Квантовый вор - Ханну Райяниеми

сделала вот это. — Она протягивает ему сверток. — Ты так много времени бываешь один. Думаю, компания тебе не помешает.

Он медленно разворачивает ткань. Внутри оказывается странное карикатурное существо зеленого цвета, состоящее из головы, больших глаз и щупалец величиной с его кулак. При малейшем надавливании оно начинает двигаться. От него слабо пахнет воском. В больших белых глазах черные точки-зрачки.

— Я нашла эту старую модель робота и поместила в нее синтбио-мозг. Можешь сам дать ему имя. И дай мне знать, если захочешь выпить.

— Спасибо, — говорит он. — Мне нравится. Правда.

Неужели мне не остается ничего другого, кроме жалости и бессмысленной благодарности?

— Не слишком усердствуй в занятиях.

После этого она снова скрывается за стеной своего гевулота.

В своей комнате Исидор сажает куклу на пол и начинает размышлять о влиянии стиля Хэйан Кё[26] на архитектуру Королевства. Ему легче сосредоточиться в окружении собственных вещей — пары старых статуэток отца, книг и громоздкого недолговечного принтера. На полу и на столе стоят трехмерные наброски зданий, как воображаемые, так и реальные, и самой значительной является модель Храма Ареса. Зеленое существо прячется за ним.

Умный ход, дружок. Вокруг нас большой и скверный мир.

Многих его друзей-студентов раздражает необходимость учиться. Но экзопамять, какой бы ни была совершенной, дает только поверхностные представления по теме. Глубокие знания до сих пор требуют не менее десяти тысяч часов работы по каждому отдельному предмету. Исидор не возражает: в спокойный день он способен на долгие часы погружаться в царство безупречных форм и ощупывать пальцами каждую деталь моделей, изготовленных из недолговечной материи.

Он выбирает текст о секте тэндаи[27] и дворце Дайдайри[28] и начинает читать, ожидая, когда исчезнет окружающий его современный мир.

Милый, как ты? Кват-послание Пиксил заставляет его вздрогнуть. Сообщение приходит вместе с разрядом эйфорической радости. Отличные новости. Все считают тебя чудесным. И хотят видеть снова. Я говорила с матерью, и мне кажется, ты просто параноик…

Он сдергивает с пальца кольцо сцепления и швыряет его на пол. Кольцо рикошетом попадает в модель марсианского здания. Зеленое чудовище отскакивает и прячется под кроватью. При этом оно задевает модель храма. Часть здания рассыпается в инертный порошок, и в воздух поднимается белая пыль. Исидор продолжает громить модели, пока весь пол не покрывается слоем пыли и обломков.

Некоторое время он сидит над руинами и пытается сообразить, как мысленно восстановить здания, но не может сосредоточиться, и ему кажется, что ни один обломок не подходит к другому.

На следующий день наступает Сол Мартиус, и Исидор, как всегда, отправляется проведать отца в земле мертвых.

Вместе с другими скорбящими он в молчании, потирая воспаленные от бессонной ночи глаза, спускается по длинной извилистой лестнице Опрокинутой Башни. Башня свисает из чрева города наподобие хрустального соска. На всем пути они видят тень города и медленные ритмичные движения его ног. Над ними в процессе оптимизации и перераспределения тяжести на каждом шагу перемещаются и стыкуются городские платформы. Повсюду заметен налет оранжевой пыли. Свет Фобоса — бывшей луны, превращенной в звезду путем помещения внутрь квантовой черной дыры — придает миру таинственный сумеречный вид.

Скорбящих в это утро немного. Исидор идет вслед за чернокожим мужчиной, сгибающимся под тяжестью мягкого скафандра.

Время от времени они проходят мимо платформ, заполненных молчаливыми Воскресителями, чьи лица закрыты масками. Движения Спокойных внизу скрыты облаками пыли, но противофобойные стены уже видны. Защитные барьеры простираются до самого горизонта, указывая запланированный маршрут города. Позади остаются следы новой жизни — цветные мазки синтбиополей и техника терраформирования. Подобно своим братьям и сестрам, город старается снова окрасить Марс в зеленый цвет. Но потом всегда приходят фобои.

У основания башни их ждут подъемники. Воскресители снабжают каждого путевым светлячком и строгим наказом вернуть его к полудню. Один из них помогает Исидору облачиться в скафандр, изготовленный в Ублиетте из современного программируемого материала, но с множеством дизайнерских деталей из бронзы и кожи, что придает ему сходство с древним водолазным костюмом. Перчатки настолько неуклюжие, что ему с трудом удается держать принесенный с собой букет цветов. Через воздушный шлюз они грузятся в подъемник — обычная платформа, подвешенная на нановолокнистых нитях, — и спускаются сквозь пелену оранжевого тумана, раскачиваясь из стороны в сторону в такт движениям города. Наконец они оказываются на поверхности — медленно движущиеся фигуры в похожих на колокола шлемах, следующие каждый за своим светлячком.

Невероятная громада города маячит наверху подобно второму, более тяжелому небу, пересекаемому трещинами и прорехами в местах соединения платформ. Отдельные части медленно двигаются и поворачиваются, словно гигантский часовой механизм. Городские ноги — целый лес многосуставчатых опор — кажутся отсюда слишком хрупкими для такой тяжести. Мысль о падающем городе заставляет Исидора невольно поежиться, и он решает полностью сосредоточить внимание на светлячке.

Песок под ногами уплотнился под опорами и гусеницами Спокойных. Здесь они видны повсюду — совсем крошечные, разбегающиеся из-под его ног, как будто он сам — это гигантский город, пересекающий их путь. Есть терраформирующие Спокойные: они выше нормального человека, перемещаются группами и работают с окаменевшими водорослями и реголитом. Атлас-Спокойный проходит мимо, заставляя почву вздрагивать под ногами. Это гусеничная машина с шестью манипуляторами, огромная, как небоскреб, следит за балансом городских ног и безопасностью площадки при следующем шаге. Вдали можно разглядеть фабрику воздуха, которая и сама словно небольшой город, установленный на гусеницы, и вокруг рой летающих Спокойных. Но светлячок не позволяет ему задерживаться. Он заставляет Исидора быстрым шагом пересекать тень города и направляет прямо к отцу, помогающему строить укрепления для защиты от фобоев.

Рост отца теперь около десяти метров, и у него длинное, как у