Следователь по особо секретным делам - Алла Белолипецкая

Но бывшая жена уже не слушала и не слышала его.

– А теперь, – она перешла на почти оглушительный крик, не стесняясь присутствия свидетелей, – ты льешь крокодиловы слезы – корчишь из себя хорошего! Да единственное, что ты сделал хорошего – познакомил меня с этим человеком! – Она указала на Данилова, который при этих её словах выпрямился и будто стал выше ростом. – Он готов был ради меня бросить всё – службу, квартиру в Москве, даже страну!

– Как это – даже страну? – неожиданно спросил Великанов; он больше уже не ухмылялся – глядел на Веру цепко и въедливо.

И бывшая жена Абашидзе явно уразумела, что сболтнула лишнего. Однако давать задний ход она точно не планировала. Опустив руку в карман своего элегантного костюма, она выхватила оттуда маленький черный пистолетик. Отнюдь не игрушечный. Скрябин тотчас идентифицировал это оружие: дамский пистолет немецкого производства «Walther Model 9». Весивший всего 250 граммов и имевший в длину около 10 сантиметров, он был практически незаметен в кармане. И всё равно – Скрябин последними словами изругал тех разгильдяев, которые снимали беглецов с поезда «Москва-Новосибирск» и доставляли в Москву. Они даже не произвели досмотр одежды задержанных! Почти наверняка разгильдяями были сотрудники проекта «Ярополк», имевшие много особых навыков, но – не в плане задержания и конвоирования преступников.

– Вера! – закричал Данилов и кинулся к своей пассии.

И это было первое несчастливое совпадение из числа произошедших в тот вечер.

7

Самсон Давыденко кое-как продрал глаза. И тут же усомнился в том, что он жив. Ну, не может ведь живой человек, открыв глаза, увидеть перед собой одно сплошное серое поле – однотонное, одинаковое во всех направлениях, не приправленное никакими иными красками или оттенками? Серость этого поля простиралась во все стороны, насколько хватало взгляда Самсона. И была она теплой, податливой и щекочущей.

Самсон несколько раз глаза закрывал, потом снова их разлеплял – серое поле никуда не исчезало. И прошло минуты три или четыре, прежде чем наркомвнуделец уразумел, что видит. Он лежал носом в пол на сером войлочном покрытии, которое устилало лестничную площадку, откуда он давеча вел наблюдение за вахтером. Но при этом в его теле отсутствовало ощущение лежания. Если бы войлок не щекотал ему кончик носа, Давыденко не сомневался бы, что стоит на ногах.

– Ну, слава Богу, вы очнулись, – услышал он откуда-то (из-за линии горизонта) издалека смутно знакомый ему мужской голос. – Жаль, я не узнал вас сразу – не понял, что это вы приходили тогда вместе с Танечкой. Теперь-то я понимаю: это не вы её заморозили. Ну, то есть, устроили так, чтобы Танюша замерзла. Так что я уж точно не должен был напускать на вас её. А теперь вот – она сбежала. И куда направилась – я вообразить не могу.

Самсон попробовал повернуть голову, но не сумел. И все же краешком периферийного зрения он увидел обутые в добротные ботинки ноги, явно принадлежавшие сторожу Валерьяну Ильичу. А тот продолжал себе говорить:

– И она, мерзавка, что-то с вами сделала, прежде чем удрала. Хотя – это я ей велел: обездвижить незваного гостя. Вас, то есть. Но я не знаю теперь, сколько времени ваша обездвиженность продлится. Вы говорить-то можете? Судя по всему, нет. Ну, да ладно. Тогда буду говорить я. А вы послушайте.

Шея Давыденко по-прежнему не поворачивалась. А всё его тело иллюзорно ощущало себя находящимся в вертикальном положении. Так что все попытки наркомвнудельца встать ровно ни к чему не приводили. Его мозг отказывался отдавать мышцам соответствующие команды.

Самсон увидел, как пожилой сторож сел рядом с ним прямо на пол – на серое войлочное покрытие. И поставил рядом с собой бутылку зеленого стекла – с чудной пробкой в виде рыбьего туловища, которая цепочкой крепилась к горлышку. Бутылку Валерьян Ильич не закупоривал, как если бы рассчитывал, что её обитатель (обитательница?) по собственной воле вернется обратно в свое узилище.

8

Когда Святослав Данилов бросился к Вере Абашидзе, он оказался как раз между ней и Скрябиным. И перекрыл обзор Николаю, когда тот уже нацелился взглядом на злополучный «Вальтер».

Дар Скрябина – телекинез, психокинез, как его ни назови, – имел свои ограничения: воздействовать при помощи него старший лейтенант госбезопасности мог только на неодушевленные объекты. Равно как и не действовал его дар на созданий аномальной природы. Но уж выбить оружие из рук Веры Абашидзе он мог бы без труда! Тем более что «Вальтер» она сжимала некрепко: его ствол ходил ходуном.

И всё же неудачное вмешательство Данилова еще не было фатальным. Скрябин – без резких движений, чтобы не привлечь внимание Веры, – стал обходить этих двоих по неширокой дуге. Шансы всё исправить у него еще оставались.

– Отойди! – крикнула красавица-блондинка Данилову, но её любовник вместо этого встал между нею и Отаром Абашидзе.

– Нет, – твердо сказал он, – если ты его убьешь – сядешь на много лет. И это еще в лучшем случае.

Да и то сказать: убийство сотрудника госбезопасности, формально находящегося при исполнении служебных обязанностей, тянуло на статью 58-прим. Впрочем, бегство за границу – если таковое и вправду замышлялось этими двумя – тоже подпадало под эту статью. Так что терять им обоим было особо нечего.

И тут раздался голос Валентина Сергеевича – ровный, звучный. Он будто подал свою реплику, находясь на сцене:

– Вера Витольдовна, в вашем пистолете нет обоймы.

Скрябин уже вышел на линию прямой видимости с Верой и мог бы тотчас обезоружить её. Но молодая женщина, опешившая от такого заявления, развернула пистолет рукоятью к себе – пытаясь понять, есть в нем обойма или нет. И встала к Скрябину вполоборота – загородив от него корпусом свое оружие. И это было второе злополучное совпадение – не последнее, увы.

Андрей Назарьев, на которого никто не смотрел, раньше всех понял, чего хотел добиться Валентин Сергеевич: отвлечь внимание Веры. И метнулся вперед – не чтобы обезоружить блондинку, а чтобы убрать с линии огня Отара Абашидзе, который застыл столбом и словно бы сам напрашивался, чтобы его подстрелили.

Но Федор Великанов тоже решил внести свою лепту: подскочил к Вере со спины, желая развернуть её так, чтобы её пистолет смотрел в стену. По крайней мере, он должен был бы именно так её развернуть, если планировал предотвратить катастрофу. Но –