В тылу врага - Прасковья Герасимовна Дидык

Мариана догадалась, что адресат — польский партизан, с кем был связан Великан, а возможно и коммунист.

— Ты запомни его хорошо, — посоветовал Анатолий. — Нужно знать своих.

— Да тут своих много. Мы их только не знаем. Друг друга боимся, — заметила ему Мариана.

Возвратившись из села, она села за рацию. Приближалось время сеанса. Она уже четыре дня не выходила в эфир и теперь с волнением ждала урочного часа, чтобы услышать родной голос «Большой земли». Необычайное волнение было вызвано еще и тем, что советские войска приближались к Ровно. По документам Мариана и Анатолий значились жителями этого города и им предстояла новая сцена «переживаний», которую они должны будут разыграть перед знакомыми.

— Послушаем «В последний час»! — предложил Анатолий, когда Мариана кончила все приготовления к работе. Радистка настроилась на Москву. В наушниках тихо и торжественно зазвучала любимая мелодия «Широка страна моя родная…», а затем голос Левитана.

Мариана быстро передала один наушник Анатолию и оба, затаив дыхание, слушали голос Москвы.

«…наши доблестные войска освободили…» — диктор перечислил десятки населенных пунктов Житомирской области. Анатолий и Мариана посмотрели друг на друга. Каждый прочел в глазах товарища радость и гордость за свою родную Красную Армию, за свой непобедимый народ. Находясь в глубоком тылу врага, они праздновали в душе освобождение каждого населенного пункта вместе со всем советским народом.

Нельзя было оторваться от аппарата. Хотелось слушать еще и еще, но условия, в которых они находились, диктовали свои требования, и Мариана сказала:

— Хватит. Надо передать большую радиограмму.

Она передала уже больше половины радиограммы и переключилась на «прием». Хотела убедиться, что «Большая земля» ее слышит, как вдруг уловила продолжительный визг. Все же Мариана решила не прерывать передачу. Ведь радиограмма сообщала о перегруппировке войск, отправке на фронт новых частей — сведения очень важные.

Было ясно, что пеленгаторы фашистской контрразведки близко, что они уже засекли район действия радиостанции. Оставалось ее только взять. Передав радиограмму, Мариана сообщила о создавшемся положении. Получив ответ: «Понял. Передаю», она перешла на прием. В краткой радиограмме говорилось: «Информация ценная. Благодарим. Работу прекратите. Пользуйтесь паролем № 2». Это означало, что руководство понимает размеры опасности и приказывает связаться с партизанами.

Неплохо поработали Мариана и Анатолий в этом городе. Но оставаться здесь дальше было нельзя.

Однако, как уйти, не привлекая внимания окружающих? Они объявили хозяевам, что отправляются в Катовицы навестить родных. Была опасность, что немцы, не дождавшись врача Курца, пошлют за ним на квартиру. Но разведчики рассчитали, что пока их хватятся, они успеют уйти далеко. Квартиру решили закрыть, оставив все по-прежнему, чтобы ввести гитлеровцев в заблуждение относительно характера отлучки семьи врача.

Они простились с хозяевами, взяли свой небольшой багаж и отправились в путь.

— Мы не на долго, — сказала пани Ванде Мариана, — через неделю вернемся…

Все сошло хорошо. Однако на одной из станций, где разведчикам предстояло сделать пересадку на ченстоховский поезд, началась проверка багажа всех пассажиров. В чемодане Анатолия, под медицинскими инструментами, находилась рация. Мариана спряталась с этим чемоданом в туалетную комнату и там переждала проверку. Этот случай еще больше насторожил разведчиков. Им нельзя было показаться на вокзале с таким грузом.

— Я спрыгну, не доезжая станции, — предложил Анатолий. — Бросать рацию пока не будем.

Прыгать на ходу с поезда было рискованно, но другого выхода не оставалось. Так Анатолий совершил четыре «посадки» и, к счастью, они сходили благополучно. Мариана прибывала на вокзал, покупала билеты и шла навстречу Анатолию. Садились они каждый раз в вагон почти на ходу поезда.

Наконец, они отдалились от Кракова на несколько сот километров, неся с собой свой драгоценный груз — рацию.

Но дальше так ехать стало невозможно. Чем ближе они подвигались к фронту, тем чаще повторялись облавы уже не только на станциях, а и в поездах и просто на дорогах.

Тогда решили двигаться пешком. Мариана шла с мыслью: уже близко, еще несколько десятков километров, а там — свои. Но получилось иначе. Партизаны уже оставили указанный по рации район, и разведчиков никто не встретил. Как выяснилось позже, отряду пришлось срочно передислоцироваться.

Обессиленные и огорченные разведчики приняли решение закопать рацию и продвигаться к фронту. Они в последний раз связались с центром, сообщили свое решение.

— Перейдем фронт и лично доставим свежие данные. Там отдохнем как следует, — успокаивал Анатолий измученную усталостью Мариану.

И они двинулись на восток. В селах Мариана и Курц видели объявления, в которых говорилось, что за парашютиста или партизана, о которых будет сообщено в гестапо, назначаются большие премии. Сохранились на заборах объявления о поимке военнопленных, бежавших из краковского лагеря. Разведчики стали избегать сел, двигались большей частью по ночам, по бездорожью.

Голодные, разбитые, они еле шли, спотыкаясь на каждом шагу. Шоколад, взятый на дорогу, кончился. Туфли у Марианы изорвались. Камни и колючки в кровь изранили ноги.

По ночам выпадали осенние заморозки, стало холодно. Несколько раз они отваживались заходить в села, чтобы обменять последние вещи на продукты. Хлеба у разведчиков уже давно не было. Они пили сырые яйца, съедали по кусочку сливочного масла, которыми запаслись еще в Кракове.

— Не жадничай, заболеешь, — говорил Анатолий Мариане, отбирая у нее масло.

Так шли они по истоптанной фашистскими сапогами польской земле. Кругом лежали опустошенные, изрытые снарядами и бомбами поля. Мариана с болью в сердце замечала, заходя в село, как люди затравленно озираются.

«Когда? Когда наступит конец всему этому?» — читалось в их глазах.

А когда она предлагала какую-нибудь вещь взамен съестного, крестьяне совали что-нибудь в руку и отворачивались.

— Ничего им не мило, — говорила Мариана, возвращаясь в укрытие, где ее ждал Анатолий.

Разведчикам оставалось пройти последние, самые трудные полторы сотни километров. Гитлеровцы эвакуировали сюда гражданское население и усиленно строили укрепления. Однажды в лесу у глубокого рва Мариана и Анатолий наткнулись на сотни трупов. Это были убитые евреи. Дети, женщины, старики и старухи…

— Звери! Не пощадили ни старого, ни малого. — Мариана задохнулась от гнева и боли. В памяти возникла другая картина… Это было в первый день войны в Тирасполе. По улице шла длинная шеренга ребятишек. Девочки в коротеньких белых платьицах с большими бантами в волосах, мальчики в штанишках до колен, в белых рубашечках. Они держались за руки и с любопытством смотрели в небо, разыскивая самолеты, беззаботно щебетали. Взволнованная воспитательница торопила их, то одного, то другого брала на руки. И вот с неба, словно хищные коршуны, ринулись на детей самолеты с черными крестами на крыльях. Они летели так низко, что