Эффект бабочки - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мистер, – услужливо распахнул дверь чёрного новенького Форда таксист-итальянец, плотный мужчина лет сорока, – куда вас отвезти?
– Хороший, но не слишком дорогой отель на тихой улочке. Такой, чтоб прислуга приличная, да загулявшие прохожие не мешали спать. Но не совсем в глуши.
Итальянец задумался ненадолго, скребя небритый подбородок. Растительность отчётливо поскрипывала под могучей пятернёй с неровными, явно обгрызенными ногтями, под которыми виднелась грязь.
– Есть такие, мистер, – наконец сказал он уверенно.
– А что так долго думал? Неужели заказ необычный?
– Тут дело такое, мистер, – начал таксист, выруливая на дорогу, – город-то у нас немаленький, так что сходу так сказать и нельзя. Где дорожные работы производят неподалёку, где шпана улицы делить начала, да шумно, со стрельбой. Вам же нервотрёпка такая не нужна?
Пятнадцать минут спустя Винченцо привёз меня на тихую улочку и помог выгрузить чемоданы.
– Восемьдесят центов, мистер. Ежели по счётчику, – намекающе сказал он.
Получив два доллара, просиял и вручил мне несколько визитных карточек.
– Эт моя, значит… может, понадобится такси заранее заказать… ну мало ли! Эт брата моего двоюродного, адвокат…
– Черкни-ка лучше адрески хороших пиццерий, – перебиваю его, – разных чтоб. Соскучился, сил нет!
– Так вы из наших, мистер? – лицо таксиста просветлело, – а так и не скажешь!
– Датчанин, просто очень уж итальянскую кухню люблю.
– Эт да, кухня у нас лучшая в мире, да и культура…
– Ни один образованный человек не станет с тобой спорить, – соглашаюсь с ним.
– Французишки разве что! – Хохотнул тот, расплываясь в улыбке от знакомства с таким замечательным мной.
Винченцо журчал, попутно записывая адреса. В его голове я уже стал если не своим, то как минимум кандидатом в почётные итальянцы. Случайно вышло… но удачно!
Таксист, да ещё таксист итальянец, это ценнейший кадр, информированность у него зашкаливает. Если не знает чего-то сам, то наверняка сведёт с тем, кто знает, контакты порой самые неожиданные.
А пиццу я и правда люблю, да и по фаст-фуду вообще соскучился…
* * *
Светящаяся реклама на улицах Нью-Йорка наличествует уже в двадцать седьмом году. Яркая, бросающаяся в глаза, слепящая – так она выглядит на центральных улицах. И пусть до нормативов двадцать первого века ей далеко, но… я поплыл.
В голове будто щёлкнул невидимый переключатель, появилась железобетонная уверенность, что это мой город. Город, в котором я родился и вырос, знаю до последней подворотни.
Чувство это ложное, базирующееся на многочисленных передачах и ситкомах, просмотренных ещё дома. Все эти Друзья, Секс в Большом городе… имя им Легион. Вроде и не являлся фанатом ТВ, но всё ж таки не в вакууме жил, волей-неволей насмотрелся и наслушался.
Попав в Нью-Йорк, пусть даже и образца тысяча девятьсот двадцать седьмого года, я будто попал в привычный, насквозь знакомый мир. Домой.
Уйдя с центральных улиц, в какой-то дурной эйфории покатался на метро и трамваях, пошатался по закоулкам… и теперь не знаю, где нахожусь. Заблудился. Понятно только, что местечко если не злачное, то где-то рядом.
Невысокие однотипные дома в пять-семь этажей, с металлическими лестницами снаружи. Развешанное кое-где постиранное бельё, грязные улицы и почти полное отсутствие прохожих. Оно и неудивительно, в час ночи-то…
– Мистер, – шагнул я к прохожему, но тот резко шарахнулся от меня – так, что упал на четвереньки и несколько шагов пробежал в стиле диких предков, прежде чем поднялся по эволюционной лестнице до человека прямоходящего. Преследовать не стал и напуганный горожанин через полсотни метров вскарабкался уже на лестницу металлическую.
Смутно различимый при тусклом свете редких фонарей, он помахал мне оттуда рукой.
– Вряд ли приветствие, скорее уж кулаком грозит, – говорю сам себе и нервно смеюсь. Нехороший прецедент, между нами – если так шагаются от случайного прохожего, причём одетого хорошо, то райончик явственно криминальный. Причём из тех, где регулярно убивают.
Как назло, оружия с собой нет – ни револьвера, ни даже ножа с кастетом. Не то чтобы умею ножом… но всё спокойней.
Отойдя под стену дома, чтобы не быть вовсе уж на виду, прикусываю губу. Что-то мне подсказывает, что вляпаться в приключение здесь можно на раз. Стреляют сейчас часто, но всё больше ребята серьёзные, не боящиеся сирен полиции и любопытных глаз, прильнувших к окнам.
Знаменитое Ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаем у горожан включается только при разборках людей значимых. Мелкую же шушеру сдают на раз. Так что шушера эта, по идее, предпочитает работать ножами и кастетами.
Кастет проблема не самая большая. Ну, усилит удар… зато и провалиться вслед за ударом легче. Есть шансы. А вот нож… Ролики в интернете и передачки по ТВ не заменят тренировок.
Кураторы же, как назло, отказывали в курсе ножевого боя, объясняя это чувством ложной безопасности. Навыков в итоге ноль, а из достоверных знаний только вяленькая мыслишка, что под удары ножа лучше подставлять руку, защищая жизненно важные органы.
Перехватить и взять на приём… не смешно, против шустрого новичка с ножом шансы имеет разве что опытный омоновец. А против уголовника с какой-никакой школой разве что мастер рукопашного боя выйдет.
– Защитить, защитить… точно!
Быстро сняв шёлковый галстук, наматываю его на левую руку, под пиджак – так, чтобы не было видно. Вряд ли защитит в полной мере, если вдруг что, но хотя бы чуть ослабит, и то…
Несколько минут иду вдоль домов, всматриваясь до боли в глазах в просветы меж домов.
– Никак огни? – Прибавил шагу и…
– Не так быстро, мистер, – Преградил мне путь рослый мужик с гнусавым голосом, показав лезвие ножа. У самого сто восемьдесят пять роста, но этот не ниже, да шире в плечах чуть не в полтора раза. Здоров на редкость, причём движется плавно, как профессиональный боец.
– Фак! – Вырывается у меня на английском, непроизвольно делаю несколько шагов назад.
– Куда-то спешите, мистер? – В бок утыкается что-то твёрдое, голос подельника такой же специфически гнусавый.
– Мистер поделится с нами, так ведь? – Утвердительно произносит широкоплечий, похлопывая лезвием ножа по широкой тёмной ладони.
– Конечно поделится, – говорит второй, – он же добрый человек, так ведь? Сейчас он отдаст добрым людям на нужды бедных свои деньги, свои часы и свою одежду, да отправится дальше, благодаря Господа, что встретил нас, а не каких-нибудь бандитов. Негодяи повадились бить приезжих по голове железными трубами и протыкать им внутренности большими ножиками. Приезжие долго болеют, а случается, и умирают.
– Мистер хочет
