Две богатеньких малышки - Миньон Эберхарт

Эмми объяснила и это; затем сказала:

– Агнес, как и я, была уверена, что Диана не убивала Гила – до той самой минуты, пока не услышала эту самую записку. Записка убедила ее в виновности Ди – но, видимо, лишь на время. Наверное, она снова и снова прокручивала в голове всю эту историю, и в результате поняла, что Диана вполне могла написать такую записку, но это еще ничего не значит. Агнес было свойственно подолгу думать, взвешивать все "но" и "если", прежде чем принять решение. Но если уж она что-то решала, ничто на свете не могло поколебать ее. Особенно если речь шла о том, что она считала своим долгом.

– Да, я знал ее достаточно хорошо и обратил на это внимание. Беда в том, что, пока Агнес не примет решение, она никому и слова не скажет о том, что знает или подозревает.

– Сэнди, как я жалею о том, что нас не было с ней! Я любила ее; более того, я ей полностью доверяла и полагалась на нее. И Ди тоже. Она помогала нам всю жизнь... О ее делах позаботились?

– Она сама все устроила. У племянницы есть экземпляр завещания. Агнес все оставила ей.

– А не может быть так, что за рулем той машины сидела Коррина?

Сэнди вздрогнул и выпрямился:

– Коррина? Почему ты так подумала?

– Только потому, что она была женой Гила. Судя по всему, она не очень-то любила его. Может быть, ей надоело его содержать... Вдруг она последовала за ним к Диане – или даже пришла с ним вместе – и застрелила его?

Сэнди обдумал это; серо-зеленые глаза его были холодны:

– Из пистолета Ди?

– Я не знаю. Я... я вообще не могу никого обвинять в убийстве. Но в тот день репетиция шла перерывом. И если бы Коррина хотела сделать это, то времени ей хватало. Сэнди, когда ты сказал, что она уехала из города, я решила выяснить, куда, и нашла Томаса Такера...

– Томаса Такера? – тупо переспросил Сэнди.

– Это актер, он играл в пьесе Дуга – правда, совсем маленькую роль. Очень милый мальчик. Сейчас он работает в брокерской фирме "Черри и Почер". Но он, как выяснилось, тоже ничего не знает.

– Коррина – прекрасная актриса, это верно, и главное в ее жизни – работа. Я не думаю, чтобы она пошла за Гилом к Диане и убила его из ревности. Она могла бы сделать это, потому что он страшно ей надоел, и она не хотела, чтобы он всю жизнь сидел у нее на шее... И все же... – Сэнди встал, прошел к окну и, глядя в серое небо, произнес: – Я не сдамся до тех пор, пока сам не поверю, что его убила Диана.

– Она не убивала!

– Но суд признал ее виновной... Ладно. Мне пора.

– Подожди, Сэнди. Тот субъект в больших очках опять объявился.

– Что-о? Где?

– Я долго его не видела. Все лето. Но сегодня я вернулась от мистера Такера – а он тут как тут, маячит перед входом. Просил у швейцара закурить. Увидел меня и ушел. Но больно уж часто он мне попадается. Я должна, наконец, выяснить, кто он. Полицейский в штатском? Если да, то, может быть, полицию тоже не полностью удовлетворил приговор?

– Я не знаю, что думает полиция. После пропажи браслетов у них, по-моему, сложилось впечатление, что кража их как-то связана с убийством Гила. По крайней мере, Хейли до сих пор проявляет интерес к этому делу. Он честный человек. Ему нужна правда – неважно, какая. Если бы Диана не торопила следствие... мы могли бы чего-то добиться. Теперь что касается этого типа в очках. Джастин не мог снова ввязаться в какие-то дела с ростовщиками?

Эмми охватила тревога:

– Нет! По крайней мере, я так не думаю...

– Мне просто пришло в голову, что нашего очкарика мог подослать именно ростовщик. Но ведь он ошивался и около дома Дианы, верно?

Эмми вспомнила ту ночь в мае, когда она ответила на телефонный звонок и обнаружила, что Джастин уже снял трубку:

– Однажды был один нехороший звонок. Тогда, в мае. Еще до того, как Джастин расплатился с ростовщиком.

– До того, как ты расплатилась с ростовщиком, – неодобрительно поправил Сэнди.

– Кто-то угрожал по телефону. Я услышала что-то вроде: "Попробуй только заяви в полицию – пожалеешь". Видимо, этот человек обращался к Джастину. Потом он бросил трубку. Я спросила Джастина, с кем он говорил, а он сказал, что мне это все приснилось, и он вообще не брал трубку.

– Но ты считаешь, что брал.

– А больше было некому! Потом мы заплатили ростовщику, и, насколько мне известно, телефонные угрозы прекратились. Но тот голос мне сильно не понравился.

– Это не был знакомый голос?

– О Господи, нет. Он был тихий, вкрадчивый, почти женский – но очень страшный. Мне кажется, это был тот самый, в очках.

– Мы выясним, кто он такой и что ему нужно, – сказал Сэнди и угрюмо добавил: – Может быть. Но, Эмми, если Джастин снова влез в долги, надеюсь, у тебя хватит здравого смысла оставить его вариться в собственном соку?

– Я не думаю, чтобы он снова пошел на это.

– Ну ладно. Я спрошу у Хейли, что ему известно о человеке в очках. Счастливо, – небрежно простился он и ушел.

Перед ужином, когда повалил густой снег, – на фоне ночного неба он казался еще белей, – появился Дуг.

Тетушка Медора незамедлительно воздела руки к потолку:

– Вы опять здесь?!

Как обычно, реплика Медоры подействовала на Эмми, как красная тряпка на быка:

– Он имеет право приходить сюда, когда пожелает. Он – мой гость.

– Если бы у тебя была хоть капля ума, ты бы не принимала его. Что же касается вас, молодой человек, вы должны отдавать себе отчет в том, что делаете Эмми мишенью для сплетен. А я этого не потерплю!

– Ладно, – сказал Дуг, – я ухожу.

– Никуда ты не уходишь! – взъярился Джастин, всегда готовый вступить в перепалку с Медорой. Он похож, невольно подумала Эмми, на бойцового петуха, распушившего хвост перед огромной... она не смогла подобрать иного образа, кроме как "перед огромной слонихой", и закусила губу, чтобы не ухмыльнуться.

Но Медора заметила скрытую усмешку:

– Все говорят, Эмми, что в с Дианой – как черное и белое. Но теперь я вижу, что это неправда. В душе вы совершенно одинаковы. И всегда были. Ты – такая же дерзкая, такая же упрямая, как твоя сестрица. Тебе непременно нужно встречаться с этим... с этим человеком, в то время как жена его сидит в тюрьме!

Дуг сказал, что он уходит немедленно и больше не придет, – но Эмми остановила его:

– Нет. Ты – муж Дианы и можешь приходить сюда, когда хочешь. Если его присутствие неприятно вам, тетя Медора, он может подняться ко мне в салон. Идем, Дуг. – И она решительно направилась к лестнице.

– Я не хочу, чтобы из-за меня тут такое творилось, – нервно сказал Дуг, когда они поднялись в салон.

– Успокойся, – сухо сказала Эмми. – Сегодня на ужин камбала и фазан, а на десерт – ромовое суфле. После этого ее настроение заметно улучшится.

– Бедняга Джастин, кажется, ее ненавидит...

– А по-моему, он только рад случаю повздорить с ней. Хоть какое-то да занятие.

Дуг сел на диванчик рядом с Эмми и пристально посмотрел на нее:

– А ты изменилась. Или я обольщался, когда думал, что хорошо тебя знаю. Ты и вправду бываешь очень... очень...

– Жесткой? – рассмеялась Эмми. – Я просто трезво смотрю на вещи. Должно быть, тетушка Медора как в воду глядела: мы с Дианой очень похожи.

– Эмми, твоя тетка права. Я не должен был приезжать в Ниццу. Я не должен... – Взгляд его упал на брошку – четырехлиственный клевер, – по-прежнему приколотую к платью Эмми. – Я не должен был дарить тебе эту брошку. – Дуг протянул руку, чтобы отстегнуть ее.

Эмми рассмеялась:

– Ты хочешь ее забрать?

Дуг продолжал возиться с брошью:

– Я не отказываюсь ни от единого своего слова, Эмми. Но... как бы это сказать...

– Я сама скажу. Тебе было одиноко, и потому тебя потянуло ко мне. Ты был потрясен всем, что случилось... Давай забудем об этом!

Он все еще неуклюже пытался отстегнуть брошку, бормоча:

– У тебя столько драгоценностей... а я с этой дурацкой побрякушкой...

Голос его звучал так жалко и потерянно, что Эмми крикнула:

– Но она мне нравится! И я не собираюсь возвращать ее тебе!

Она рассмеялась, оттолкнула его руки и, чтобы сменить тему, добавила:

– Я, правда, думаю, что у Дианы есть шанс.

– Может быть. – Дуг закрыл лицо ладонями и глухо произнес: – Я хотел поговорить с тобой, Эмми.

– Я понимаю. Вы с Дианой действительно любите друг друга. Тебя потянуло ко мне, но это не любовь.

Несносная Медора опять оказалась права! Даже Дуг признал это. Волшебная завеса, окружившая Эмми в тот вечер, в горах над Ниццей, рухнула в одно мгновение. Даже романтическое чувство к Дугу, которое Эмми испытывала до его женитьбы на Диане, сейчас казалось ей призрачным.

– Ты не должен был говорить с Сэнди о разводе, – резко сказала она.

Дуг сгорбился:

– Да. Но... пойми... как тебе объяснить...

Видя его неподдельную печаль, Эмми смягчилась:

– Не нужно ничего объяснять. Пусть моя брошка будет нашей тайной. А когда Диану освободят, мы все вместе посмеемся над этим!.. Сэнди говорил тебе, что Коррина и Гил были женаты?