Даже не думай! (СИ) - Алиса Ростовцева

Какого черта?!

Я раздраженно уставилась на парня. Лешка усмехался. И эта его усмешка была удивительно похожа на кривляния Тимура.

— Ты, шутник хренов! — я вскочила на ноги и оказалась лицом к лицу к Керимову-младшему. — Что лыбишься?!

Лешка нервно хохотнул. А затем нахмурился, прикрыл глаза и сжал пальцами виски.

— Не ори-и-и так, — умоляюще попросил пацан и, отступив от меня на шаг, привалился к холодильнику. Магнитики, которые я только что с осторожностью вернула на место, снова слетели на пол.

— Что ты делаешь? — негодующе поинтересовалась я и кинулась поднимать магниты. Снова!

— Забей, потом Зоя подберет, — предложил Лешка, но, даже заметив, что я проигнорировала его бесценный совет, не кинулся мне помогать.

Ну да, с похмелья резких движений не стоит делать, — злорадно подумала я, наблюдая за мучениями парня, который продолжал подпирать спиной холодильник и сжимать голову руками. Слава Богу, он мне не мешает. Но если вдруг он снова захочет развлечься, я, честное слово, дам ему сдачи.

И все-таки, на всякий случай, я внимательно следила за Керимовым-младшим, предостерегающе сверкая глазами, каждый раз, когда пацан начинал шевелиться, делая вид, что он намеревается двинуться в мою сторону.

Черт, он снова надо мной издевается?!

Я со злостью прицепила последний магнит на место и отошла к подоконнику, на котором только что обнаружила стоящий без дела электрический чайник. Сейчас вскипячу себе воду и заварю чай. Раз доступ к холодильнику перекрыт Лешкой, придется пока довольствоваться кипятком.

— Не нервничай, — протянул парень, отлепляясь от дверцы и перемещаясь на стул. Он опустил голову на согнутые руки и с видом несчастного лабрадора жалостливо посмотрел на меня. Я фыркнула, этот коммент Лешки про «нервы» совпал с тихим щелком электрочайника, который я включила.

— Слу-ушай, а ты уме-еешь готовить? — поинтересовался Керимов.

О! Что за намеки?

— Ты думаешь, что я буду готовить завтрак?

— А ты хочешь, чтобы я все сам делал? — изумился Лешка.

— А ничего, что я в гостях?

— Ну и что? — удивился парень. — Тебе нужна прислуга, чтобы тебе подавали завтрак, как в ресторане?

— Спятил? Какая прислуга?

— О, Ветрова, теперь ясно, почему ты так бесишь Тимку. С тобой невозможно разговаривать. Чего ты ломаешься, в конце концов? Тебе так сложно бутерброды сделать?

Несколько мгновений я раздраженно смотрела на Керимова-младшего.

— Мне не сложно. Но ты об этом так спросил, что…

— А ты так ответила, — передразнил меня пацан. — Чем мой вопрос о твоем умении готовить так тебя возмутил? Или это ниже твоего достоинства позавтракать вместе со мной? Королева, блин…

Лешка молча встал и сам поплелся к холодильнику.

Я чувствовала, что мной только что ловко сманипулировали. Благоразумнее было бы не идти на поводу у парня. Но собственная совесть проснулась в самый неподходящий момент. И я, скрепя сердце, бросилась к холодильнику, чтобы первой его распахнуть.

— Я сейчас все сделаю. Но это будет не быстро.

— Ага, — обрадовано откликнулся парень, возвращаясь на свой стул, от которого только по чистой случайности он не успел далеко отойти.

И все же в процессе приготовления Лешке пришлось мне помогать. Я постоянно дергала его, не давай заснуть прямо за столом, спрашивала, где лежат сковородки, приправы, кофе. Зелень, помидоры и сыр я нашла самостоятельно. Но не упустила возможности помешать блаженному безделью парня. Такая вот мелкая пакость лично от меня. Пусть не расслабляется.

Я интересовалась, любит ли Лешка сыр, хочет ли он его съесть нарезанным треугольничками, прямоугольниками или квадратами? Будет ли он есть помидоры дольками или предпочитает черри?

Лешка терпеливо отвечал. Я готовила дальше.

Когда по кухне расплылись ароматы свежеприготовленного омлета с беконом и помидорами, Керимов-младший уже доедал второй бутерброд.

Я разложила омлет по тарелкам, оставив для Лешки большую часть, поставила перед парнем его порцию и, наконец, сама села за стол.

Ароматы свежего кофе будоражили аппетит. Я чувствовала просто дикий голод.

— О, божественно! — пробормотал Леха, впиваясь зубами в омлет.

Я взглянула на Керимова, собираясь победно улыбнуться. Но пацану было не до меня и моих улыбок. Он зажмурился от удовольствия и Ел. Вот так, с большой буквы. Я застыла с вилкой, поднесенной ко рту, уставившись на парня и засмотревшись на процесс поглощения им еды.

Керимов терзал приготовленный мною омлет с таким азартом, заглатывал настолько большие куски, что я замерла, не в силах отвести взгляда. В движениях парня было слишком много животного магнетизма.

— Эй, ты чего? — голос Лешки, махающего мне рукой с противоположного конца стола, наконец, вывел меня из задумчивости.

— Э, хм… Я задумалась, где у вас зубочистки, — ловко вывернулась я и выскочила из-за стола, чтобы порыться в кухонных шкафчиках.

— Они в выдвижном ящике. Второй слева в центральной зоне, — ответил Леха и вернулся к завтраку.

Я вытащила упаковку и снова села за стол.

— Что сейчас делать будешь? — поинтересовался Керимов, когда последний бутерброд был доеден, а грязные тарелки и чашки отправлены в посудомоечную машинку.

— Не знаю. Еще не думала. А твои родители, они..?

— Уехали по делам. Может, к вечеру вернуться, — охотно откликнулся Леха.

— А… тогда ясно, почему ты едва на ногах стоишь.

— Ты собралась мне вместо матери нотацию прочитать? — Керимов саркастически вскинул одну бровь.

— Хм… мне все равно.

— Вот и не надо подкалывать.

Я молча подняла руки вверх, признавая поражение в словесной баталии с Лешкой. Если и дальше пререкаться с парнем, то выйдет такой же сумасшедший разговор, как и с Тимуром. А самый младший Керимов еще ничем не заслужил такой нервотрепки. Да и вообще, надо беречь неокрепшие детские нервы. Даже если обладатель этих нервов изо всех сил стремиться показать, какой он крутой во всех смыслах парень.

— Значит, ты не знаешь, чем заняться? — снова лениво поинтересовался Леха, добравшись до двери и приваливаясь к косяку, тем самым преграждая мне выход.

— Мне надо найти мою сумку с вещами. Я не видела ее со вчерашнего дня. А потом я придумаю, что буду делать. Может быть, что-нибудь почитаю… Ээ… Ты не дашь мне пройти?

— Ты куда-то торопишься? — удивился парень, невинно хлопая ресницами.

— Нет, не тороплюсь, — терпеливо объяснила и нахмурилась. Ч то Лешке от меня надо? Тимур терпеть меня не может, стараясь свести общение со мной до минимума, а его брат, наоборот, ходит кругами вокруг да около и пытается всячески мое внимание привлечь. Зачем?

— Ну, супер! — Лешка обрадовался вполне искренне. — Мне кажется, твою сумку я видел в прихожей, на тумбочке.

— Отлично, — я улыбнулась. — Тогда дай пройти. Мне телефон на зарядку поставить надо.

Парень нехотя отлепился от дверного косяка и, когда я прошла мимо него, поплелся следом за мной. Я отыскала свою сумку действительно там, где мне сказал Керимов-младший. Нашла свою зарядку и, обрадованная, поспешила в комнату, чтобы подключить его к сети.

— Эй, ты меня бросаешь?

Я удивленно обернулась к Лешке.

— Мне позвонить надо.

— А потом?

— Понятия не имею. Ты всегда задаешь такие сложные вопросы?

Лешка хохотнул.

— Никто еще не жаловался. Хотя ты блондинка. Так что тебе можно. В общем, возвращайся.

— Посмотрим, — кивнула и ушла в выделенную для меня спальню. Еще пара минут, и я услышу Флейма.

— Андрей, привет!

— Ксения? — недоверчиво переспрашивает Андрей. Я только успеваю радостно «агакнуть» в ответ. И мой друг, осознав, что это, и правда, я, мгновенно срывается в крик. — Что за фокусы? Куда ты пропала? Какого хрена ты выписалась из больницы?!

Удивленная напором парня, я успела только пробормотать:

— Андрей, я…

И новая порция криков заглушила мои оправдания.

— Ты вообще думаешь, что делаешь?! Ты понимаешь, что мы все за тебя переживаем?!

Андрей орал в трубку. Я стремительно краснела. До сознания медленно, но верно доходило, что я сильно обидела Флейма. И ни черта не подумала о том, что он будет ТАК сильно за меня волноваться.

— Послушай, я зна…, — я сделала еще одну отчаянную попытку объясниться.

— Мы телефоны оборвали, пытаясь до тебя дозвониться! Я всех твоих друзей задергал, чтобы тебя найти! Я был у тебя дома!

— Но я не ду…

— Ты никогда не думаешь о других! — Андрей припечатал меня обвинением в эгоизме, как клеймом прокаженного. Мне показалось, что щеки стали гореть так сильно, будто кто-то только что ударил меня по лицу.