Расплата. Цена дружбы - Ярослав Зуев

– Что бы ты усек, – напирал Протасов, – дело, блин, жизни и смерти. Я важного звонка жду. От бабы, чтоб до тебя дошло! А там, где мы с Вованом кантуемся, связи ни хрена нет.

– Это у нефтяной баронессы? – не поверил Андрей.

– У газовой, – спокойно поправил Валерий. – Телефонов до хрена и еще столько же. Но, блин, все на прослушке. Рогомет гребаный гайки закручивает. Совсем, падло, офонарел. Насмотрелся, хорек неумный, штатовских детективов.

– Ах, на прослушке…

– Ну да, – обрадовался Протасов. – Рад, блин, что ты въехал. Ее муж, олигарх. Такой, в натуре, засранец! Чтоб ему его трубы газовые вокруг гланд морским узлом завязались!

– Звонок деловой, Валерка? – как бы невзначай поинтересовался Бандура. – Ты что, тему замутил?

– Если бы, – отмахнулся Протасов. – Сердечный, Бандура. Заколупался я с этими бабами. Путаются под ногами, проходу не дают. Передрались, в натуре, из-за меня. – И, наклонившись к уху Андрея, доверительно добавил. – Устал я от них, Бандура.

Бандура сухо кивнул.

– А я Кристину не могу найти, – сказал он, не сводя с приятеля глаз. – Из больницы уехала, а дома нет. Не знаю, Валерка, где искать.

– Как, не вернулась? – насторожился Протасов.

– Слушай, Протасов, – после колебания продолжал Андрей. – А ты Бонасюка не видел, случайно?

Протасов на секунду замешкался. Вась-Васю он накануне даже пожал руку, но разговора между ними не получилось, тем более, что Протасов не стремился. Банщика сопровождали молодчики, напоминающие парочку ментов. Мила объяснила, что это ее люди, и он предпочел поверить на слово. Валерий, если честно, не мог понять, каким образом госпоже Кларчук удалось склонить Бонасюка к сотрудничеству, обещающему длительный тюремный срок. «Видать, крепко его за жабрыприхватили», – решил Протасов, и закрыл тему. Осталось только обналичить денежки, а затем заслуженно почивать на лаврах. Когда в фокусе особняк и яхта, все прочее расплывается, как задний план с фотографии. «Пошел этот Бонасюк в пень. Мне, ядрена вошь, до лампочки, каким Макаром его загнули». Услыхав от Андрея об исчезновении госпожи Бонасюк, Валерий мог сопоставить одно с другим. Если бы только захотел. Беда состояла в том, что желания у него не возникло. Открыть карты означало пустить под откос паровоз, увлекающий Протасова в светлое будущее. У каждого поступка своя цена. Заплатить столько Протасов оказался не готов.

– А ты где будешь? – спросил Бандура.

– За городом, – сказал Протасов, и на этот раз не соврал.

Накануне вечером Ольга предложила провести уик-энд на даче:

– Кроме того, на работе у меня «окно». Следующие занятия в понедельник. – Олька расчесывала волосы после ванной. Протасов валялся в кровати. – Вот я и подумала, почему бы нам…

– У тебя еще и дача имеется?

– Не у меня, а у Нины Григорьевны. – Поправила Оля. – Только она туда все равно не ездит. Лень.

По словам Ольги расположенная под Киевом дача представляла из себя добротный кирпичный дом, с камином и горячей водой.

– Все, что душе угодно, – рассказывала Ольга с воодушевлением. – Даже парилка есть.

– Жирно, – согласился Протасов. – Откуда такие богатства?

– Нине Григорьевне свекор оставил. Когда себе на Нижних садах участок пробил. Прямо у Днепра.

– Едем, блин! – Протасов почти не колебался.

– Мальчишек возьмем, – продолжала Ольга, – надо же их, в конце концов, познакомить. Они поладят. Вот увидишь.

– Э, нет, – заволновался Валерий. – Не пойдет.

– Как это? – опешила тренерша. – Почему? Пускай дети загородным воздухом подышат. Они же не помешают.

Протасов на мгновение потерялся, но нужный экспромт нашелся на удивление легко:

– У Игоря завтра танцы. Он у меня в ансамбле детского народного творчества зажигает. Хороводы, балет, и все эти вещи. Чтобы до тебя дошло.

Ольга, поколебавшись, уступила. Ей показалось несправедливым везти на природу Богдасика, когда Игорь остается в Киеве.

– Тогда я Нину попрошу, чтобы с Богданом посидела. Хотя, если честно, чем ее просить…

Одно было плохо, на даче отсутствовал телефон. Впрочем, отсутствие связи не смутило Протасова в преддверии намеченного секс-марафона. Ранним утром во вторник он позвонил Миле, предложив, в случае чего, связываться с Волыной.

– Чуть что, Вовчику звони. Вовка будет на стреме.

– Он тупой, как бревно, твой Вовчик, – не сдержалась госпожа Кларчук. – А вот ты мне можешь понадобиться.

– Тупой не тупой, а, если что, не оплошает, – заверил Протасов. – И потом, он надежный, как дупло. Поняла, о чем базар? А у меня, е-мое, дела.

Мила согласилась, подумав, что это, возможно, к лучшему:

– Ладно. Давай телефон.

Протасов продиктовал домашний номер Бандуры, планируя имплантировать в квартиру Вовчика, тем более, что та все равно пустовала. Бандура торчал у Атасова, пока последний находился в Виннице. Мила занесла цифры в блокнот. Протасов повесил трубку.

– Так ты даешь ключи или нет? – напирал Протасов. – Вовка тебе хавку сварганит. И в хате приберет. Верно, Вовчик?

– По-любому.

– Что ты за жлоб, в натуре?! – отступать Валерию было некуда. Тем более, что и Ирина подгоняла с отъездом. – Друзей надо выручать. Земля круглая, Бандура! Ты мне, а я тебе, брат!

– Ты Бонасюка точно не видел? – спросил Андрей. Квартира еще хранила тепло Кристины. Запустить в нее Вовчика теперь представлялось чуть ли не святотатством.

– Да дался мне твой гребаный Бонасюк! – завопил, вращая глазами, Протасов. – Не видел я никакого Бонасюка! Чтоб он подох, вообще, в натуре!

Приняв решение, Андрей перебросил Вовчику ключи:

– Ладно. По рукам. Бери. Хату мне не спали.

– Обижаешь, зема.

Пока они разговаривали, Андрей незаметно глянул в окно. Крыша отцовской «Лады» желтела под самым парадным.

– Что у тебя за машина, Валера? – как бы невзначай спросил Бандура. – Ты же «Линкольн» вроде отдал?

Сначала лицо Протасова выразило непонимание. Потом до него дошло:

– А, блин. Ты про «тройку»? Это блин, не тачка, это сарай на колесах. Специально, в натуре взял, чтобы под работягу шифроваться. Задрал газовый олигарх, со своими прибамбасами. Пасет меня, понимаешь, падло. Наружку прилепил.

– Где ты оторвал такую рухлядь? – через силу усмехнулся Бандура.

– Корыто знакомые менты подсуетили. Забрали у какого-то плуга.

Бандура сильно побледнел. Валерий этого не заметил. Едва завладев ключами, он сразу засобирался:

– Ну, тогда, мы погнали, пацаны. – Протасов отступил в коридор. – В гостях хорошо, а дома, в натуре, лучше.

Как только земы оказались на улице, Протасов показал Волыне кулак:

– Смотри, Вовчик, не облажайся. Твоя задача оперативно к телефону бегать. Мухой! Как Мила позвонит, сразу мне маякнешь.

– Сигнальные костры палить? Да, зема? – осведомился Волына.

Протасов, выматерившись, вынужден был признать его правоту.

– Значит, смотаешься за мной, – решил он, протягивая Вовчику бумажку с адресом. Изучив неразборчивые каракули Валерия, Волына скорчил унылую гримасу. Поскольку дача находилась на живописном берегу реки Стугна, километрах в пятидесяти от КП, нечего было даже говорить об оперативности.

– На чем, блин, смотаюсь, зема? На своих двоих?

– На автобусе, блин.

– А если она ночью позвонит? Или вечером? А, Зема?

Сплюнув, Протасов вручил земе-Вовчику ключи от «тройки».

– Хрен с тобой, – фыркнул Валерий. Ему было куда отступать. По словам Ольги у Нины Григорьевны имелся «Москвич», на котором давно никто не ездил. Саму Нину обслуживала служебная «Волга», а «Москвич», с точки зрения Протасова, бестолку гнил в гараже. – Глупо не использовать, – решил Валерий. – Ладно, блин. Поехали за Олькой на Харьковский.

Проследив за отцовской машиной, пока та не скрылась из виду, Андрей вернулся к Планшетову:

– Вот, что, Юрик. Давай на Оболонь смотаемся.

Планшетов полагал это бессмысленным, но возражать не стал:

– Как скажешь, чувак. Слушай. На фига ты этому черту неумному ключи от хаты отдал?

– В машине расскажу. – На ходу бросил Андрей. – Давай, по коням.

Надо сказать, что «шестое чувство», иногда управляющее порывами или поступками, как некий непознанный бортовой компьютер, подсказало Бандуре правильный путь, но он опоздал из-за разговора с Протасовым. Буквально за двадцать минут до того, как они с Планшетовым вышли из «Мазды» у парадного Бонасюков, там произошло весьма примечательное событие, не оставшееся незамеченным вездесущими окрестными старушками. Низкорослый, но крепкий пожилой мужчина, по виду отставник, воровато выглянул из подъезда. Поскольку было раннее утро выходного, улица будто вымерла. Тогда «отставник», надвинув на глаза черную вязаную шапку и подняв воротник тулупа, быстрым шагом направился к остановке. Выглядел он как шпион из черно-белого советского детектива, подложивший бомбу под какое-нибудь стратегически бесценное завоевание социализма. Это, естественно, не укрылось от оперативников полковника Украинского, умиравших в машине от холода и скуки.