Две богатеньких малышки - Миньон Эберхарт

– Нет... – Эмми подумала и честно ответила: – Правда, нет. Теперь – совсем иное дело.

– Так почему же он хочет развестись?

– Ты сама сказала, что он не говорил о разводе.

– А тут и говорить не надо было – я все поняла без слов. Но развода он не получит. Я буду бороться, сколько хватит сил. – В один миг жизнерадостная маска слетела с лица Дианы; голубые глаза потемнели, и в них заблестели слезы. – Он – мой муж, и я люблю его. Я знаю, со стороны кажется, что я не слишком-то заботлива, но его выводит из себя, когда над ним хлопочут и трясутся. И я знаю, что он любит меня, и что ему сейчас очень одиноко, и потому-то, Эмми, он и бросился к тебе; я это очень понимаю. Но он дождется меня. – Она сконфуженно утерла слезы и вдруг усмехнулась – искренне и лукаво: – В один прекрасный день я выйду отсюда. И это произойдет скорей, чем всем кажется. Из-за Агнес!

– Полиция еще не сказала своего мнения по этому поводу.

– Но это не могла быть авария! Агнес всегда очень осторожно переходила улицу! Я хочу тебе кое-что сказать. Во время суда это казалось несущественным; но примерно за неделю до того, как убили Гила, я сказала Агнес, что у меня проблемы со слугами. Дуг как раз собирался увольнять их через день-два, вот я ее и спросила, не сможет ли она найти мне кого-то, кто помогал бы по дому.

– Она говорила в тот день Джастину, что собирается зайти в бюро по найму.

– Вот видишь! – Диана подалась вперед. – Видимо, в тот день она приходила ко мне, но по какой-то причине не позвонила в дверь. Или, может быть, я не услышала звонка. А Агнес в это время могла увидеть, как убийца выходит из дома, или, наоборот, заходит... Вот что я думаю.

– Она увидела Джастина.

– Джастина?! – У Дианы округлились глаза. – Но его там не было!

– Он приходил к тебе... желал высказать свои претензии. Но он так долго звонил в дверь, что потерял терпение и ушел. А через квартал или два увидел Агнес – она стояла на углу. Он говорит, что помахал ей рукой.

– Джастин... – задумчиво протянула Диана. – Вот уж никого не было причин убивать Гила.

– Джастин говорит, что он просто постоял на крыльце и ушел.

– А полиции он сообщил об этом?

– Нет.

Диана несколько секунд подумала – и высказала вслух ту же дикую догадку, которая в свое время потрясла Эмми:

– Конечно, когда убили Агнес, Джастин был с тобой во Франции. Но он играл в карты, на бегах, водил знакомство со всякими сомнительными людьми... Он мог нанять убийцу! Хотя, честно говоря, я сама в это не верю. Больно уж не похоже на Джастина. Ты, конечно, можешь заявить об этом полиции, Эмми, но что толку? – Она закусила губу. – Нет, это невозможно. Я не люблю Джастина, но... нет, не может быть. Но я чувствую, что Агнес знала что-то важное об убийстве Гила. Ты понимаешь, как это важно? Если выяснится мотив убийства, то всем станет ясно, что я невиновна.

– Диана, а ты ждала Гила в тот день?

Диана осторожно огляделась по сторонам и, убедившись, что охрана их не слышит, прошептала:

– Да. То есть, я не знала, что он придет именно в этот день и в этот час, но вообще-то я его ждала.

Сердце Эмми похолодело, губы задеревенели; но она заставила себя спросить:

– Значит, это все-таки написала ему ту записку?

– Конечно, я, – сухо ответила Диана.

– Но в зале суда ты это отрицала.

– Естественно. – Она пожала плечами. – Неужели ты думаешь, что я созналась бы в таком добровольно? Это же все равно что самому затягивать у себя петлю на шее. Но я не думала, что меня осудят. Мне это и в голову не могло прийти. Я же не убивала Гила. – Она резко вскинула взгляд на Эмми. – А ты, значит, поверила?

– Я знала только, что эту записку написала ты.

– Откуда ты узнала? Как?

– Там было написано: "Я не могу допустить, чтобы ты женился на этой корове Коррине." А ты именно так и назвала ее в тот вечер...

– В тот вечер, когда меня арестовали. После премьеры. Но у меня хватило ума отрицать все на суде.

– Диана, но ведь Гил был тебе безразличен! Ты любишь только Дуга! Зачем, почему ты написала эту записку?!

Диана снова пожала плечами:

– Разве люди всегда отдают себе отчет в своих поступках? Он позвонил мне и сказал – как снег на голову, – что обручился с ней. По-моему, зря он это сделал – она ведь и вправду корова. Я сказала ему, чтобы пришел ко мне, что я его жду... Да, я написала эту записку. Но это был... ну, порыв. – Диана покраснела, как ребенок, застигнутый врасплох за воровством конфет. – Наверное, он задел мое самолюбие. Он ведь был таким постоянным, таким преданным другом. И я думала, что он в меня влюблен. Видимо, я все-таки тщеславна... Это была глупость с моей стороны – ужасная глупость. Мне ведь было совершенно наплевать на его помолвку.

– Но эта записка сыграла роковую роль в приговоре!

– Ну, и как бы я объяснила судьям эту глупость? Они ведь и так смотрели на меня как на испорченную, капризную девчонку, которая купается в роскоши и привыкла получать все, что ей ни заблагорассудится!

– Да, пожалуй, они бы тебе не поверили, – потухшим голосом сказала Эмми. Но сама-то она поверила Диане, и чувствовала огромное облегчение от этого. – Ты его не убивала.

– Неужели ты хоть на миг усомнилась в этом? А, понимаю. Эта злосчастная записка даже тебя убедила. А я-то думала, ты больше доверяешь родной сестре.

– Записка меня убедила, – медленно проговорила Эмми, – хотя я никак не могла понять, почему ты ее написала.

Им снова стало легко и просто друг с другом. Диана улыбнулась:

– Ну, теперь-то ты мне веришь?

– Да. Да! Я и верила, пока не зачитали записку. Но теперь... теперь я все поняла. Кажется.

– Сэнди тоже верит мне, – сказала Диана.

– Я знаю. Он мне сказал.

– Я даже не знаю, почему. Он приезжал ко мне. Конечно, ему жутко неприятно, что он провалил свое первое серьезное дело. Теперь-то я понимаю, что зря я так упрямо настаивала на суде и на апелляции. Сэнди уговаривал меня подождать, но я... ох, мне так хотелось, чтобы этот кошмар поскорей кончился. Ведь я не убивала Гила, и, конечно, мне не верилось, что меня осудят. Ты нравишься Сэнди... И я не сомневаюсь, что он мне верит.

– Конечно! Он сам сказал. И еще – он борец за правду. Он – хороший адвокат и просто хороший человек. Сэнди добьется справедливости.

– Ты виделась с ним по возвращении?

– Еще нет. Мы прилетели только вчера, а Сэнди куда-то уехал. Кстати! У меня дома обосновалась тетушка Медора. У них с Джастином борьба не на жизнь, а на смерть.

– Фью! – присвистнула Диана и расхохоталась, как школьница. – Ничего себе! Ты что, не можешь ее вышвырнуть?

– Она сдала свою квартиру на год в поднаем, а переезжать в гостиницу отказывается. Переоборудовала в спальню нашу маленькую темную библиотеку...

Диана снова рассмеялась.

Надзирательница глянула на часы и направилась к ним. Эмми быстро произнесла:

– Браслеты. Когда ты их последний раз надевала, не помнишь?

– Нет. Сэнди и полицейские уже спрашивали меня. Не могу припомнить, как ни старалась. Но, по-моему, их не было среди тех драгоценностей, которые я забрала из банка. Да я их и не разглядывала тогда: сунула под кровать, и все. Эмми, ты не помнишь, тогда, на премьере, на мне были эти браслеты?

Эмми задумалась:

– Не знаю. Ты была в длинных белых перчатках и вроде бы не снимала их. Если ты и надевала браслеты, то под перчатками их не было видно.

– И я не помню. По-моему, я надевала их на Новый Год.

– А ты хранила их в домашнем сейфе?

– Ох, да откуда я знаю? Я могла засунуть их куда угодно, хоть в шляпную коробку. Они мне нравятся, и я их ношу время от времени, но не постоянно. Хоть убей, не помню, куда я их дела!

– Извините, – сказала надзирательница, – ваше время истекло.

Сестры потянулись друг к другу губами. Эмми шепнула:

– Я сказала тебе правду про Дуга.

– Я скоро выберусь отсюда, – прошептала в ответ Диана. – И тогда... – Она снова небрежно и изящно махнула рукой – и ушла.

Когда Эмми вернулась, она застала дома Дуга; под злобным взглядом тетушки Медоры они с Джастином пили коктейли.

– Где ты была весь день? – удивленно спросил Джастин.

– У Дианы.

Медора вскинула жирный подбородок:

– У этой убийцы? У преступницы, запятнавшей семью позором?

Впервые с того самого майского дня, когда убили Гила, Эмми почувствовала себя легко и свободно.

– Не смейте говорить так о моей сестре! – сказала она тетке; и в голосе ее прозвучала такая сила, что старуха испуганно заморгала.

Дуг встал и начала прощаться, но Джастин – явно с целью насолить Медоре, подумала Эмми, – стал усиленно уговаривать его остаться на ужин. Глаза тетки сверкнули бессильной злобой. Это не укрылось от Дуга; он решительно распрощался, но попросил Эмми проводить его до двери. Так она и сделала – под уничтожающим взглядом Медоры.

– Ну, как там Ди?

– Выглядит прекрасно. Она надеется, что ее оправдают.

– Если окажется, что Агнес убили умышленно, и если полиция докажет, что покойная Агнес обладала важными сведениями об убийстве Гила, которыми она ни с кем не делилась, но которые, тем не менее, насторожили убийцу... – Дуг тяжко вздохнул. – Слабая надежда.