Красавица и ветеран - Кэти Регнери

– Саванна… – вымолвил он. – Детка, я так сильно хочу тебя… так сильно…

– Нет. Не так, – сказала она, задыхаясь, и ее ладони плавно спустились к его бедрам. – Но вот так нам можно.

Опираясь на локти, он поцеловал ее и, быстро твердея, начал тереться о ее мягкое лоно. Накрыв ее щеку ладонью, он смотрел ей в глаза, пока она выгибалась под ним, и ритмично двигался, с каждым рывком вперед лаская ее плоть, и тогда она взяла его лицо в ладони и, притянув к себе, втолкнула язык ему в рот, царапая ногтями его щеку.

Она была влажной и скользкой, и он без усилий скользил то вперед, то назад, вызывая у нее стоны и всхлипы, когда их поцелуи начали повторять движения их тел.

Ее крики стали громче, чаще. Приподнявшись, чтобы понаблюдать за нею, он увидел, как она зажмурилась и, вминаясь в подушку, откинула голову далеко назад. А потом разлетелась под ним на части, содрогаясь от толчками проносившихся по ее телу волн.

За всю свою жизнь Ашер не видел ничего прекраснее.

– Ашер, Ашер, Ашер… – шептала она, а он чувствовал под собой ее долгие спазмы, вибрацию, которая шла из ее нутра, из глубин ее тела и через кожу по всей длине массировала его твердую плоть, которая продолжала двигаться поверх ее пульсирующего лона.

Чувствуя приближение своей собственной разрядки, он ускорил темп. Взглянул на нее сверху вниз, и внезапно ее отяжелевшие веки дрогнули. Яркие, сияющие в лунном свете глаза открылись, и она прошептала:

– Сейчас.

И его сердце взорвалось, все одновременно сжалось и разлетелось во все стороны, за веками вспыхнул фейерверк, и он горячо и липко кончил между их тел, соединяя себя и ее мощью своего высвобождения. А когда он, наконец, перестал дрожать, то перекатился набок и притиснул ее к себе, влюбленный в нее – отчаянно, окончательно, бесповоротно.

***

– Душ, – пробормотал Ашер ей на ухо спустя долгое мгновение тишины. Полностью удовлетворенные, они лежали, обнявшись. – Нам определенно нужно принять душ.

Саванне не хотелось двигаться. Ее обнаженное тело под пуховым одеялом ощущалось точно желе, теплое и растаявшее. Она слегка подтолкнула его и, когда он откинулся на спину, распласталась на его груди. Их тела были по-прежнему интимно соединены горячей и скользкой влагой.

– Потом, – пробормотала она. – Просто подержи меня так еще немного.

Под ее взглядом его рука, обнимающая ее, напряглась. Дотянувшись до его лица, она осторожно погладила поврежденную кожу его правой щеки.

– Расскажи мне о том, как это случилось.

Его брови сошлись на переносице, а черты лица стали жесткими, когда он с неуверенностью во взгляде посмотрел ей в глаза.

– Я думал, интервью у нас проходят в четыре ч…

– Никаких интервью. Никаких журналисток. Только твоя дев…

К ее щекам прилил жар, когда она поняла, какое слово чуть было не сказала. Несмотря на то, что они сейчас пережили, он так и не назвал ее своей девушкой. Она отвела глаза в сторону и, чувствуя себя подавленно, опустила подбородок ему на грудь.

А потом ощутила на волосах его ладонь. Он ласково гладил ее.

– Если моя девушка спрашивает, то я ей отвечу.

Она тихо рассмеялась ему в грудь, потом с облегчением подняла лицо.

– Она спрашивает.

– Погоди. – Он тоже улыбнулся и потряс головой, точно был изумлен или озадачен. – Это что сейчас было?

– Мой мужчина любит менять тему, – заметила она чопорно.

– Дашь мне минутку, чтобы это переварить? Я ведь восемь лет жил один. Я – Ашер Ли, дэнверский отшельник, и ты – роскошная, потрясающая Саванна Калхун Кармайкл, самая прекрасная женщина, которая когда-либо возвращалась из Нью-Йорка в Дэнверс, и которая секунду назад добровольно, безо всякого принуждения или угроз назвала себя моей девушкой.

– Так точно, – сказала она, сплетаясь с его ногами.

– Я должен знать. Говори, с какой ты планеты?

– Это секрет.

– А, то есть сам факт ты признаешь.

– Я ничего не признавать, – отчеканила она с русским акцентом.

Ашер рассмеялся, и ее уставшие мышцы встрепенулись, снова готовые потребовать его внимания.

– Детка, ты сводишь меня с ума, – сказал он.

Она поцеловала теплую, упругую кожу над его сердцем.

– Об этом ты мне уже говорил. Я хочу узнать, что с тобою случилось.

– Это тяжелая история, красавица. Не легкое чтиво.

– Я читаю и серьезную литературу, красавец, – ответила она. – Это часть тебя. И я часть тебя. Пришло время нам встретиться.

Его улыбка померкла. Он мягко склонил ее голову обратно себе на грудь, словно ему было легче решиться на этот рассказ, если Саванна не будет смотреть. Он перебирал ее волосы, а она терпеливо ждала, давая ему время собраться.

– Мы были в районе Жари. Несколько наших ребят ушли в пеший патруль. Один из них, старший сержант Уильямс, подорвался на мине, и меня, как ближайшего полевого медика, отправили к нему на помощь. Когда я туда добрался, он так и лежал на поле. Меня встретил капрал из его отряда, парень по фамилии Лагерти. Он повел меня к Уильямсу, мы шли, разговаривали, и внезапно он наступил прямиком на еще одну мину. Она была справа от меня. Подбросила его на пятнадцать футов в воздух и убила.

– Сначала я ничего не почувствовал, – продолжал он. – Мина взрывается не так громко, как все думают, но оставляет огромное облако пыли и песка. Меня отбросило в сторону. Я знал, что я жив. – Ашер замолк, и она почувствовала, как он сглотнул. И стала ждать, прижавшись губами к его груди. Когда он заговорил снова, его голос дрожал. – Потом я не раз жалел, что не умер. И теперь мне за это стыдно. Многим досталось хуже, кто-то потерял обе ноги или три конечности, но продолжал бороться за жизнь. В тот момент я не понимал, насколько все плохо. Я не знал, что мне оторвало руку, а лицо превратилось в кусок рубленого мяса.

Он убрал руку с ее волос, и Саванне показалось, что он вытирает слезы. Она и сама плакала. Слезы все капали и капали ему на грудь, но она не вытирала их, продолжая прижимать ладони к его теплой коже. Он снова положил руку на ее волосы, но уже не гладил ее, а просто оставил ладонь лежать.

– Шрапнель на лице… я ее не чувствовал. А рука… я даже не знал, что ее нет, пока кто-то не положил меня на спину со словами «лицо, серьезное ранение шрапнелью», а кто-то еще сказал: «Трое пострадавших, один с отрывом конечности». Я никак не мог понять, о ком, черт возьми, они говорят. Единственным пострадавшим был Уильямс. Кому тогда оторвало конечность?

– Я все порывался сесть. Я хотел сесть и помочь раненому с оторванной конечностью, но они продолжали повторять: «Нет, нет. Не вставай. Лежи.» Я попытался открыть глаза, но веки, они… и я…