Палач - Евгений Бабарыкин

С тех пор как стал жить в Уральске, я ходил в лес каждый день. Но до сих пор не могу к нему привыкнуть. Есть что-то противоестественное в нежной, светящейся изнутри траве, затягивающей каждый свободный клочок земли. Интересно, но дети, рожденные после Кары, не замечают ничего необычного. Им непонятно, почему трава не может быть одинаково зеленой и на открытой местности, и в тени леса. Они другой не видели.

Впрочем, Рыжая тоже чувствовала себя вполне комфортно. Теперь она не убегала далеко – рыскала впереди меня метрах в десяти по широкой дуге. Но все было спокойно. Мы прошли больше пятнадцати километров, и пока ни на дороге, ни в лесу не было слышно ни собак, ни демопсов. Хотя Иваныч прав. Название «адские гончие» этим тварям подходит намного больше.

Мы прошли несколько сотен метров по лесу, и, как только я заметил меж стволами первые дома, окликнул собаку.

Понятно, что все внимание охотников будет направлено на дорогу, но рисковать не стоило.

Я пошел вперед, придерживая Рыжую за ухо. Надо ей ошейник сделать… Интересно, сколько ей лет? В любом случае она вряд ли жила с людьми до Первой и Второй Кары. Все-таки десяток лет прошло – мне кажется, большие собаки столько не живут. Обидно будет потерять друга, не успев его найти.

Прячась за деревьями, мы подошли вплотную к забору крайнего дома. Забор, конечно, это громко сказано – два ряда горизонтальных жердей, по периметру опоясывающих огород.

Наблюдательный пункт охранников должен находиться в одном из крайних домов, иначе впереди стоящие строения просто перекроют обзор. Но подойти по огороду вплотную у меня точно не получится – один случайный взгляд налево, и вся моя конспирация пойдет коту под хвост. Еще и пулю в лоб зафинделят с перепугу, с них станется… С другой стороны, их можно понять – с добрыми намерениями человек по огородам красться к посту охраны не будет.

Нужно немного по-другому действовать. Я легонько толкнул Рыжую коленом в бок, и она послушно побежала обратно в лес. Мы углубились на десять метров, так чтобы нас не было видно за деревьями, и дошли до конца деревни.

Там я дошел почти до дороги и встал так, чтобы дома прикрывали меня от случайного взгляда. Я перелез через забор и по двору, превратившемуся в нежно-салатовую лужайку, дошел до дома. Рыжая не отставала от меня, идя следом. Когда до начала деревни осталось три дома, я остановился и стал наблюдать из-за угла.

Основной принцип, когда ищешь, где спрятался противник, – понять, как сам поступил бы на его месте. Перебрав все возможные варианты, я остановился на двух домах.

Один из них стоял слева от меня. Шиферная крыша зияла дырами от камнепада, сквозь которые желтели ребра стропил и топорщились сломанными краями доски обрешетки. Но сам дом был целый и, что самое главное, высокий, на кирпичном цоколе, поднятом почти на полтора метра от земли. Я бы устроился на чердаке, несмотря на поломанную кровлю, – наверняка там можно найти местечко, где за шиворот не будет стекать вода. А самое главное, оттуда просматривается дорога в обоих направлениях, да еще и часть леса слева и справа – в те самые дыры.

Второй дом, двухэтажный, явно построенный кем-то из города или таким же, как Иваныч, дачником. Этому дому повезло намного меньше. Вся левая сторона второго этажа у него была снесена каменным завалом. В случае если бы адской гончей пришло в голову начать охотиться в такой близости от демона, она без труда преодолела бы невысокий каменный бруствер и оказалась внутри дома. А то и просто прыгнула бы сразу на второй этаж. Зато почти семиметровая высота чердака давала большое преимущество для наблюдателя.

Оба здания стояли вторыми с начала деревни, что тоже помогало наблюдателям – внимание «туриста» обычно приковано в основном к первым домам деревни.

Пока я раздумывал, какому из возможных постов охотников отдать предпочтение, Рыжая бросилась вперед. Я хотел остановить ее, но на пальцах остались несколько длинных рыжих волосков, а она была такова.

Оказалось, беспокоился я зря. Рыжая, похожая на изящное привидение, бежала бесшумно, как тень. Собака, прижимаясь к стене дома, за которым я прятался, проскочила до противоположного забора и перепрыгнула через него. Там она, опять же прижимаясь к стене, пробежала вдоль дома и остановилась у дальнего угла, задрав морду вверх. Потом она посмотрела на меня и махнула хвостом. Ну, если она такая умная и я все правильно понял, то охотники в доме с дырявой крышей и как раз в том углу, под которым сейчас сидит Рыжая.

Я осторожно выглянул, прикидывая, по какой траектории мне двигаться, чтобы меня не увидели через отверстия в шифере. Наметив маршрут и убедившись, что Рыжая спокойно сидит на месте, я бросился вперед, стараясь не шуметь. Конечно, преодолеть разделяющие нас с Рыжей тридцать метров так же грациозно у меня не получилось, но зато меня никто не заметил – а мне только это и нужно было.

У угла дома я остановился и замер. Нужно успокоить дыхание, а то так сам ничего не услышу.

Рыжая потерлась о мою ногу и улеглась на сухом участке бетонной отмостки, нешироким пояском опоясывающей дом. Чего это она? Или ошиблась? Сколько я ни напрягал слух, ничего не слышал.

Прошло несколько минут, и я собрался уже позвать Рыжую, чтобы идти дальше. Мало ли что, может, сегодня дозор вообще не вышел – у нас в Уральске тоже бывали дни, когда на каком-то направлении не дежурили охотники, людей не хватало. Тем более что дорога на Уральск для Лисинска была не самым «хлебным» направлением для отлова потенциальных жертв.

Но только я поднял руку, чтобы тронуть Рыжую, как услышал наверху голос. От неожиданности я вздрогнул – я слышал его так отчетливо, как будто мужчина стоял рядом.

– Да нет, показалось…

– Ну, может, и так… – ответил через несколько секунд второй мужчина.

Судя по голосам, очень похожим тембром и интонациями, разговаривали молодые еще мужчины, скорее всего мои ровесники.

– Жрать охота…

– И не думай. До обеда хрен что получишь.

– Говорю тебе, надо на зайцев петли ставить. В лесу сидим, а голодные.

– Ага, собак сюда приманивать, да? Иди ты знаешь куда?

– Да ладно… Лешка Белозеров вон говорил, они с Коляном ставят по две петельки рядом – через день по зайцу.

– Лешка уже третьего напарника меняет – двух сожрали, забыл? У меня второго брата нет, менять не на кого.

Ах, вон оно что! Вот почему у них такие похожие голоса – охотники братья.

– Ну давай тогда рыбу сейчас сожрем, а тушенку на обед? Супчик сварим… А, Паш?

Паша помолчал, но через минуту я понял, что он сдался: наверху зашуршало, потом завозились, раздался глухой удар. Судя по звуку, в банку воткнули нож. Потом несколько раз мягко проскрежетало. Понятно, открыли.

– А хлеб?

– Фиг тебе! – отрезал неласковый Павел.

Потом я слышал только стук металла о металл – охранники расправлялись с рыбной консервой. Я ничего не слышал, а Рыжая завозилась, потянула носом воздух и пару раз глубоко вздохнула, пока не получила пинок в зад: два часа назад Иваныч скормил ей почти целого зайца, а туда же! Рыжая обиделась – положила голову на вытянутые вперед лапы и закрыла глаза. Ну и ладно, мол, переживу как-нибудь.

Скоро наверху раздался вздох разочарования, точно такой, как только что издала Рыжая.

– Вкусно, но мало, – изрек первый.

– Ты, Ромка, как не брат мне иногда, – сказал Пашка философски.

– Ну, ты вообще-то не меньше меня жрешь, – рассмеялся Ромка. – Так что не сомневайся – братья мы, братья.

– Я, по крайней мере, столько языком не болтаю.

– Так тебе сказать нечего. Голова-то пустая…

Послушались звуки тумаков и возня.

– Ладно, все, хорош! – крикнул Ромка. – Сдаюсь!

– Вот, то-то же! – довольно заметил его брат.

Они немного помолчали, потом Ромка не выдержал:

– Паш, а Паш!

– Ну, чего тебе?

– Что у тебя с Веркой-то?

– Да ничего, – после паузы сказал Павел. – Динамит она меня.

– Ты же говорил, что все на мази у вас?

– Говорил… Да она мне вчера истерику закатила. Говорит, чего на дуру эту пялишься? Орала как потерпевшая…

– Это на кого ты пялился-то? Вчера же не собирались вроде?

– Да на девку эту, которую вчера поймали…

– Во, блин! А ты что, пялился?

– А ты ее видел?

– Нет. А что?

Пашка ухмыльнулся:

– Ну, увидел бы, понял.

Ромка рассмеялся:

– Пашка, ты чего, влюбился, что ли? Эй!

Пашка опять надолго замолчал, потом сказал недовольным голосом:

– Да хоть бы и так.

– Ну ты даешь!

– Да сам не знаю, что-то торкнуло… Никогда со мной такого не было…

Я его очень хорошо понимаю. Со мной тоже никогда ничего такого не было, пока я ее не встретил. Так и живу с тех пор. То ли счастлив, то ли взаймы живу…

– Да, дела… Что же ты теперь делать-то будешь?

– Не знаю я… Вот, сижу думаю.

– Ты выбрось из головы, понял?! Охренел совсем? Из-за бабы голову подставить хочешь? Эй, ты чего молчишь? Пашка, хорош дурить! Она все равно с тобой не останется – не одна же она пришла, я слышал? С хахалем своим…