Час Презрения - Анджей Сапковский

— Это была не бестактность. Лидия не может пользоваться голосом.

— Я догадался. Потому что Вильгефорц ответил ей не телепатически.

— Да, Лидия, прекрасная мысль, — ответил Вильгефорц. — Мы прогуляемся по Галерее Славы. Ты сможешь кинуть взгляд на историю магии, Геральт из Ривии. Ты, конечно, знаком с историей магии, но сейчас тебе предоставится возможность ознакомиться с ее иллюстрированным вариантом. Если ты тонкий знаток искусства, не пугайся. Большинство картин — работы студенток-энтузиасток из Аретузы. Лидия, будь добра, дай чуточку света. Здесь темновато.

Лидия ван Бредевоорт повела в воздухе рукой, и в коридоре тут же стало чуть светлее.

На первой картине был изображен древний парусник, который буруны метали меж торчащих из кипени рифов. На носу корабля стоял мужчина в белом одеянии. Его голову окружал светящийся ореол.

— Первая высадка, — догадался ведьмак.

— Конечно, — подтвердил Вильгефорц. — Корабль Изгнанников. Йан Беккер овладевает Силой. Успокаивает волны, доказывая тем самым, что магия вовсе не обязательно должна быть злой и разрушительной, но может спасать жизнь.

— Это событие действительно имело место?

— Сомневаюсь, — усмехнулся чародей. — Гораздо вероятнее, что во время первого путешествия Беккера, вместе со спутниками перевесившегося через борт, выворачивало наизнанку. Силой удалось овладеть лишь после высадки, которая по странной случайности оказалась удачной. Пройдем дальше. Здесь ты опять видишь Йана Беккера, он заставляет воду брызнуть из камня в том месте, где было заложено первое поселение. А тут, взгляни, окруженный коленопреклоненными поселенцами Беккер разгоняет тучи и сдерживает ливень, чтобы спасти урожай.

— А какое событие изображает эта картина?

— Распознавание Избранных. Беккер и Джамбаттиста подвергают магическому испытанию прибывающих поселенцев, чтобы выявить Истоки. Этих детей отнимут у родителей и отправят в Мирту — первое пристанище магов. Ты видишь воистину исторический момент. Гляди — все дети напуганы, только вон та решительная брюнеточка протягивает руки к Джамбаттисте. Это прославившаяся впоследствии Агнесс из Гланвилля, первая женщина-чародейка. За ее спиной стоит мать. Грустная какая-то.

— А это что за массовая сцена?

— Новиградская Уния. Беккер, Джамбаттиста и Монк заключают соглашение с владыками, жрецами и друидами. Что-то вроде пакта о ненападении и отделении магии от государства. Страшный кич. Пройдем дальше. Здесь мы видим Джеоффрея Монка, отправляющегося в горы Понтара, тогда еще носившего название Aevon y Pont ar Gwennelen. Река Алебастровых Мостов. Монк плыл в Лок Муинну, чтобы склонить тамошних эльфов принять группу детей-Истоков, которых должны были обучать эльфьи маги. Возможно, тебе будет интересно узнать, что среди детей был мальчик, которого позже назвали Герхартом из Аэлле. Ты с ним только что познакомился. Теперь он — Хен Гедымдейт.

— Сейчас, — ведьмак взглянул на чародея, — самое время вспомнить, что спустя несколько лет после столь мирного и успешного похода Монка войска маршала Раупеннэка из Третогора учинили резню в Лок Муинне и Эст Хэмлете, перебив всех эльфов, невзирая на возраст и пол. И разразилась война, окончившаяся бойней у Шаэрраведда.

— При столь глубоком знакомстве с историей, — снова улыбнулся Вильгефорц, — ты не можешь не знать, что в этих войнах не участвовал ни один из ныне здравствующих чародеев. Потому-то ни одна воспитанница и не вдохновилась темой. Пошли дальше.

— Пошли. А что за событие отражено на этом полотне? А, знаю! Это Раффар Белый примиряет враждующих королей и кладет конец Шестилетней войне. А здесь мы видим Раффара, отказывающегося принять корону. Прекрасный, благородный жест.

— Ты так считаешь? — наклонил голову Вильгефорц. — Ну что ж, во всяком случае, это был жест со значением. Однако Раффар принял пост первого советника и фактически правил страной, ибо король был дебилом.

— Галерея Славы… — буркнул ведьмак, подходя к следующей картине. — А что у нас тут?

— Исторический момент создания первого Капитула и утверждения Ордена. Слева направо сидят Герберт Стаммельфорд, Аврора Хенсон, Иво Рише, Агнесс из Гланвилля, Джеоффрей Монк и Радмир из Тор Карнедда. Здесь, если быть честным, тоже так и просится дополнительная батальная картинка, потому что вскоре в жестокой войне прикончили тех, кто не хотел признавать Капитул и подчиниться Ордену. В частности, Раффара Белого. Но об этом факте исторические трактаты умалчивают, чтобы не замутить прекрасную легенду, сложенную о нем.

— А здесь… Хм… Да, это, пожалуй, писала очень юная воспитанница.

— Верно. Кстати, это аллегория. Я бы назвал ее «Аллегория триумфа женственности». Воздух. Вода. Земля. Огонь. И четыре известные чародейки, магистры, овладевшие силами этих стихий. Агнесс из Гланвилля, Аврора Хенсон, Нина Фиораванти и Клара Ларисса де Винтер. Взгляни на следующее очень удачное полотно. На нем тоже изображена Клара Ларисса, открывающая академию для девушек. В здании, в котором мы сейчас находимся. А портреты — прославленные выпускницы Аретузы. Вот длинная история триумфа женственности и постепенной феминизации профессии: Йянна из Мурривеля, Нора Вагнер, ее сестра Августа, Жейд Глевиссиг, Летисия Шарбоннэ, Илона Ло-Антиль, Карла Деметия Крест, Виолента Суарец, Эйприль Венхавер… И единственная из ныне живущих — Тиссая де Врие…

Пошли дальше. Шелковое платье Лидии ван Бредевоорт шелковисто шептало, и в этом шепоте слышалась опасная тайна.

— А это? — Геральт остановился. — Что за чудовищная сцена?

— Мученичество мага Радмира, с которого живьем содрали кожу во время восстания Фальки. На дальнем плане полыхает город Мирта, который Фалька приказала предать огню.

— За что вскоре спалили самое Фальку. На костре.

— Широко известный факт. Темерские и реданские дети до сих пор играют в сожжение Фальки в сочевник Саовины. Давай вернемся. Осмотрим другую сторону Галереи… Хочешь о чем-то спросить? Слушаю…

— Меня удивляет хронология. Конечно, я знаю, как действуют эликсиры молодости, но одновременное изображение на полотнах ныне живущих и давно скончавшихся…

— Иначе говоря, ты удивлен, что встретил на банкете Хена Гедымдейта и Тиссаю де Врие, но не обнаружил ни Беккера, ни Агнесс из Гланвилля, ни Стаммельфорда, ни Нины Фиораванти?

— Нет. Я знаю, что вы не бессмертны…

— Что есть смерть? — прервал Вильгефорц. — Как ты думаешь?

— Конец.

— Конец чему?

— Существованию. Похоже, мы начинаем философствовать.