Большая книга славянской мудрости - А. Серов

«Премудрый самодержец и всесветлый царь начал размышлять с подданными своими. Сказал: „Что подобает сделать с сыроядцами этими? Ополчиться ли большой ратью и разбить, покорить в вечную работу? Но мешают очень дальние пути, неудобные для походов моря и превысокие горы…“

Подумал. И вместо войск послал к князьям словено-русов дары многие, писания всякими похвалами украшенные и самого царя золотое письмо, высокодержавною десницею подписанное. Послание Александра Македонского гласило:

„Александр – царь царей и над царями бич божий… В далеком и незнаемом крае вашем от нашего величества честь и мир и милость вам и по вас храбросердечному народу Словенскому, славнейшему и знатнейшему колену русскому, князьям и владельцам земель от моря Варяжского до моря Хвалынского. <…> Приемлю вас как сердечных друзей. И сию милость дарую вашему владычеству.

Худой мир лучше доброй ссоры.

Пословица

Если какой народ вселится в пределы вашего княжества от моря Варяжского до моря Хвалынского, да будет вам и потомству рода вашего подлежащим вечной работе. Но в иные же пределы отнюдь да не вступит нога ваша. Сие достохвальное дело подтверждено нашими знаками, подписано царской высокодержавною правицей и скреплено нашим государским золотокованным гербом-печатью“».

«Сказание о Словене и Русе и городе Словенске»

Крестовое братство выше кровного родства

Былинные богатыри – Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, Микула Селянинович, Вольга Всеславович и другие – славились не только недюжинной силой, но и крепкой воинской дружбой. В трудные для родной земли времена они сообща противостояли враждебным силам. Богатырей объединяли особые отношения, называемые крестовым братством (во время обряда братания они обменялись нательными крестами). Такое родство считалось священным и ценилось выше кровного, ведь братались с достойными, с теми, кого уважали, кому можно было доверить жизнь.

Солдатское братство рождается в бою.

Пословица* * *

«Тут Святогор-богатырь да опомнился,

Что у него в кармане тяжелешенько;

Он берет Илью за желты кудри,

Он кладет Илью да на сыру землю

Как с конем его да богатырскиим.

Начал спрашивать да он, выведывать:

„Ты скажи, удалый добрый молодец,

Ты коей земли да ты какой орды?

Если ты богатырь святорусский,

Дак поедем мы да во чисто поле,

Попробуем мы силу богатырскую“.

Говорит Илья да таковы слова:

„Ай же ты, удалой добрый молодец!

Я вижу силушку твою великую,

Не хочу я с тобой сражатися,

Я желаю с тобой побрататися“.

Святогор-богатырь соглашается,

Со добра коня да опущается,

И раскинули они тут бел шатер,

А коней спустили во луга зеленые,

Во зеленые луга они стреножили.

Сошли они оба во белой шатер,

Они друг другу порассказалися,

Золотыми крестами поменялися,

Они с друг другом да побраталися,

Обнялись они, поцеловалися, —

Святогор-богатырь да будет больший брат,

Илья Муромец да будет меньший брат.

Хлеба-соли тут они откушали,

Белой лебеди порушали

И легли в шатер да опочив держать».

«Илья Муромец и Святогор»

М. Нестеров. В снежки, 1879. Приятели всегда друг за друга стеной: и в серьезном деле, и в забаве

В. Васнецов. Подружки, 1878. Подружки всюду вместе. Есть с кем разделить и радость и печаль

Князь и его дружина – одно целое

Важнейшие качества княжеской дружины – ее преданность и верность князю, которые, как правило, передавались из поколения в поколение, от отца к сыну. Дружинники были не только соратниками князя на военном поприще, они выступали в роли советчиков в мирных делах, делили с ним и заботы, и развлечения. И хотя члены дружины были свободными людьми и могли переходить от одного князя к другому, такая «неверность» осуждалась и была редкостью.

Была бы дружина, с нею я добуду серебро и золото.

Князь Владимир Святославович* * *

«Князь и его дружина – эти две неразрывные основы государственного быта – продолжают служить его представителями и охранителями в данную эпоху. Князь неразлучен со своей дружиной; с ней он „думает“, или совещается, обо всех делах, ходит на войну, на охоту, в объезд или полюдье; с ней же пирует и бражничает. Дружины наших древних князей вышли из того энергичного славянского племени, которое обитало на среднем Днепре, в Киево-Черниговской области, и называло себя Русью. <…>

Мало-помалу они складывались в особое военнослужащее сословие, которое, однако, еще долго не имело замкнутого характера; по мере новых завоеваний оно принимало в себя как местные славянские дружины, так и военных людей из инородцев. Кроме того, князья охотно принимали в свою службу иноземных выходцев, каковы были варяги, немцы, поляки, угры, половцы, хазары, или черкесы, ясы, или алане, и пр. Но эти иноземцы, вступая в среду дружины, нисколько не нарушали ее чисто русского характера и нередко становились родоначальниками знатных русских фамилий. Дружина получала от князя содержание и жалованье деньгами, съестными припасами и другими естественными произведениями, которые она собирала для него в виде даней. Кроме того, уже в ранние времена дружинники получают земельные участки и угодья и владеют селами. Семьи старших дружинников, или бояр, сосредотачивая в своих руках значительную поземельную собственность, и иногда в разных областях Руси, естественно полагают основание высшего сословия на Руси, или родовой землевладельческой аристократии».

Д. Иловайский, «Становление Руси»

Счастье, которое меня никогда не обманывало, – это твоя дружба. Из всех моих страстей единственная, которая осталась неизменной, это моя дружба к тебе, ибо моя дружба – страсть.

Н. Огарев

Друг за друга горой

Одна из заповедей дружбы заключается в том, чтобы во всем поддерживать друга и всегда становиться на его сторону.

Иногда можно даже покривить душой, действуя в интересах друга. А если товарищ встретил враждебно настроенных противников, обязанность друга – противостоять им вместе, плечом к плечу. Подобную ситуацию, произошедшую с ним в студенческие годы, описал литератор Сергей Аксаков.

Сам пропадай, а товарища выручай.

Пословица* * *

«С открытия университета дружба моя с Александром Панаевым, также произведенным в студенты, росла не по дням, а по часам, и скоро мы сделались такими друзьями, какими могут быть люди в годах первой молодости. <…>

По общему согласию сочинили театральный устав, который утвердили подписями всех участвующих в театральных представлениях, и выбрали меня, несмотря на мою молодость, директором труппы, но, увы, ненадолго… Александр Панаев… желал сыграть эту роль по особенным причинам. Причина была мне известна: он был неравнодушен к одной девице, постоянной посетительнице наших спектаклей, и ему хотелось явиться перед ней на сцене в генеральском мундире с большими эполетами и пасть в ее глазах от роковой пули. Я знал, что товарищи будут недовольны моим распоряжением и что на эту роль метил другой актер… Но дружба заставила меня покривить душой, и я отдал роль генерала Александру Панаеву, на что, как директор, я имел полное право. Товарищи сейчас сказали мне, что Панаев испортит пиесу, но я отвечал, что эта роль маленькая и пустая, что Панаев мне ее читал очень хорошо, что я беру на себя поставить его как следует и что его красивая наружность весьма идет к этой роли.

…Все мои товарищи-актеры окружили меня и решительно требовали, чтобы я передал роль генерала именно Балясникову. Панаев побледнел. Движимый горячею дружбою и оскорбленный в моем директорском достоинстве, я грозно отвечал, что „этого никогда не будет и что они вмешиваются не в свое дело, и что если они не хотят меня слушаться, то я отказываюсь от роли Мейнау и не хочу участвовать в театре“».

С. Аксаков, «Воспоминания»

Ценить достоинства, забыть о недостатках

Когда юный Александр Пушкин оказался среди лицеистов, он не сразу сумел проявить те качества, за которые его ценили окружающие: легкость, дружелюбие, искрометное чувство юмора. Его отношения с товарищами поначалу были сложными, но ему повезло: рядом оказался Александр Пущин, который смог понять тонкую душу будущего поэта. Люди несовершенны, у каждого есть недостатки, но настоящий друг видит только достоинства.

Мой первый друг, мой друг бесценный!..

А. Пушкин* * *

«Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентрического существа среди людей. Не то чтобы он разыгрывал какую-нибудь роль между нами или поражал какими-нибудь особенными странностями, как это было в иных; но иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умея потом из него выйти. Это вело его к новым промахам, которые никогда не ускользают в школьных сношениях. Я, как сосед (с другой стороны его номера была глухая стена), часто, когда все уже засыпали, толковал с ним вполголоса через перегородку о каком-нибудь вздорном случае того дня; тут я видел ясно, что он по щекотливости всякому вздору приписывал какую-то важность, и это его волновало. Вместе мы, как умели, сглаживали некоторые шероховатости…