Сэндсторм - Лоренс Гоф

Уильям унаследовал магазин от недавно умершего старшего брата. Разделяя любовь Дженнифер к экзотической старинной мебели, он тем не менее терпеть не мог находиться в торговом зале, ненавидел разговоры с покупателями и все прочее, что обычно требуется от продавца. Он предпочитал ездить за товаром, забирался в своих путешествиях даже на север Шотландии, часто пропадал на неделю и более, а когда возвращался, ему, как правило, нечего было предъявить, кроме корешка от чековой книжки и пары-тройки забавных историй. Страдал бизнес, страдала и супружеская жизнь. В июне 1983-го Уильям наконец заявил, что, к сожалению, не подходит на роль отца семейства и хочет уйти. По всей видимости, он встретил другую женщину, такую, чьи возраст, темперамент и материальные условия лучше соответствовали его потребностям. В обмен на развод и отказ от претензий на алименты он предложил Дженнифер магазин и выразил готовность переписать аренду на ее имя. Дженнифер потребовалось несколько лет, чтобы превратить магазинчик из захудалой лавчонки в выгодное предприятие. Она только-только встала на ноги, когда в ее жизни появился Дауни.

Фостер тяжело вздохнул, отвернулся от окна, за которым багровело вечернее небо и мерцали мириады огней, и задумался над тем, как быть с Шейлой. Он надеялся, что интрижка с машинисткой поможет ему прийти в чувство, однако ничего подобного не произошло. Ричарда Фостера продолжали одолевать заботы, а избыток секса лишь утомил его и даже заставил ощутить себя немощным стариком. Адвокаты жены Чарли Макфи, шайка отъявленных мерзавцев, звонили Фостеру по два, а то и по три раза на дню, совершенно, по-видимому, не считаясь с тем, в какую сумму выльются международные разговоры. Он стал бояться телефонных звонков. Что ему было сказать? Что Чарли Макфи бежал из посольства, вероятнее всего, не без помощи старшего оперативника? Дьявол! Фостер прижал ко лбу стакан, в котором потихоньку таял лед. Он ведь ясно сказал Дауни, что ждет ежедневных докладов, а от того ни слуху ни духу вот уже целую неделю!

Как сквозь землю провалился – нет ни дома, ни, если верить словам прислуги, в городе. А ливийский полковник Бутрос Мурад околачивается в Стамбуле, хотя, по уверениям Дауни, должен быть в Ливии, откуда его планировалось похитить.

Кроме всего прочего, эта загадочная фраза, которую произнес Дауни в разговоре с Дженнифер на площади напротив витрины магазинчика: «У меня есть пленка, которую тебе следует посмотреть». А что ответила она? Вовсе не то, что можно было предположить. Вместо того, чтобы спросить, что, черт возьми, имеет в виду Дауни, она – что никак не вязалось с ее характером – послушно последовала за ним и преспокойно уселась в такси. Которое, кстати сказать, появилось неизвестно откуда и как раз тогда, когда понадобилось. Фостер сунул в рот кубик льда, вернулся на кухню, схватил бутылку виски и сорвал с горлышка пробку. Какую такую пленку показал Дауни Дженнифер Форсайт, что она бросила дочь, забыла про магазин и полетела в Каир, где растворилась в людской массе? Фостер налил себе полный стакан. Очевидно, пленка имеет какое-то отношение к исчезновению отца Дженнифер. Может, Эдвард Форсайт жив, а полковник Бутрос Мурад знает, где он находится, и готов содействовать в освобождении англичанина? Но каким боком тут замешан Дауни?

Неужели он влюбился в Дженнифер и поддался романтическому порыву?

Господи Боже! Фостер медленно завинтил пробку. Завтра с утра надо будет затребовать досье Дауни и изучить все, что там найдется по 1972 году – тому году, когда Эдварда Форсайта якобы замучили до смерти в Сабхе. Фостер не имел ни малейшего понятия о том, что затеял Дауни, но одно знал наверняка – он постарается узнать что к чему.

Глава 23

Египетская пустыня

Теперь, когда они избавились от деревянного ящика с трупом Ахмеда Маха, в ровере стало гораздо свободней. Дженнифер улеглась на заднем сиденье и повернулась так, чтобы знойный ветер с повадками вампира, который врывался в открытое окно, не задувал в лицо. На переднем сиденье тихонько посапывал Дауни. Он спал, что было весьма удивительно, если принять во внимание многочисленные ухабы, на которых подскакивал автомобиль, взлетая порой чуть ли не под небеса. Дженнифер всегда считала, что пустыня имеет некое романтическое очарование; однако сейчас она не находила ничего романтического в бескрайних песках, унылое однообразие которых лишь изредка нарушали приглаженные ветром выступы скальных пород, да мерцавшее вдалеке марево. Она несколько раз пыталась завязать разговор со Свитсом, но тот решительно пресекал все попытки, поскольку пребывал в мрачном расположении духа. Вспомнив о том, сколько времени провела по соседству с ящиком, в котором находился мертвец, Дженнифер вздрогнула. Ровер катился под уклон, спускаясь в глубокий, узкий уэд, дно которого поначалу было песчаным, а затем стало каменистым. Для такой дороги, когда под колеса автомобиля то и дело попадали почти безупречно круглые камни размером с шары в кегельбане, скорость была слишком высокой. Свитс, словно погруженный в транс, глядел, не мигая, в лобовое стекло.

– Может, притормозишь? – хрипло спросила Дженнифер.

Свитс не подал виду, что слышит. Тогда она подалась вперед, и в тот же самый миг джип наехал правым передним колесом на здоровенный булыжник и рыскнул влево. Голова Дауни дернулась в сторону и ударилась о раму окна. Дауни выругался. Свитс надавил на тормоз; джип занесло. В следующее мгновение автомобиль остановился.

– Господи, Хьюби, – произнес Дауни, потирая висок, – стоило мне задремать, как ты чуть было не угробил меня. – Свитс молча поглядел в зеркало заднего вида, как будто в случившемся была виновата Дженнифер. Дауни посмотрел на спидометр. – Сколько мы проехали с тех пор, как избавились от тела?

– Двадцать миль. Может, двадцать с хвостиком.

– Совсем скоро развилка, где надо будет свернуть налево. Если пропустим, то въедем прямиком в Суэцкий залив.

Уэд впереди расширялся, склоны постепенно становились положе, из чего следовало, что прятаться от солнца будет сложнее. Дженнифер обернулась. Ровера, в котором ехали Мунго и Чарли, нигде не было видно. Она постучала Дауни по плечу.

– Мы потеряли вторую машину.

– Что? – Дауни развернулся, вытянул шею, оглядел пустынный уэд и сказал: – Стань вон там, Хьюби. – Он указал на скальный выступ близ одного из склонов. Свитс подогнал автомобиль почти вплотную к выступу, чтобы укрыться в тени. – Выключи этот проклятый движок! – пробурчал Дауни. Свитс подчинился. Двигатель негодующе фыркнул и заглох. Несмотря на то, что день клонился к вечеру, было по-прежнему жарко. Похоже, температура даже поднималась. Свитс жадно приник к фляге с водой. Дауни выбрался из машины и обнаружил, что почва прогрелась настолько, что и толстые подошвы башмаков не спасают ноги от жара. – Слышишь что-нибудь, Хьюби?

– Ни черта, – отозвался Свитс, закуривая сигарету. Он выкинул спичку в окно. В горле у него снова пересохло, глаза, хоть и скрытые темными очками, болели от того, что их постоянно приходилось щурить. Он затянулся, вдохнул полной грудью сигаретный дым и уставился на Дауни, который, заложив руки за спину, направился в ту сторону, откуда они приехали.

– Мы что, не будем возвращаться? – удивилась Дженнифер.

– Мы не знаем, насколько они отстали, – ответил Свитс, глядя на нее в зеркало заднего вида. Волосы собраны в пучок, лицо бледное, глаза как два омута – роскошная женщина. – По такой почве нужно ехать на танке, чтобы остались следы. К тому же они могли свернуть куда-нибудь не туда. – Он снова затянулся, выдохнул дым и прибавил: – Лучше всего оставаться на месте и ждать.

– А почему на лендроверах нет раций?

– Джек проморгал. Все претензии к нему.

Дженнифер посмотрела на Дауни. Тот расхаживал туда-сюда по круглым камням. Она где-то читала, что круглые камни – это камни-путешественники. Дженнифер попробовала вообразить себе вади в сезон дождей, когда вода мчится по ним потоком, сметая все на своем пути. Картина, которую породило воображение, совершенно не вязалась с безоблачным голубым небом. Вода при такой жаре наверняка испарится в тысяче футов над землей. Дженнифер вспомнила Кингз-роуд, увидела мысленным взором ту скамейку под сенью платанов, на которой сидела с Дауни, а по листьям барабанил дождь, и вода капала с веток, словно аккомпанируя беседе. Дауни тогда был одет в легкий поплиновый плащ поверх темного костюма и, точно мечом, размахивал своим новеньким зонтиком. Теперь он облачился в армейскую форму цвета хаки, которая прекрасно гармонировала с унылой пустыней. На бедре у него чернела кобура пистолета; когда он ступал с камня на камень, кобура перемещалась то вперед, то назад. Дженнифер будто задремала: она снова, как бы наяву, услышала выстрел; Дауни пнул ящик, тело Ахмеда Маха исчезло в облаке пыли. Дженнифер моргнула, и все стало на свои места.