Чистосердечно привирая - Керстин Гир

Всё во мне взывало к бегству, но я проигнорировала этот первобытный инстинкт и последовала за Карлой и Басти в соседний зал – как баран, которого ведут на бойню. В конце концов, мне надо будет в скором времени вписаться в маленькое чёрное платье, этого должно быть достаточно, чтобы проигнорировать первобытный инстинкт.

Вначале мне надо было встать на весы, которые показывали и вес, и процент жира в организме. Вес был больше, чем я думала. Я не знаю почему, но в голове у меня была совсем другая цифра.

– Убери ногу с весов, – сказала я Карле, но она была ни при чём.

Это было ужасно большое число, и Басти занёс его в свой формуляр. Вполне приемлемое, будь я на девятом месяце беременности.

Процент жира в организме был тоже очень высокий, хотя Басти сказал, что для такого веса он удивительно низкий. Я была совершенно раздавлена. Я как-то надеялась, что неделя ежевечерних пробежек и пыток капустным супом дадут лучший результат. С другой стороны – кто знает, сколько я весила до этого?

Ещё на весах Басти велел мне сделать несколько упражнений: я должна была скрестить руки за спиной, потрогать кончики пальцев и руками похлопать по полу, не сгибая колен. Последнее у меня, к сожалению, не получилось.

– Да уж, в этом виноваты мои длинные-длинные ноги, – сказала я, надеясь разрядить обстановку. Но ни Карла, ни Басти не засмеялись. Басти делал заметки в формуляре, а Карла озабоченно жевала нижнюю губу.

Затем началась самая унизительная часть процедуры – измерение. Басти использовал портновский сантиметр. Вначале выяснилось, что мой рост не метр шестьдесят шесть, как я всегда думала, а на два сантиметра меньше. Я сразу заподозрила, что сантиметр из-за частого использования растянулся. Но когда Басти обхватил сантиметром мою грудь, то оказалось, что сантиметр, наоборот, сильно ужался.

– Метр два, – сказал он, и я шокированно втянула ртом воздух. Объём груди метр два сантиметра – такое ведь возможно только с силиконом? Наверное, это из-за моего пуловера. Вязаный хлопчатобумажный. Басти должен был сбросить по меньшей мере пять сантиметров. Но он этого не сделал, он занёс ужасное число в формуляр и выразительно посмотрел на Карлу.

– Во какая толстая, – говорил его взгляд, я была уверена.

Объём бёдер был у меня ещё более гигантским.

– Метр двенадцать! – вскричал Басти. Это звучало так, как будто рыбак вытащил из воды огромного карпа. Карла сделала серьёзное лицо. Она наверняка не думала, что со мной так плохо.

– Это штаны много добавили, – сказала я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Самообольщение, – пробормотал Басти и с величайшим презрением измерил мне правое бедро.

– Пятьдесят восемь, – сказал он. – Как у моей подруги. Только у неё это обхват талии.

Ах, а я думала, что это твой IQ, хотелось сказать мне, но я ещё не созрела.

Басти собирался измерить мне талию. Я подняла пуловер. По крайней мере в моём лучшем месте цифра должна быть правильной.

Талия оказалась шестьдесят восемь сантиметров. Это удивило Басти сверх всякой меры.

– Очень своеобразно, – заметил он. – Такое распределение жировых масс мне ещё не встречалось.

Жировые массы. Эти слова и сами по себе не очень красивые, но когда их слышишь в связи с твоей собственной персоной, это звучит просто ужасно. Я была на грани того, чтобы расплакаться, и мне стало ещё хуже, когда Басти закончил измерения и с серьёзной миной сказал:

– Ну, индекс массы тела находится в верхней части так называемой лёгкой избыточности веса. Ещё пару килограммов, и ты станешь серьёзно жирной. Очевидно, что до сих пор ты почти не занималась спортом, и твоя подвижность ужасно слабая. Я могу тебе сразу сказать, что если мы хотим привести твоё тело в норму, то нам предстоит куча тяжёлой работы. Ну да, ты никогда не будешь выглядеть как модель, но для какой-нибудь другой работы при условии дисциплины и выдержки тебе должно хватить.

Он давно уже перегибал палку, но это был тот самый момент, когда палка сломалась. Я снова надела туфли и пальто.

– При этих массах – минимум год, – сказал Басти. – У нас здесь не только классические проблемные зоны, обусловленные питанием, но и, очевидно, генетически обусловленные проблемы жирового распределения. Попросту говоря, у неё всегда будет толстая задница. Извини, Ханна, что говорю как есть. Просто ты слишком громко кричала, когда Бог распределял жировые массы.

– Ну, – ответила я, – я просто не знаю, как я с такими жировыми массами в мои двадцать шесть лет имею за плечами университет, журналистское образование и сорок тысяч в год. Возможно, твоя теория не такая уж верная, Басти, и в конце концов есть профессии, где нужна мозговая масса, а не жировая. Но если я когда-нибудь останусь без работы, то я смогу похудеть и начать карьеру мечты в твоей фитнес-студии, где я буду измерять жировые массы и нести слабоумную чушь!

Басти мог только глупо таращить глаза, наверное, он не понял и половины из того, что я сказала. Как уже было сказано, проблема неравного распределения мозговых масс. Я размашисто развернула свои стадвенадцатисантиметровые бёдра и бегом покинула камеру пыток и фитнес-студию.

Карла с трудом меня догнала. Только на парковке она схватила меня за рукав.

– Не пытайся меня переубедить, – предупредила я. – Я согласна дальше бегать, но в эту дерьмовую студию я больше ни ногой!

– Хорошо, – сказала Карла. – Слушай, ты действительно зарабатываешь сорок тысяч в год?

Я откинула голову.

– Ещё нет. Но до этого уже недалеко. Сейчас у меня почти тридцать пять тысяч. О таких зарплатах этот жалкий червяк может только мечтать.

– Нет, зато я, – вздохнула Карла. Она взяла меня под руку. – Я знаю, что ты сейчас неохотно это услышишь, Брюква, но фитнес-студия принадлежит этому жалкому червяку. И ещё четыре в городе.

Ну, это слегка приуменьшило эффект от моего выступления.

– Как бы то ни было, – ответила я. – Я всё равно считаю, что у твоего Басти больше серы в ушах, чем мозгов в голове! И с таким ты пошла бы в постель? Фу! Что за отвратительный взгляд на мир, при котором люди оцениваются по внешности? Я не буду терпеть, чтобы со мной обращались как с инопланетянкой из-за того, что мои чёртовы жировые массы ненормально распределены! И вообще – ещё пару недель назад это никого не волновало!

– Да, потому что тебе самой это было безразлично, – откликнулась Карла. – Ты была единственной среди моих друзей и знакомых, кто никогда не сидел на диете и ни разу не жаловался на фигуру. Я никогда от тебя не слышала типичных женских фраз типа – Могу ли я это носить с моими бёдрами? Или: ты не находишь, что это меня полнит? Ты была просто феномен. Мне уже в четырнадцать внушили, что я слишком толстая, при этом я была худой, как щепка, и весила сорок восемь кило. В восемнадцать у меня был друг, который называл меня пышечкой, я месяцами сидела на одних яблоках и считала себя отвратительно жирной. Каждая женщина, которую я знаю, имеет проблемы с фигурой. Какою бы стройной она ни была, кто-нибудь из её окружения в какой-то момент её жизни обязательно скажет, что она толстая, и тем самым заложит фундамент для длительных сомнений и никогда не прекращающихся диет. Ты всегда была колоссальным исключением. Ты себе нравилась такой, какая ты есть.