Цвет крови - Деклан Хьюз

— Мне твоя мать платит, чтобы я работал, — ответил я, задетый тем, что почувствовал в его словах долю правды. В чем бы я ни уверял сам себя, я не просто зарабатываю себе на хлеб таким способом и не только справедливость меня волнует; похоже, мне необходим хаос, в который заводят меня другие люди, чтобы я мог разложить все по полочкам и установить не видимые ими закономерности. Такая у меня потребность, зависть тут ни при чем.

— Мне бы хотелось, чтобы вы описали свои функции. Сюда входит траханье на лестнице в Рябиновом доме? Вы считаете, что именно это нужно такой женщине, как моя мать? Вы грязный человек, мистер Лоу. Не думаю, что вы способны разобраться в такой семье, как наша, за миллион лет. Знаете почему? Потому что вы человек другого сорта.

— Существует вероятность, что Уэнди держали против ее воли; ее либо привезли сюда, либо похитили, когда она сюда приехала. И заставили заниматься сексом с тобой и Эмили. И ты это делал, Джонатан, по доброй воле. И что ты после этого за человек?

Он бросил на меня беспокойный взгляд и снова уставился в пол.

— Я не знаю. Я не знаю, — повторил он.

— Скажи мне, что ты помнишь о ней, любой пустяк?

— На ней было кольцо. Она сняла его перед тем, как начали снимать. Камни были такими большими, что все время нас царапали.

— Какие камни?

— Красные… они не могли быть рубинами, но густо-красные. Два больших, заостренных, похожи… не знаю, на клешню краба.

«Похоже на клешню краба». Я вспомнил слова Аниты, сказанные вчера утром. Это не обручальное кольцо. Это для защиты. Талисман.

Я встал, прошелся по комнате и остановился у фотографии трех башен, составляющих Медицинский центр Говарда.

— Как ты считаешь, Джонатан, нужно строить четвертую башню? Я знаю, что этого очень хочет твоя мама.

— Разумеется, нужно. И Деннис тоже за. Это выражение уверенности в семье, преемственности, традиции. Других вариантов быть не может.

— Джессика думала иначе. И Шейн тоже не согласен.

— Шейн рано или поздно согласится, — сказал Джонатан. — Но вряд ли сегодня подходящий день, чтобы обсуждать планы такого сорта. Что-нибудь еще?

— Еще одно я хотел бы знать. Касается Эмили. Вчера она находилась в доме в Ханипарке. Она днем уходила из дому?

Джонатан кивнул.

— И когда вернулась? Как она выглядела?

Он покачал головой.

— Я понимаю, ты хочешь быть лояльным по отношению к кузине. И можешь мне поверить, я не пытаюсь вызволить твоего дядю, свалив вину за убийство матери на Эмили. Но полицейские далеко не дураки, и если они доберутся до нее первыми, ей придется несладко.

— И что, вы ее защитите? Если она это сделала, если она убила Дэвида Брэди, вы попытаетесь вызволить ее, так? Потому что я бы поступил именно так.

— Не это ли ты сделал? Дом в Ханипарке сегодня сгорел дотла. Там что-то было? Вещественные доказательства?

Джонатан снова потряс головой.

— Я видел тебя поблизости. В гостинице «Вудпарк» вместе с братьями Рейлли. Сколько времени прошло с начала пожара?

Джонатан беспокойно взглянул на меня и отвернулся.

— Мне… мне необходимо было позаботиться, чтобы они не болтали о том, что знали.

— И что такое они знали? Что Эмили убила свою мать?

— Не мать, Господи!

— Ты в самом деле думаешь, что она убила Дэвида Брэди, Джонатан?

— Я не знаю. Она так на него злилась. Ей казалось, что ее заставили сниматься в этом фильме, она была вне себя от злости. В то утро она ушла, а когда вернулась, была не в себе, как будто случилось что-то ужасное. Она пошла в ванную комнату, приняла душ, свернула всю одежду в узел и положила на дно шкафа. Затем сказала мне, что мы должны заняться сексом. В самом разгаре начала царапаться, драться. Затем плакать. Потом снова секс. Я очень сильно завелся, тоже плохо соображал. Не знал, что случилось, что вообще происходит. Это продолжалось весь день, пока вы не приехали. Какой-то кошмар.

— А одежда? Она просто оставила ее там?

— Думаю, да.

— А сегодняшний пожар?

Джонатан медленно выдохнул.

— Если они не найдут никаких вещественных доказательств, то не смогут привязать ее к убийству. Но я ничего не знаю о пожаре. Я дом не поджигал. — Он поднял на меня глаза. — А Уэнди… что случилось с ней?

— Сегодня она все еще была у тех людей, которые ее похитили, — сказал я. — Она видела, как твой друг Шон Мун убил твоих друзей Уэйна и Даррена Рейлли.

— О Господи!

— Потом она убежала. Но не благодаря тебе.

Я вышел в холл с таким ощущением, что знаю меньше, чем когда пришел.

Когда я открывал дверь, мне показалось, что я слышу, как мальчишка плачет.

Я пошел вниз по Уэстморленд-стрит к реке и некоторое время смотрел на воду, радуясь ее спокойному, уверенному течению. Компании пьяных мужчин и женщин шатались по набережной с криками и визгом. Казалось, они пытаются вернуть вечер Хэллоуина — так старались. Я им завидовал; впрочем, я завидовал всем, кто не знал того, что знал я. Я позвонил Шейну Говарду, сообщившему мне, что он дома, а не в тюрьме, и он спросил, нашел ли я мерзавцев. Я сказал, чтобы он не беспокоился, что его деньги у меня; он обрадовался и засмеялся своим оглушительным смехом, от которого я чуть не оглох, а затем дал мне номер телефона Аниты Венклава и адрес.

Анита жила на Норт-Кинг-стрит. Путаницу я отнес на счет негодования, охватившего Шейна Говарда при одном упоминании о северных районах Дублина. Такси высадило меня около цепочки унылых лавок; двери и окна большинства из них уже были закрыты металлическими ставнями. Анита жила над химчисткой, я позвонил ей, она спустилась и пригласила меня. Она и сестра находились на втором этаже в комнате, освещенной лампочкой без абажура и слишком маленькой даже для одного человека. Имелись там еще раковина, газовая плита на две конфорки и два пластмассовых стула. Мария сжалась в комок на матрасе. Она была в сером спортивном костюме, коленки поджала к груди и смотрела телевизор, по которому показывали Джеймса Каана, делавшего что-то непотребное в Лас-Вегасе.

Анита подошла и что-то прошептала сестре; Мария покачала головой, на меня смотреть она отказывалась. Не могу сказать, что я винил ее за это. На ее месте я бы отказывался смотреть на ирландца до конца дней своих. Анита приглушила звук телевизора, затем вернулась и села на пластмассовый стул напротив меня.

— Мистер Лоу, спасибо. Моя сестра тоже благодарит вас. Она слишком расстроена, чтобы говорить.

— Меня это не удивляет. Вы уверены, что здесь вы в безопасности? Кто еще знает, что вы здесь?

— Только мистер Говард. И Джерри.

— Джерри Далтон?

— Да. Он пытался нам помочь.

— Мне нужно связаться с Джерри Далтоном.

— Я не могу сказать.

— Но вы же помогали ему, так? Оставляли для меня записки в машине?

— Да, но я не знаю, что они значат.

— Я тоже. Я хотел бы поговорить с ним и выяснить.

Мария издала какой-то звук, и Анита пошла к матрасу, чтобы перевести.

— Мария говорит, конечно, потому что вы помогли нам. Сегодня он будет в регби-клубе. Он работать.

— Спасибо. Я ведь даже не знаю… Откуда вы, Анита? Из Польши?

— Из Вильнюса. Литва.

— У вас в порядке документы?

— Да, конечно.

— Я не работаю в полиции, Анита.

Анита некоторое время молчала. Из соседних комнат доносились разные звуки: ругались мужчины, плакали дети, парочка очень шумно занималась сексом, затем тишина, и я услышал и увидел, как Анита плачет.

— Нет, у нас нет документ. Вот почему я не могу попросить мистера Говарда о помощи. Боюсь, что он меня увольнять.

— Как же пытается помочь Джерри?

— Он встретился со мной в доме Шейна и поговорить. Он был с Эмили, но он и со мной немного поговорить. Он заинтересовался мной, не так, как другие ирландцы, которым нужно только одно.

— Как ваша сестра умудрилась впутаться во все это?

— Она работать в пабе, согласилась пойти выпить с человеком, который туда заходить, но он привел ее в свой дом. Он вдруг избил ее, сказал, что она должна спать с другими мужчинами. Делать все, что он скажет.

— Ирландец? Его звали Шон Мун? Кто был тем человеком, Шон Мун или Брок Тейлор, Мария?

Плач Марии перешел в громкие рыдания. Анита подошла к ней, они снова пошептались.

— Никаких имен. Она слишком напугать, — сказала Анита.

— Он знает, где вы живете? Кто-нибудь из мужчин, из тех, кто ее обидел… знает, где она живет?

Мария впервые посмотрела мне в глаза.

— Да, они знают.

— Ладно. Неплохо бы вам сегодня здесь не ночевать.

— Нам некуда идти, — пожаловалась Анита. — Если мы пойти в полицию, у нас нет документ, нас отправят назад. Там нет ничего. Для нас.

— Ничего, кроме сутенеров, — добавила Мария.

— Ладно, собирайте вещи. Можете поехать ко мне. Вероятнее всего, я сегодня дома ночевать не буду. Вы поезжайте туда, запритесь в спальне и не подходите к двери, никому не открывайте. Понятно?