вход, отошли в сторону по приказу Йи-гартигока, двое других стояли в ногах ложа из веток и шкур, на котором лежал Каллен.

– Ты пришел за мной, Ганди? – заговорил Кал-лен. – Ты опоздал, приятель.

Золотистые волосы Каллена поседели и слиплись, местами проглядывал лысый череп. Когда-то добрые, бледно-зеленые глаза стали мутными и безразличными, белки пожелтели и были испещрены болезненными красными прожилками. От лица остались кожа и кости. Он лежал под какой-то драной шкурой, под которой виднелись очертания исхудавшего тела. От прежнего Каллена осталось немногое: лишь приятный мелодичный голос и дружелюбная улыбка, выглядевшая гротескно на изможденном лице. Он был похож на столетнего старца.

– Давно это с тобой? – спросил Гандерсен.

– Два месяца, может быть, три. Сам не знаю, время здесь бежит незаметно. Но для меня уже нет возврата. Я останусь тут. До самого конца.

Гандерсен присел возле ложа больного.

– У тебя что-нибудь болит? Может быть, тебе что-нибудь дать?

– Ничего у меня не болит, – сказал Каллен. – И наркотики ни к чему. Это уже конец.

– Что с тобой? – спросил Гандерсен, думая о Дикстре и его женщине, пожираемых личинками, о Курце, изможденном и изменившемся, и о том, что говорила Сина о Джо Саламоне, превратившемся в кристаллы.

– Какая-то местная болезнь? Ты что-то здесь подхватил?

– Ничего экзотического, – ответил Каллен, – я просто гнию изнутри. Это старый враг, Ганди, – рак. Рак кишечника. Клешни рака раздирают мои кишки.

– Ты, наверное, очень страдаешь.

– Нет, – ответил Каллен. – Этот рак ползает медленно. Вцепится здесь, вцепится там. Каждый день от меня остается все меньше. Иногда мне кажется, что от меня уже ничего не осталось. Сегодня мне немного лучше.

– Послушай, – начал Гандерсен, – в течение недели я могу перевезти тебя в дом Сины. Наверняка у нее есть полный набор лекарств и, конечно, средства против рака. Болезнь зашла не настолько далеко, чтобы ее нельзя было остановить, если мы будем действовать быстро. А потом мы посадим тебя на корабль и отправим на Землю, где тебя полностью вылечат.

– Нет. Это бесполезно.

– Не болтай глупости! Мы живем не в Средневековье, Сед. Заболевание раком – не повод валяться в грязной хижине и ждать смерти. Сулидоры приготовят для тебя носилки. Я все устрою в течение пяти минут. Потом…

– Я не смог бы никогда добраться до Сины, и ты это хорошо знаешь, мягко сказал Каллен. – Нилдоры схватили бы меня, как только я пересек бы границу Страны Туманов. Ты должен это знать.

– Но…

– У меня нет сил притворяться. Ты же знаешь, что меня на этой планете активно разыскивают, правда?

– В общем, да.

– Тебя послали, чтобы доставить меня к ним?

– Нилдоры просили, чтобы я тебя привел, – признался Гандерсен. – Мне пришлось согласиться, чтобы получить разрешение приехать сюда.

– Естественно, – угрюмо сказал Каллен.

– Однако я поставил условие, что не приведу тебя, если ты не захочешь идти добровольно, – добавил Гандерсен. – Я поставил и другие условия. Послушай, Сед, я не Иуда. Я предпринял это путешествие по личным мотивам, и то, что я тебя навестил, никак с этим не связано. Но я хочу тебе помочь. Позволь мне отвезти тебя к Сине. Тебя будут лечить, и…

– Я же тебе сказал, – перебил его Каллен, – что нилдоры схватят меня при первой же возможности.

– Даже если будут знать, что ты смертельно болен и я забираю тебя для лечения?

– Особенно в этом случае. Они хотели бы спасти мою душу, прежде чем я умру. У меня нет желания доставлять им это удовольствие, Ганди. Я останусь здесь, где я в безопасности, где им до меня не добраться, и буду ждать, пока рак меня не прикончит. Уже скоро. Два дня, три, неделя, а может быть, даже сегодня. Я благодарен тебе, что ты хочешь меня спасти, но я не пойду.

– А если я получу от нилдоров обещание, что они оставят тебя в покое, пока ты…

– Я не пойду. Тебе пришлось бы применить силу. А это не входит в условия обязательства, которое ты дал нилдорам, верно? – Каллен первый раз за долгое время улыбнулся. – Там в углу есть бутылка вина. Будь другом.

Гандерсен пошел за бутылкой. Ему пришлось пройти мимо нескольких сулидоров. Разговор с Калленом так поглотил его, что он забыл о сулидорах, которых полно было в хижине: двое его проводников, те, кто охранял Каллена, и по крайней мере полдюжины других. Он взял вино и принес больному. Рука Каллена дрожала, но он сумел не пролить ни капли, потом, сделав глоток, протянул бутылку Гандерсену, который не мог ему отказать. Вино было теплым и сладким.

– Значит, договорились – ты не будешь пытаться забрать меня из этого селения, ладно? – настаивал Каллен. – Я знаю, что ты всерьез не думаешь о том, чтобы передать меня нилдорам, но, может быть, считаешь, что таким образом спасешь мне жизнь. Не делай этого, поскольку последствия были бы те же – так или иначе я попал бы в лапы нилдоров. Я останусь здесь. Ладно?

Гандерсен некоторое время молчал.

– Ну хорошо, пусть будет по-твоему, – наконец сказал он.

Каллен с облегчением вздохнул, откинулся на спину, повернувшись лицом к стене, и сказал:

– Жаль, что я потратил столько сил, чтобы тебя убедить. Нам еще столько надо друг другу сказать, а я уже устал.

– Отдохни немного, я приду позже.

– Нет. Останься. Поговори со мной. Расскажи, где ты был все эти годы, почему вернулся, кого видел, что делал? Расскажи мне обо всем. Я отдохну, пока буду тебя слушать. А потом… потом…

Голос Каллена прервался. Гандерсену показалось, что Каллен потерял сознание или, может быть, заснул. Глаза его были закрыты, он дышал медленно, с