Сфера влияния - Вячеслав Васильев

И понеслось… Базовые стойки, движения, нападение и защита, потом занятия на тренажерах… Естественно, всё это снова без обеда. Казалось, сегодня инструктор решил отыграться за то, что вчера вынужден был отпустить второй взвод раньше времени.

Когда взмыленные и уставшие бойцы вылезли из скафандров, оказалось, что день мучений сегодня был не только у них. Рота провела день в тренажерном зале в полном составе. Однако " старички", несмотря на примерно одинаковый уровень нагрузок, выглядели явно бодрее молодого пополнения — сказывалась привычка.

В душевую все пошли одновременно, благодаря чему "молодые" получили возможность перекинуться парой слов со "стариками". Особо поговорить не удалось: все были слишком уставшими, чтобы молоть языком. Но "старики" подтвердили слова капитана Синицына о смертях во время турнира. Последняя была не так давно — на прошлой неделе. Так что, имея перед глазами живые, то есть мёртвые примеры, каждый прилагал все силы, чтобы не оказаться в числе отстающих. Зашел разговор и о Чёрном Фехтовальщике. Тут "старики" ничего определённого сказать не могли. Ходили разные слухи: от самых нелепых, утверждающих, что в чёрном скафандре вообще нет человека, а так здорово фехтует тактик новой модели, управляющий псевдомускулами экзоскелета скафа, до более реалистичных, таких, например, что под ником "Чёрный Фехтовальщик" скрывается кто-то из персонала базы. Большинство склонялось к варианту, что это сам комбат. Правда, зачем ему так шифроваться, никто не знал. Была выдвинута версия — чтобы не давить на соперника своим начальственным авторитетом.

После душевой бойцы наконец-то отправились в столовую, а оттуда — в казарму. Проходя мимо церкви, наткнулись на выходящего оттуда прапорщика Шелехова, проводившего их каким-то нехорошим взглядом. При этом прапорщик разве что не облизывался плотоядно. "Не к добру" — подумал Белецкий… В казарме все снова попадали по постелям в нелегальном режиме. Если бы сейчас сюда явился всё тот же прапорщик Шелехов, он вполне мог бы отправить взвод наматывать круги по беговой дорожке. Егор поделился этим соображением с товарищами. Те вяло отмахнулись, и только Карлаш сделал испуганные глаза:

— Не надо поминать Шелехова к ночи! Возьмёт, да и явится.

— Все так же вяло рассмеялись, но дежурного для наблюдением за входом казарму выставлять не стали, решив, что не так страшен Шелехов, как его малюют.

Действительно, до отбоя измученных бойцов никто не потревожил, а после отбоя валяться в постели можно было уже на вполне законных основаниях. И не просто валяться, а даже бессовестно дрыхнуть. Чем все и занялись.

Ночью Егору снова начал было сниться вчерашний сон про червяка. Но досниться до конца не успел, будучи нагло прерван смутно знакомым громким голосом, оравшим неприятное слово "Подъём!". Раскрыв глаза, Белецкий увидел, что обладатель неприятного голоса был знаком ему далеко не смутно: Это был прапорщик Шелехов собственной персоной… Егор спрыгнул со своего второго яруса, бросив на ходу Карлашу: "Накаркал", и принялся ускоренно одеваться. Рядом так же торопливо натягивали форму остальные.

Прапорщик наблюдал за этим процессом, вышагивая туда-сюда вдоль "взлётной полосы" — дорожки между кроватями. При этом он поглядывал то на одевающихся солдат, то на странный предмет в руке. Присмотревшись, Белецкий опознал в этом предмете старинный механический хронометр, стоивший, между прочим, бешеных денег. Откуда такая редкая и дорогая вещь могла взяться у прапорщика, было неясно. Егор решил, что наиболее вероятно — кто-то из предков Шелехова был богатым и уважаемым человеком. Так тоже бывает: прапрадед — какой-нибудь министр или финансовый магнат, а его потомок — прапорщик в штрафбате.

Когда обутые и одетые штрафники выстроились вдоль прохода, прапорщик взглянул на свой хронометр, и заявил:

— Ну что ж. В стандартный армейский норматив вы уложились. Но ведь вы не обычные солдаты. Вы — контрабордажники! Элита! И должны одеваться на пять секунд быстрее, чем все остальные. Так что — незачёт. Будем тренироваться… Отбой!

Штрафники с глухим ропотом бросились обратно по койкам. С одной стороны — требовать одеваться на пять секунд быстрее норматива было со стороны прапорщика откровенным издевательством. С другой стороны — приказы в армии не обсуждаются, а выполняются. Так что по следующей команде "Подъём!" все принялись одеваться ещё быстрее.

Когда взвод снова замер по краям "взлётной полосы", прапорщик удовлетворённо заметил:

— Вот! Ведь можете, когда хотите!

Затем он прошёлся перед строем туда-сюда, окидывая каждого цепким взглядом, и, остановившись напротив одного из штрафников, ласково поинтересовался:

— А вы знаете, рядовой Сычёв, что по Уставу спать в носках не положено?

— Я не в носках спал… — начал было оправдываться обвиняемый, но Шелехов не стал его слушать.

— Рядовой Сычев! Вам продемонстрировать запись системы наблюдения? Значит так: За сон в неуставной форме одежды — первое предупреждение! За попытку обмануть командира, — то есть меня, — второе предупреждение! Третье предупреждение будет автоматически означать трехсуточную командировку на гауптвахту!

Разобравшись с попавшим под руку нерадивым бойцом, прапорщик принялся за остальных. Шагая вдоль строя туда-сюда, он начал размеренно вещать с видом академика, читающего лекцию студентам:

— Как все вы знаете (А может, кто-то прослушал), все мы сейчас находимся на левитирующем, а по-простому, — на летающем, острове. Это значит, — если кто-то ещё не понял, — что если вдруг коварный враг внезапно нападет на планету и, конечно, первым делом решит уничтожить нашу учебную роту, чтобы она не смогла больше готовить величайших бойцов в нашем секторе Галактики из г… героев, стоящих передо мной, то всем нам придётся э-ва-ку-и-роваться… А по простому — убежать. Куда надо бежать в случае тревоги, чтобы покинуть Остров? — задал прапорщик вопрос пространству перед собой. И сам же на него ответил: — Конечно, к вертолётной площадке. Вот туда вы сейчас и пробежитесь… Кстати! — прапорщик остановился, и, подняв вверх палец с видом, как будто вспомнил что-то очень важное. — А вы знаете, что согласно последним исследованиям Минздрава спать в носках опасно для здоровья? Не верите? А зря. — Шелехов неуловимо быстрым движением выхватил откуда-то из-за отворота комбинезона парализатор, и ткнул им в несчастного Сычёва. Тот моментально обмяк и рухнул на пол.

— Я же говорил, — удовлетворённо проговорил прапорщик, оглядывая остальных бойцов, и держа при этом парализатор наизготовку, — А вы не верили… Но я уверен: вы не бросите товарища в беде и доставите его к вертолетной площадке. Даже если из-за него не уложитесь в норматив, и вам придется возвращаться в казарму и делать ещё одну попытку… Так! Быстро подхватили пострадавшего, и к вертолётной площадке бегом… марш! Штрафники дружно рванули к выходу. Двое из отделения Сычёва подхватили парализованного под руки, и поволокли вслед за остальными. Егор услышал, как барон окликнул Левинзона:

— Яков Иосифович! Может, поможете? Они его точно вовремя не дотащат. Гигант, оглянувшись, согласно кивнул, и притормозил, дожидаясь пока два бойца с безвольным телом на руках поравняются с ним. "А ну-ка, дайте сюда этого героя!". Взяв чересчур хитрого (или чересчур глупого?) штрафника за руки, он взвалил его себе на спину, и со всех ног припустил вслед за остальными, уже топающими по хрустящему под ногами тонкому льду на успевших замерзнуть лужах. Красная линия привела штрафников к вертолетной площадке, как и обещал прапорщик. К финишу Левинзон со своим грузом прибыл если не в первых рядах, то и не в последних.

Оказалось, что на вертолетной площадке штрафников уже ждали. Но не вертоджеты, а старший лейтенант Кособоков в сопровождении двух вооруженных солдат из взвода охраны. Егор, в принципе, догадывался, что в штрафбате должна быть какая-то охрана, но до сих пор её не видел.

Взвод построился возле площадки. Левинзон, усадив свою ношу спиной к мачте освещения, встал в строй. Взводный не торопился что-либо объяснять своим подчинённым. Но благодаря его присутствию становилось ясно, что происходящее — не очередной акт издевательства со стороны прапорщика Шелехова. Или, по крайней мере, не только он. Сам прапорщик подтянулся к площадке через две минуты. Кособоков поинтересовался у него, кивнув на неподвижное тело Сычёва:

— А что это с ним?

— Воспаление хитрости. Сейчас пройдет, — весело ответил Шелехов, и снова ткнул несчастного нарушителя парализатором:

— Отомри…

Сычёв зашевелился, и с трудом поднялся на ноги.

— Встать в строй! — жестко приказал Шелехов. Боец, покачиваясь, занял своё место.

Дождавшись этого момента, прапорщик, повернувшись к взводному, доложил, козырнув: