Провозвестник Тьмы - Сергей Сезин

Кузнецовых мои сведения обрадовали, особенно то, что однофамильцы в искомый период не должны были пересечься с дедом. Насколько я понимаю, если в госпиталь поступал человек с ранением, с которым он точно служить дальше не будет, возить его много не должны. То есть если у солдата ноги уже нет, то вывезти его из Одессы могут, потому что Одесса прифронтовой город, а вот из Новороссийска уже не должны. Заживет рана, и поедет он домой «по чистой». А вот другой Кузнецов, у которого рука повреждена, но есть шанс на успех, – он будет передвигаться до того этапа, на котором его рука будет приведена в норму. Поэтому, если для этого нужен год, он попадет в госпиталь, где ранбольной (как тогда говорили) может лежать год. То есть госпиталь тыла страны. Если бы сломанная рука зажила за две недели, он лечился бы в дивизионном медсанбате в каком-то селе под Одессой и, выздоровев, вернулся бы в часть. По крайней мере, я так представляю деятельность медиков того времени.

Теперь можно и вернуться в номер. Устал я от сегодняшних переживаний. Теперь бы завалиться спать и не вставать до «радостного утра». Ощущая возможный подвох, я еще принял горячий душ, чтобы расслабило сильнее и сильнее хотелось спать. Но организм преподнес очередной сюрприз. Я-то расслабился, лег и заснул, но в три с четвертью сон кончился и повторно не пришел. И я опять валялся в постели и вспоминал.

На следующий день я был встречен как герой, хотя лично ничего героического не совершил. Директор передал мне поздравления от городского начальства и пожелания и дальше продолжать такую полезную деятельность. Еще бы – как только трофейные трансформаторы переставят на Советскую, число выключений света у начальства резко снизится. У них, конечно, есть резервный источник питания, но автоматики на нем нет. Поэтому, пока его запустят, проходит некоторое время тревожных ожиданий. Ну и можно будет подать свет в ныне обходящиеся керосинками учреждения.

Так что теперь будет неделя отдыха и ожидания, когда твари Тьмы расслабятся, а потом опять попробуем. Так что нужно будет поглядеть, куда податься в следующий раз. Ладно, сейчас займусь текущими делами, а после обеда погляжу в свои заметки, где еще скрываются сокровища.

В обед пришел Кириллыч, поздравил с удачным рейдом и спросил, как работала машинка. Я поблагодарил его за то, что надежную вещь выбрал: ни одной задержки. Довольный похвалою, завхоз ушел. Есть в этом и нечто политическое, но я действительно ему благодарен. Оружие военного времени – это лотерея. Нужна счастливая и легкая рука, чтобы выбрать из ящика именно качественную вещь, а не лежащий рядом бракованный продукт. А тут еще и патроны тоже военного времени. Ну и если совсем без мистики, то Иван Кириллович и автомат обиходил, и мне все премудрости сборки-разборки и пользования показал. Значит, с меня бутылка. Порадую старика.

Шел май, было совсем тепло. Отдельные шибко шустрые личности уже купались. Девушки тоже ходили на пляж, но в воду лезть пока опасались, ограничиваясь загоранием. Я на пляж еще не ходил. Мне больше нравится плавать, чем загорать, потому и лишать себя большей части удовольствия не стоит. Лучше еще чуть подождать, и можно будет радоваться в полной мере. Хотя река – это совсем не то. Море ею не заменить. За каждодневными заботами миновала неделя. Надя ни разу не звонила, из-за чего я решил, что действительно с ней все закончилось тогда. Должен сказать, что я ее за это время вспоминал только дважды. Значит, это все.

Надо было готовиться к новой поездке. Я попросил Кириллыча съездить пополнить запас патронов, вручив ему отношение за подписью директора, а сам позвонил в разведбат Кулешу. Кулеш отсутствовал (был где-то по делам), но меня проинформировали, что сейчас они заняты некой операцией, поэтому рейд откладывается на три-четыре дня. Как только закончат, за пару дней позвонят и сообщат о времени «Ч». Ладно, пока сижу и жду, а тем временем надо еще раз посетить архив.

Павла Романовича я поймал на ходу, когда он спешил на заседание горсовета, и изложил диспозицию. Он сказал, чтобы я завтра с утра сходил в архив, а на работу приходил к обеду. Если архивисты про нас забыли, то им следует напомнить о нашем существовании. Если же они что-то еще накопали, то это будет совсем здорово.

Наутро я к ним и пошел, опять взяв фонарь у знакомого. И опять нарвался на непосредственную «мать-командиршу». Оказалось, в архиве о нас не забыли и искали.

– Да, не забыли! Хоть Танечка и не для тебя, но она про тебя не забыла и про потребности твои и твоей организации, которая до нас все свет не дотянет! Давай свой фонарь, пойду искать, что она там обнаружила!

Она довольно долго копалась, фальшиво напевая «Марш буденновцев». А я сидел с тетрадкой наготове, ожидая, чего там нас ожидает новенького.

Наконец она появилась и с торжеством грохнула папку на стол. Старалась дама, старалась. Такой тоненькой папкой так грохнуть – талант нужен!

А в папке было три листочка. Входящие бумаги отдела управления облисполкома. Но на папке гриф «С». Все три бумаги – жалобы на неправильные действия НКВД и воинских частей, потому их мало и гриф присвоен.

Так, это про незаконную порубку леса в Александровском районе воинской частью оттуда же. По карте – это за Сальцевом, ниже по реке. Отпадает. А вот это куда интереснее. Отношение Инженерного управления округа о том, что два вагона с агрегатами АЛ-6 отцеплены от эшелона и бесследно пропали, разыскать их не удалось. Просят содействия НКВД и советских органов в розыске ценного инженерного имущества. Адресовано в облуправление НКВД и облисполком. Резолюция: «Тов. Мясникову – принять меры». Третья бумага – там ничего интересного. Жалоба колхоза «Ленинский путь» на райотдел НКВД, что участковый для оперативных целей взял в колхозе подводу с лошадью и месяц ее не возвращает.

А вот это действительно подарок. Ибо в примечании сказано, что агрегат АЛ-6 – это бензогенератор для электрификации инженерных работ. Да, я про них читал в старых руководствах на военной кафедре. Они были и на колесах, чтобы перевозить от постройки к постройке, и без них – для установки в доты. Еще были АЛ-3, АЛ-12, но чем они отличаются, точно не помню. Наверное, мощностью.

Получается, что если эти вагоны до прихода Тьмы не разыскали, то стоят они где-то на путях, нас дожидаются. Номера вагонов есть, только надо уточнить, как они тут наносятся и где их искать. Если эти вагоны застряли на станции в самом Углегорске, то их уже нашли и оприходовали. А вот если они еще стоят на путях в Порфирьеве или близ Красношахтинска, то… Если нам, конечно, повезет. Пока я собираюсь и иду в общежитие – звонить директору, чтобы меньше на коммутаторах слушали. Поблагодарил здешних тружеников в лице их начальницы, забрал фонарь, несмотря на умильные взгляды на него и намеки в огромной потребности в нем, и пошел звонить. Павел Романович обрадовался и велел мне помалкивать про находку, пока он не переговорит с городским начальством и не добьется подобающей доли в ней. Потом спросил:

– А сколько их там может быть?

– Если они стоят только на полу, то пять-шесть в вагоне. Если в ящиках штабелем, то вдвое-втрое больше. В самой бумаге только про вагоны.

– Заманчиво. Золотое дно. Если это не пустышка. Ладно, возвращайся.

– Павел Романович, а вы не знаете, как железнодорожники тогда нумеровали вагоны и где они эти номера писали?

– Сейчас не знаю, но скоро буду знать. Завтра утром переговорим.

Вторая половина дня проходила так активно, что подумать о глобальных вещах было некогда. А вот вечером время нашлось, и итог размышлений мне не понравился. Мы уже третий (а потом, возможно, и в четвертый) раз двинемся в одно и то же место. И за короткий промежуток времени! Как бы нам не встретить там целых легионов Тьмы, от которых и пулеметов не хватит отстреляться. Если Тьма это может просчитать.

О некоторых подозрениях про свои ощущения я тогда не вспоминал. Они как бы скрылись из виду, погребенные под слоем сиюминутного, и тихо тлели там. Но мне пока было не до них.

Утро началось со звонка будильника. Видимо, я уже малость пообвык и готов тащиться куда угодно даже недоспавшим. Пока грелся электрочайник, я тихо улыбался, вспоминая мультик про Тома и Джерри. Там Том прибыл с гулянки, страшно желая поспать, а его домоправительница заставила бдить. Вот он и пытался бороться со сном. Акт первый – выпитый кофе, которого Том выхлестал, наверное, целый кофейник. И, естественно, без эффекта. Скоро и меня такая участь ждет – будет у меня ведро кофе бултыхаться в желудке, а глаза при этом сами закрываются.

Известное это дело, особенно на сессии. Многие во время сессии ночами почти что и не спали, доучивая пропущенное за полгода. Ну а чтобы спать не хотелось, они пили кто кофе, кто чай, кто какао. Рецептов было до черта: от альпинистских (коньяк, шоколад и лимон) до лично изобретенных. Но помогало это лишь частично. Я лично таких опытов не ставил, мой максимум – не спал ночь перед экзаменом. Впрочем, я на стимуляторы реагировал прихотливо: когда нужно не поспать ночь и выучить все к экзамену – сколько ни пьешь кофе с чаем, а все равно в полночь начинают глаза слипаться. Зато когда ничего такого не планируешь – незамеченная лишняя чашка чаю, и оттого не заснуть никак.