Да пошли вы все!.. Повесть - Макар Троичанин

- Как прикажете, - ответил тот, привычный к подобным просьбам-требованиям, но, искоса взглянув на напряжённое лицо пассажира, покрывшееся липким потом, всё же увеличил скорость.

 До свалки дорогу пришлось подсказывать. Когда, наконец, подъехали, Иван Ильич, не ожидая остановки машины, бросил на сиденье щедрую сотенную и неловко вывалился, еле удержавшись на ногах от инерционного толчка. Забыв закрыть дверцу, он побежал через мусорные кучи на отчаянный рёв, лай и завыванье собачьей стаи, спотыкаясь и разбрасывая ногами пустые банки, заполненные пакеты, камни, палки, что попало, а таксист долго ещё смотрел ему вслед, запоминая приметы уголовника, которому помог скрыться с места преступления. Завернув за громадный искусственный холм, Иван Ильич чуть не наткнулся на скученных собак и сразу увидел, как два здоровенных кобеля, ухватив беспомощного Дарьку один – за бедро, другой – за плечо, растягивают по воздуху туда-сюда, словно двуручную пилу, а бедный малыш только стонет и хрипит, изредка тонко взвывая от боли.

- Фу-у! Про-очь! Нельзя-я! По-шё-ёл! – заорал спаситель почти фальцетом и бесстрашно устремился на беснующуюся стаю, забывшую в неистовстве плотской страсти все опасности на свете. Хорошо, что сука, увидев надвигающегося яростно орущего человека, бросилась подобру-поздорову в лес, увлекая за собой остальных, и живодёров тоже. Выскользнув из страшных рвущих клыков, Дарька шлёпнулся спиной на землю, перевернулся на лапы и… побежал вдогонку. Ошеломлённый Иван Ильич остолбенел. Опомнившись, он заорал уже нормальным голосом:

- Дарька! Стой! Стой, негодник! – и побежал следом.

А Дарька, не оглядываясь, торопился на законное последнее место в очереди, всё замедляя и замедляя бег, и вот уже запрыгал на трёх лапах, держа на весу повреждённую переднюю. Тогда-то нерасторопный двуногий и догнал раненого трёхногого.

- Стой! Куда ты? Стой, дурень!

Тяжело дыша, с высунутым бледным языком, с которого обильно стекала слюна, малыш присел на здоровое бедро, протянув заднюю больную лапу по земле и едва касаясь земли передней больной, дёргая ею при каждом вздохе. С бедра и лопатки крупными каплями стекала алая кровь, медленно просачиваясь сквозь вымокшую от крови шерсть. «Что делать?» Пострадавший в неравной схватке смотрел на хозяина глазами, полными страдания и боли, будто умоляя сделать хоть что-нибудь, чтобы можно было догнать убежавших. Иван Ильич сбросил пиджак и рубашку, рывком стянул майку, рубашку с пиджаком кое-как надел вновь, а в майку осторожно завернул не сопротивлявшегося, только участившего дыхание, пса. Бережно прижал его здоровым боком к животу, поддерживая малыша под грудь и живот, чтобы не задеть раны, и понёс домой спешным полутораметровым шагом, стараясь не споткнуться и не упасть. Дарька сначала всё порывался вырваться и соскочить на землю, но, уговариваемый хозяином, скоро перестал дёргаться, полузакрыл глаза, свесил голову через руку и изредка крупно вздрагивал всем телом.

Когда они добрались до двери, Иван Ильич был мокрым до нитки от пота. Хорошо, что Марья Ивановна подкарауливала их. Он попросил её достать из кармана пиджака ключ и открыть дверь.

- Что с ним? – ужаснулась сердобольная соседка виду малыша. – Машина сбила?

- Собаки искусали, - пояснил он и осторожно перешагнул через порог.

- Ничего не делайте, - сказала в спину Марья Ивановна, - я сейчас приду.

Он внёс совсем обездвиженного Дарьку в кухню и положил на пол, чувствуя, как по онемевшим рукам побежали, исчезая, мурашки. Принёс из ванной клеёнчатую занавеску, расстелил и осторожно подсунул под пса. Глубоко вздохнув, стал разворачивать майку с проступившими на ней кровавыми пятнами.

- Подождите, - подошла Марья Ивановна с тёплой водой в маленьком тазу.

Поставила его, вбросила пару каких-то таблеток, капнула несколько капель йода и опустилась на колени.

– Дайте я, - подвинулась к Дарьке и спокойными ловкими верными движениями привычных женских рук сняла прилипшую майку, вызвав у недотроги лишь негромкое ворчание.

Потом подоткнула под его живот старенькое полотенце и, меняя чистые тряпочки, смоченные в воде, принялась осторожно убирать с шерсти кровавую коросту. Иван Ильич, волнуясь и чуть дрожа от волнения, придерживал Дарьку за голову, поглаживая и уговаривая потерпеть.

– Кровь не течёт, - успокоила опытная санитарка, - значит, раны неглубокие.

– Иван Ильич прерывисто вздохнул, благодарный ей за обнадёживающие слова, и пожалел, что в последние дни был с ней несправедливо груб.

– Сейчас подсушим немного, - она приложила к мокрому боку сухую тряпку, - и пусть отдыхает.

Дарька услышал, понял, встал на три лапы и поскакал с несколькими передышками в комнату.

- Куда ты? – всполошился хозяин. – Давай я донесу.

Но самостоятельный пёс уже исчез под письменным столом и там, в дневном полумраке затих. Иван Ильич подлез к нему с прихваченной тряпкой, чуть прижал к ранам, посмотрел – всего несколько капель.

- А, ладно, - согласился с выбором потаённого безопасного места, - я тебе здесь постелю.

Принёс подстилку, попросил встать. Малыш с затуманенным болезненным взглядом послушался, как-то грузно брякнулся на здоровый бок и вытянулся, положив голову на подстилку и часто неглубоко дыша.

- Иван Ильич, накройте его чем-нибудь тёплым, - посоветовала мудрая соседка, - он от волнения, ран и воды будет мёрзнуть. Хорошо бы ветеринару показать.

Как же он сам о самом простом и необходимом не догадался? Вот тупица, обормот, бестолочь! Схватил мобильник, записную книжку с номерами телефонов, нервничая, не сразу нашёл нужный, перелистав странички дважды, быстро набрал номер и – о, радость! – услышал бодрый голос Курочкина.

- Слушаю.

- Пётр Алексеевич! – завопил, торопясь и волнуясь. – Дарьку сильно искусали псы. Приезжайте скорее.

Айболит не стал тянуть резину лишними расспросами, а коротко сообщил:

- Лечу! – и отключился.

- У-у-уф, - наконец-то вздохнул с облегчением Иван Ильич, словно свалил непосильную тяжесть с души.

Никогда он так не волновался ни при каких тяжёлых болезнях дочери. Там была Элеонора, а здесь он один ответственен за маленькую, но уже такую дорогую душу. Вспомнив, на чём прервался, нашёл в шкафу лёгкий пушистый свитер и накрыл им болящего, открывшего на секунду глаза и с благодарностью взглянувшего на хозяина. У Ивана Ильича навернулись слёзы. Нервы!

- Да вы успокойтесь, - участливо посоветовала Марья Ивановна.

- Да, да, - нервно согласился он, - надо успокоиться. Вы думаете, поправится?

- Поправится, - утешила она, - непременно поправится.

Он снял пиджак, повесил на спинку кресла, сел, наконец, на диван лицом к письменному столу, забыв предложить сесть женщине.

- А я сегодня работала, - сообщила та, решив новостью отвлечь его от гнетущих мыслей. – Начальница даже аванс выдала.

Он вопросительно перевёл на неё взгляд, не сразу сообразив, о чём она.

- Поздравляю, - сказал глухо и снова уставился под стол. Сообразив, вежливо поинтересовался: - Что слышно о муже?

Решив, что будет разговор, она сама, без приглашения, села на стул.

- А ничего не слышно, - ответила совсем не скорбным тоном. – Участковый сказал, что в городе не нашли. Теперь будут искать по всей стране.

- Тяжело вам будет без него, - механически пожалел он её, не отрывая глаз от дремлющего Дарьки. – Да и дети будут скучать.

- Ничего, - ответила она бодро, - мы уже начали привыкать засыпать и спать, не вздрагивая от пьяного стука в дверь, ругани и звона битой посуды. Помолчали, каждый со своей бедой. – А детям нужен другой отец. – Ещё помолчали – разговора не получалось. – Как вы, - и отвернула голову к окну.

Иван Ильич, отвлечённый раненым, всё же уловил в последних словах интонацию надежды и не сказал ни слова в утешение, боясь продолжения опасной темы. А она, умница, пересилила себя и предложила, улыбаясь:

- Хотите, согрею чаю?

- Хочу, - быстро согласился он, и тема была закрыта.

- Я приготовлю у себя, - сказала она и ушла, постеснявшись хозяйничать в чужой кухне.

А он в не проходящем беспокойстве полез проверить состояние больного. Дарька спрятал голову под свитер, согреваясь и чуть колыша накидку. Иван Ильич не стал его тревожить и на цыпочках ушёл в кухню, чтобы приготовить чашки, заварку и залежавшиеся слипшиеся шоколадные конфеты без обёрток. Там его и застал раздражающе громкий звонок и одновременный стук в дверь. Дарька, высвободив голову, глухо зарычал.

- Свои, Дарька, - подошёл к нему хозяин. – Входите, - пригласил громко, - открыто! – и снова укутал бдительного сторожа. – Свои. Тот, кто нам нужен.

Дверь распахнулась.

- Могу? – спросил Пётр Алексеевич, входя. – Привет, - поздоровался с хозяином за руку. – Где он?

Иван Ильич показал рукой под письменный стол.