Наезд на актеров - Владимир Черкасов

Он сомневался, что Камбуз в бегах. Такая низовая шестерка, как Камбуз, в любом случае не должна сразу исчезать из родимых пенатов. Вины на нем нет, хотя страху из-за убийства друга много. Понимает, что и его могут убрать, но такому (прикидывал Вадик) больше подошло бы остаться в привычной среде. Скрываться из Москвы в иногородний заныр — это же надо быть гастролером. Вадик неплохо представлял себе психологию мелкой уголовной сошки типа Камбуза.

На середине бульвара киллер вдруг услышал окрик:

— Вадик!

Не надо было ни в коем случае на это реагировать, раз только что он назывался Сомом. Но погруженный в размышления Вадик автоматически сбавил шаг и чуть повернул голову назад.

— Вадик! — снова окликнули.

Он повернулся и увидел кудрявого блондина в кожанке.

— Вы мне? — спокойно спросил он приближающегося к нему Кострецова, щупая взглядом его лицо.

Блондин голубоглазо улыбался, но Вадик мгновенно уловил фальшь этой улыбки.

— О! — воскликнул Кость, замедляя шаги. — Обознался.

Вадик видел, что блондин очень профессионально обходит его, как бы занимая бойцовую позицию. Он тут же стал поворачиваться на месте без отрыва стоп, чтобы суметь уйти от внезапной атаки и в то же время контролировать противника.

Кострецов понял, что перед ним опытный боец. Капитан остановился, продолжая улыбаться. Вдруг резко сказал:

— Не двигаться! Я тебя задерживаю.

Теперь Вадик улыбнулся своей самой расслабленной улыбкой.

— Да? Тут ошибка. Но давайте пройдемте и разберемся. Вы из милиции?

— Ага, — произнес опер.

Вадик оглянулся и недоуменно спросил:

— Что же мы стоим?! Идемте, куда надо. А то уже привлекаем внимание.

Жалел капитан, что выскочил без помощников. Он сразу понял, что человек перед ним — загримированный, с наклееными бородой и усами и, наверное, в парике, безусловно, по имени Вадик, — крепкий орешек. Такой при задержании может отважиться на любое: стрелять напропалую, захватывать заложников, а на бульваре полно прохожих.

Но опер Кость никогда не отступал. Он шагнул к Вадику, и в тот же момент киллер встречно ударил его в лицо. Точно целил — в глаз или чтобы перебить нос! Кострецов едва успел увернуться, приняв плечом удар.

Вадик нанес его рукой-ножом, по-восточному «шуто»: пальцы слегка согнуты в средних суставах, и напряжена вся кисть, кроме большого, прижатого к ладони; мизинец железно выпрямлен, отчего под ним твердеет чуть согнутая ладонь, ею и производится удар.

Капитан начал контратаку. Замелькали обоюдные блоки и удары.

Вадик держался мастерски, но Кость, пропустивший уже два удара, уловил наконец его ошибки: при взмахах кулаком Вадик двигал его не по прямой от исходного положения к противнику, да и локоть далековато отходил от корпуса.

Сергей ловил момент, чтобы захватить палец Вадика на неправильно ходящей правой руке, с которой тем более обычно стреляют. Он использовал ловушки подставкой ладони с откатом туловища при толчке ногой. Бил своим коронным ребром подошвы.

Вадик переходил на крылообразную защиту, жестко ограждаясь. Борода у него отклеилась, парик слетел, но точки глаз были спокойны, словно б разминался в спортзале.

И все же Кострецов сумел подловить мастера. Он отвлек его правым боковым ударом, и, блокируя очередное встречное «шуто», захватил защищающейся левой Вадиков нужный палец и — мгновенно нейтрализовал киллера, ломая его!

Противник даже не вскрикнул. Лишь отшатнулся, сморщившись и опустив изуродованную кисть. Лицо его от грима и усилий было залито потом и пестрело ссадинами, но он вежливо взглянул оловом глаз и сдержанно сказал:

— Я готов с вами идти.

Кострецов стал вытирать тылом ладони пот и кровь со своего лица, поглядывая вокруг, прохожие удивленно замерли невдалеке при виде их молчаливой беспощадной драки. В эту секунду Вадик левой рукой выдернул из-под куртки пистолет.

Мгновенья капитану хватило, чтобы вспрыгнуть и отлететь за ствол толстого дерева, счастье, что рядом. Вслед ему ударили подряд три выстрела. Пули врезали по коре. Кострецов перекатился по земле, выхватывая оружие.

Выстрелил наугад лежа. Приподнялся… Вадик зигзагами бежал обратно к Покровке.

Кострецов ловил его спину мушкой. Но Вадик умело лавировал, прячась за ошеломленных прохожих. Капитан бросился за ним, поняв, что издали не попадет.

Киллер спринтерски уходил, четко маневрируя. Вот-вот, ощутил Кострецов, он сиганет к ограде и перепрыгнет ее. Опер приостановился, чтобы выстрелить по Вадику в миг, когда тот взлетит на невысокое чугунное ограждение.

Вадик ринулся туда, вскочил на ограду. Кострецов четко влепил ему в спину!

Киллер кувырнулся на проезжую часть улицы. Капитан не торопясь шел к нему. И вдруг увидел, что Вадик, выгибаясь, снова бежит. Он ковылял к «ниссану», стоящему у тротуара.

Капитан попал в него, на Вадиковой куртке сзади чернело кровавое пятно, но тот, взмахивая руками, словно от воткнутого в спину кола, летел к «ниссану». И Кострецов запоздало вспомнил слова Камбуза, что это «ниссан» Вадика!

Опер рванулся к ограде, но Вадик успел открыть машину и рухнуть в нее. Когда Кость перепрыгивал ограду, мотор взревел, и автомобиль понесся прочь.

Кострецов проводил взглядом таранно умчавшуюся машину. Сунул пистолет в кобуру под курткой и пошел на Банковский.

Недалеко от пивной он отыскал наблюдающего Топкова. Гена взглянул на его окровавленное лицо.

— С кем сцепился?

— С Вадиком. Он о Камбузе в пивной на Покровке разузнавал, а мой стукач мне об этом звякнул. Попробовал я Вадика повязать на Чистопрудном…

Топков протянул ему носовой платок.

— Оботрись. Неужели он от тебя ушел?!

— Как видишь. Причем, с пулей в спине. Не учел я, что у Вадика поблизости может машина стоять. Подумал: раз он топает к метро, да загримированный, то, наверное, здесь без колес.

— Ну а Камбуз пьянствует тут, никуда не торопится, — доложил Гена.

— Пусть себе. Снимаем за ним наблюдение. Вадику в ближайшие дни не до Камбуза будет, — распорядился капитан, думая, что Кеша должен быть с Камбузом и в случае чего доложит.

Они зашагали с Банковского переулка.

Глава 5

Недооценил Кострецов Вадика. Кость не ведал, что тот с шизофреническим упорством делал себя по биографиям героических людей.

Умчавшись с Чистых прудов, Вадик, чувствуя, как льет из раны в спине, тормознул в улочке за Садовым кольцом. Окна «ниссана» были сильно затенены, он перелез на заднее сиденье и без опаски разделся по пояс. Поднял с пола сумку, где хранилась тщательно составленная им аптечка на случай таких ЧП.

Первым делом он набрал шприц с болеутоляющим. Правая рука со сломанным пальцем плохо действовала, но Вадик умел все делать и левой рукой. Изловчившись, вколол иглу в спину и затем в изуродованную Кострецовым кисть. Начал бинтоваться. Накручивал через грудь бинты, облегченно думая, что пуля, хоть и сидит сзади где-то в ребрах, но не пробила легкого. Он усмехнулся:

«Издалека пришлось менту стрелять, и по касательной».

Ему некогда было анализировать внезапную попытку блондина арестовать его, потому что безукоризненный киллер Вадик должен был отработать Камбуза до конца.

Вадик натянул чистый свитер, сорвал усы, — единственно оставшиеся у него из маскировки, сел за руль и снова поехал на Чистяки. Это была даже не дерзость, а точный психологический расчет, что сейчас его там искать не будут.

Чувствовал себя Вадик на предельном нерве, яро ощущал, что для него сейчас нет никаких преград. Раз ушел от такого классного в рукопашной блондина, то уж Камбуз обязан свалиться ему прямо на мушку.

«Ниссан» проскочил по Кривоколенному переулку по направлению к Банковскому. Встал на углу, с которого просматривался выход из пивной.

Из разнообразного багажа в машине Вадик извлек серый халат, в которых ходят уборщики, надел на себя. Натянул на голову кепку-аэродром, опустив ее козырек на брови, и выполз из машины.

На тротуаре ему показалось, что сейчас упадет: так закружилась голова от кровопотери и ожившей боли в спине. Но он стиснул зубы и захромал к пивной. Там привалился около входной двери, изображая пьяного. Он и был пьян от наплывающей волны болезненной мути, пульсации свинца в спине и изуродованного пальца.

Дверь наконец распахнулась — кто-то вышел. Вадику этого было достаточно, чтобы рассмотреть в глубине зала стоявших за столиком в обнимку Камбуза и Черча.

Он усмехнулся, отметив, что похмеленный им утром Черч — весьма деятельный босяк.

Вадик доковылял в «ниссан». Устроился на переднем сиденье боком, чтобы унять огонь раны, и стал ждать.

Когда стемнело, дверь пивной стала отчетливо видна под фонарем сверху, а притаившийся темно-синий «ниссан» слился с сумерками.