Алый Легион - Трой Деннинг

Но прежде мул решил обследовать свою ногу. Лодыжка распухла, но кости, похоже, были целы. Рикус попытался встать на ногу, и боль горячей волной разлилась по телу. Но ничего, терпеть можно. Во всяком случае, это не та острая, пронзительная боль, с которой мул так хорошо познакомился на арене. Не боль перелома. Вздохнув с облегчением, мул продолжил осмотр. Болело все – голень, икра, колено, особенно колено… Но, похоже, просто очень сильный ушиб.

Проклиная себя за слабость, Рикус перенес вес тела на ногу. Больно… мучительно больно… но нога держит. А это самое главное. Скрежеща зубами, Рикус заставил себя стоять, пока не привык к непрерывной пульсирующей боли.

Хорошо. Теперь пришло время заняться рукой. Взявшись за вывихнутое плечо, мул резким движением правил сустав на место. Дикий крик вырвался из его груди.

– Не надо кричать, – прошипел Умбра. – Пока не надо…

Подняв голову, Рикус увидел, что Умбра вернулся. В ладони его целой руки ярко горело голубое пламя.

Поначалу Рикус не мог понять, зачем ему это нужно. Неужели Умбра не видит в темноте? Другого объяснения нет… и тут Рикус вспомнил, как Маетан вызвал это страшное порождение вечного мрака.

Ухмылка искривила губы мула.

– Где нет света, нет и тени, – прошептал он, обнажая Кару Ркарда.

Мул прижался к стене. От боли перед глазами плыли круги. В горле застрял ком. Казалось, еще чуть-чуть – и он без всякого постороннего вмешательства рухнет на пол и больше не встанет. Еще немного, и сознание его покинет… Сжав зубы, Рикус держался из последних сил.

Умбра спускался целую вечность. Горящий в ладони гиганта огонек осветил пол подземной камеры…

Рикус ударил мечом по руке, держащей огонь. Он столкнулся с Умброй, и невероятный холод пронзил все тело гладиатора. Черный гигант выругался и дохнул на Рикуса ледяным черным туманом.

Волшебный меч вонзился в тень – кисть руки и огонь в ней полетели на пол. Умбра закричал от боли и неожиданности. Пламя продолжало гореть.

– Я вижу, у скорпиона еще осталось жало, – прошипел Умбра, протягивая к Рикусу обрубки своих рук.

Черный туман опутал мула. Казалось, мир превратился в ледяную пустыню.

Рухнув на пол, Рикус своим телом навалился на огонь. Все, что угодно, только бы тот погас…

Пламя обожгло обнаженную грудь гладиатора, и мул взвыл от боли. Мгновение спустя черная тень Умбры опустилась на его спину. Стало темно. Рикус потерял сознание…

9. Тринадцатый Герой

Рикус лежал в затхлом тесном каменном ящике. Тот, кто умудрился впихнуть сюда гладиатора, предусмотрительно оставил рядом с его головой кувшин воды и заплесневелый кусок хлеба. На талии мула по-прежнему красовался Пояс Ранга. Руки гладиатора покоились на рукояти Кары Ркарда, лежавшей не его обожженной груди.

Рикус понятия не имел, где находится и как сюда попал. Но мул твердо знал, что хочет побыстрее отсюда выбраться. Промозглая сырость пробирала до костей, а суставы, казалось, сковал мороз. Плечо пульсировало острой холодной болью, поврежденная нога не слушалась.

Но как бы плохо тут не было, Рикус сильно сомневался, что это Умбра забрал его к себе во тьму. По правде говоря, от дома черного великана мул ожидал худшего. Холод наверняка был бы мучительным – таким, чтобы кожа белела, а пальцы на руках и ногах превращались в сосульки. И темнота здесь, – решил гладиатор, – тоже не та. Доставшееся в наследство от гномов зрение позволяло мулу даже в кромешной мгле отчетливо различать холодную синеву каменного ящика, желтоватый хлеб и собственную красноватую кожу. Что бы ни представляла из себя «Тьма» Умбры, вряд ли он смог бы там воспользоваться своим даром.

– Ерунда, – пробормотал Рикус.

Ему просто хотелось услышать звук собственного голоса.

Лишь попытавшись заговорить, мул ощутил, как пересохло горло. Рикус совершенно не представлял, сколько времени находится в этой ловушке. Видимо, достаточно долго, чтобы ощущать нестерпимую жажду.

Крышка каменного ящика нависала всего в нескольких дюймах над головой мула, поэтому просто сесть и попить из кувшина было невозможно. Рикус осторожно повернул голову набок. Затем, приподняв кувшин, поднес его маленький носик к губам.

Желтоватая жидкость потекла в рот. Чистый уксус! Рикус попытался подняться, чтобы поскорее выплюнуть мерзкое угощение. И тут же со всего маху врезался лбом в холодный камень, Крышка приподнялась, и гладиатор заметил в образовавшейся щели тусклый бледно-желтый свет. А потом отвратительная жидкость попала ему в горло, и Рикус, кашляя, повалился обратно в ящик, ударившись при этом головой о дно свей темницы. Крышка со стуком вернулась на прежнее место.

Голова Рикуса буквально раскалывалась от боли, а от проглоченной дряни его уже начинало тошнить. И тем не менее, мул едва не плакал от счастья. Он уперся рукой в крышку и нажал что было сил. Еще миг, и каменная плита с грохотом рухнула на пол.

Взяв здоровой рукой меч, мул сел. Он находился в маленькой, тускло освещенной комнате с низким потолком. Свет исходил от огромных самоцветов, врезанных в крышки двенадцати саркофагов. На крышке каждого была высечена фигура лежащего воина. Большой цитрин на саркофаге, соседнем с тем, в котором сидел Рикус, мрачным желтым светом озарял барельеф широкоплечей женщины с коротко остриженными волосами.

«Гробница», – холодея от страха, понял Рикус.

Все мысли мула сейчас занимал только один вопрос: «Кто принес его сюда и зачем?»

Выбравшись из своего саркофага, Рикус наклонился над лежащей на полу разбитой крышкой. На ней был изображен лысый бородач с такими грубыми и резкими чертами лица, что мул сперва даже принял его за гнома. Спрятанные под густыми бровями глаза горели ненавистью.

В руках бородач держал длинный меч, как две капли воды похожий на Кару Ркарда. Он был одет в рыцарские доспехи. Над головой воина неизвестный камнерез изобразил шлем с поднятым забралом. На лбу шлема был укреплен оранжевый опал. В отличие от самоцветов на других саркофагах, это не светился.

Хотя опал наверняка стоил не меньше сотни серебряных монет, Рикус и не подумал его выковыривать. Сейчас у мула не было ни времени, ни желания грабить могилы: снаружи его дожидались Ниива и изнывающий от жажды легион. Кроме того, гробница казалась такой мрачной, такой зловещей, что задерживаться здесь Рикусу вовсе не улыбалось.

Мул поискал глазами выход. Но двери не увидел. На стенах, от пола до потолка, – барельефы. И больше ничего.

Ближайший изображал того же бородатого воина, что и на крышке саркофага. Воин этот атаковал сбившихся в кучу бородатых гномов, вроде тех, что Рикус видел на фресках в Башне Бурина. Из под поднятого забрала шлема сверкала широкая безумная усмешка. За спиной воина лежали десятки изуродованных тел. Множество гномов в панике убегали от воина – они в ужасе оглядывались на смертоносный окровавленный меч в его руке.