Черноморский флот в Великой Отечественной войне. Краткий курс боевых действий - Мирослав Морозов

Вылеты для нанесения ударов по судам противника в море почти не производились. Это было следствием неспособности разведки своевременно обеспечить части необходимой информацией, а также плохой работы штабов по обработке и передаче этих сведений. Поэтому вместо ударов по данным разведки осуществлялись полеты самолетов-торпедоносцев на «свободную охоту». Тем не менее и их за второе полугодие года было совершено лишь 63, что составляло примерно 6 % от общего числа вылетов самолетов минно-торпедной авиации ЧФ. Торпедоносцы сбросили по судам противника 26 торпед, ни одна из которых не достигла цели. Помимо недостаточной подготовки пилотов, к числу главных причин безуспешности атак относилась практически полная неуязвимость мелкосидящих барж и плавсредств для торпедного оружия, поскольку торпеды имели большую глубину движения, чем осадка целей. Вылетов для постановки мин было совершено и того меньше – 13 в июле и девять в октябре. У Севастополя, в Азовском море и Керченском проливе было выставлено 20 мин, что не могло оказать практически никакого влияния на обстановку. В то же время, как уже отмечалось, противник понес потери на наших постановках в Азовском море и на собственных (как авиационных, так и оборонительных) в Керченском проливе, где в течение второй половины года погибли три и получили повреждения две БДБ.

С июля начались походы подлодок ЧФ на позиции у южного берега Крыма. Сначала лодки действовали на позициях у Феодосии и Судака, но с сентября последнюю заменили на позицию у Ялты. Всего в эти районы было совершено 18 походов, но в связи с отсутствием подходящих целей состоялись только три безуспешные атаки с выпуском шести торпед. Кроме того, у мысов Сарыч и Феолент на подходах к Ялте и Феодосии подводными заградителями были выставлены пять минных заграждений (96 мин). Поскольку районы постановок назначались штабом ЧФ при отсутствии надежных данных разведки о начертании фарватеров, лишь одно из заграждений пришлось на акваторию, где ходили суда противника. К сожалению, мины были обнаружены при контрольном тралении, после чего их уничтожили. Наши подлодки, в свою очередь, потерь также не имели, что при условии отсутствия у немцев противолодочных кораблей и отказа от оборонительных минных постановок выглядит вполне закономерным.

Казалось бы, подавляющее превосходство ЧФ в крупных надводных кораблях и слабость немецких оборонительных мероприятий могли бы привести к полному прекращению немецкого судоходства вдоль крымского берега, но на практике все оказалось не так просто. Немецкие конвои старались завершать межбазовые переходы до наступления темноты, когда надводные корабли не действовали из опасения пострадать от ударов вражеской авиации. Теоретически можно было бы пытаться перехватывать конвои ночью, но на практике и это было невозможно, поскольку отсутствовала возможность наведения разведкой, в то время как развернутые на берегу немецкие радиолокационные станции (две большого радиуса на м. Меганом и м. Феолент, три малого радиуса у Ялты, Феодосии и Керчи) практически исключали возможность внезапного нападения. В этих условиях оставалось лишь осуществлять ночные набеги и бомбардировки вражеских портов.

В ночь на 31 июля два быстроходных тральщика выпустили 150 100-мм снарядов по Феодосии. По немецким данным, на территории порта взорвалось всего три снаряда, что является наглядным показателем точности стрельбы, когда огонь ведется по площади без корректировки. На следующую ночь налет на расположенную рядом с Феодосией Двуякорную бухту совершили торпедные катера и, наконец, в ночь на 3 августа для удара по этим же объектам были посланы в море крейсер «Молотов» и лидер «Харьков». Как уже говорилось выше, в эту ночь немцы проводили операцию «Регата-1», для прикрытия которой в море были развернуты группы немецких и итальянских торпедных катеров. Еще до вечерних сумерек наш отряд был обнаружен вражеской воздушной разведкой, а позже береговой радиолокационной станцией. За несколько минут до планировавшегося открытия огня с крейсера были замечены катера противника, а затем наш отряд подвергся обстрелу береговой батареи (2-я батарея 601-го дивизиона, вооруженная тремя 130-мм трофейными орудиями, выпустила по «Молотову» 32 снаряда). В результате корабль огня вообще не открывал, и по цели отстрелялся только «Харьков» (59 снарядов, ущерба нет). На курсе отхода корабли подверглись нескольким атакам итальянских катеров (выпустили четыре торпеды) и немецких самолетов. По всей вероятности, именно последним удалось добиться попадания в «Молотов», у которого в результате взрыва торпеды отломилась кормовая часть. К счастью, корабль сохранил ход и смог самостоятельно вернуться в базу, несмотря на продолжавшиеся авианалеты. Неудача ознаменовала собой перерыв в действиях крупных надводных кораблей у вражеских берегов на несколько недель.

Корма крейсера «Молотов» после попадания торпеды 2 августа 1942 г.

Возобновлению набегов способствовала упоминавшаяся ранее директива наркома ВМФ от 26 сентября. Уже в ночь на 1 октября сторожевой корабль «Шторм» обстрелял Анапу (выпущено 40 102-мм снарядов), а спустя двое суток два эсминца 300 снарядами бомбардировали Ялту. Небольшие разрушения имелись на защищавшей порт немецкой береговой батарее, три артиллериста были ранены, о другом ущербе неизвестно. Интересно отметить, что сама немецкая батарея, располагавшая орудиями калибром 76 мм, из-за большой дистанции ответного огня так и не открыла. В октябре (5-го и 18-го) тральщики дважды бомбардировали Анапу, а эсминец «Незаможник» и сторожевик «Шквал» 14-го – Феодосию. Благодаря подсветке осветительными авиабомбами один из 151 выпущенного снаряда попал в жилое помещение немецкого морского гарнизона, в результате чего легкое ранение получил один немец. Затем последовал перерыв, связанный с подготовкой и проведением набега кораблей эскадры на вражеские коммуникации у берегов Румынии, после чего в ночь на 20 декабря был нанесен удар сразу по двум целям – лидер «Харьков» и эсминец «Бойкий» обстреляли Ялту (322 130-мм снаряда), а «Незаможник» и «Шквал» – Феодосию (190 102-мм снарядов). Важно отметить, что в последнем случае цель освещалась светящимися авиабомбами, что позволяло кораблям стрелять несколько точнее, в результате чего был потоплен портовый буксир. Этот буксир удостоился чести стать единственным плавсредством, потопленным крупными надводными кораблями ЧФ за все время войны. Впрочем, и эти результаты сложно считать оправдывающими затраченные усилия. В то же время в большинстве вышеперечисленных набеговых операций участвовавшие в них корабли обнаруживались воздушной или радиоразведкой противника за несколько часов до удара, и только отсутствие у немцев необходимых сил позволяло избежать повторения неудачи подобно той, что имела место 3 августа.

Анализ деятельности торпедных катеров ЧФ также не дает поводов для восторга. Подобно крупным кораблям они изначально использовались для ночных ударов по портам и якорным стоянкам в Крыму. При этом главной проблемой являлась недостаточная дальность плавания катеров типа Г-5, которые составляли костяк катерных сил флота. Из-за этого первоначально к ударам привлекались только экспериментальные катера СМ-3 и Д-3, но с сентября начали использовать и Г-5 – сначала с привлечением сторожевых катеров в качестве буксировщиков, затем с использованием дополнительных топливных баков объемом 1200 литров. Таким образом, впервые с начала войны вражеские коммуникации оказались в пределе радиуса действий катеров, что, казалось, давало основания надеяться на достижение результатов.

Торпедный катер № 41 типа Г-5

Первый же удар, в ночь на 1 августа по Двуякорной бухте, привел к успеху – была потоплена БДБ F 334. Правда, как показывает анализ документов, попадание оказалось случайным – торпеда выскочила из воды и пошла по поверхности, благодаря чему и была поражена баржа, имевшая осадку около метра. В последующих шести набегах на Двуякорную бухту (5 августа, 20 и 27 сентября, 1, 23 и 29 октября) повторить успех не удалось, поскольку противник усилил береговую оборону, да и цели, которые можно было бы поразить торпедой, сюда практически не заходили.

С сентября, после высадки противника на Тамани, перед бригадами торпедных катеров была поставлена задача по нарушению коммуникации Феодосия – Анапа. Только 1-я бригада совершила с этой целью до конца года 40 катеро-выходов, количество выходов базировавшейся на Новороссийск и Геленджик 2-й бригады было во много раз большим (только в октябре – 107, в ноябре – 43). Лишь в нескольких случаях катера вели поиск у берега Керченского полуострова на участке мыс Чауда – мыс Такиль, а в остальных ограничивались патрулированием вдоль побережья Тамани. В этом районе, включая открытый рейд Анапы, катера несколько раз обнаруживали корабли противника и осуществляли по ним торпедные атаки. Согласно докладам катерников враг потерял здесь три БДБ, буксир, две баржи и катер, но на практике все цели оказались либо прибрежными камнями, либо остовами советских плавсредств, ранее погибших в этом районе. Как следует из документов бывшего противника, он в этот период вообще не использовал якорные стоянки восточнее Керченского пролива, что, к сожалению, так и не было вскрыто нашей разведкой. В общей сложности в течение полугодия катера выпустили 26 торпед, из которых 17 пришлись по плавсредствам на рейдах либо элементам портовой инфраструктуры, а остальные по ложным целям. С начала декабря, в надежде сохранить моторесурс оставшихся катеров, командование бригад решило посылать их в море только против реальных целей на основании данных воздушной разведки, и не случайно, что в течение месяца ни одного выхода так и не состоялось. Вообще же, как показывают отчеты бригад, деятельность на вражеских коммуникациях являлась для катеров далеко не первостепенной задачей. Так, в августе – сентябре 1-я бригада совершила 661 катеро-выход, из которых лишь 31 имел целью удары по портам или поиски вражеских судов в море. В остальных случаях катера занимались транспортными перевозками, охранением конвоев, высадкой разведгрупп, поиском подводных лодок и другими несвойственными им вещами.