Барбаросса - Михаил Попов

– Но может статься, на ваши галеры напал очень влиятельный разбойник, но не именно Харудж. Понимаете меня? Среди тех, кто плавает по морям, полно людей волевых и кровожадных. Скажу больше, стать капитаном пиратского судна, не обладая этими качествами, просто невозможно. У страха глаза велики, и вы могли принять обыкновенного разбойника за необыкновенного, коим, вне всякого сомнения, является Краснобородый.

Итальянец сказал:

– Дайте мне еще вашего вина.

Выпил.

– Кроме того, вы же сами утверждаете, что бороды этот грабитель не носил.

– Носил.

– Только что вы утверждали иное!

– Носил, повторяю, носил. Но не там, где ее носят все нормальные люди.

Отец Хавьер уже очень давно, с тех пор как сделал свое историческое открытие, ничему не удивлялся на этом свете. Но последние слова нелепого гостя ввергли его в удивленное состояние;

– А где?

– В кармане.

Старик прищурился:

– В кармане?

Итальянец допил последний глоток.

– Это была, разумеется, поддельная борода.

– Этот пират просто маскировался под Харуджа, чтобы сильнее запугать свою жертву. Вас, судя по всему, он запугал как следует.

– Нет. Он сначала взял нас на абордаж, а уж потом мы получили возможность сообразить, кто он такой. Кроме того, я сам, собственными ушами слышал, как его называли тем именем, которое так занимает ваше воображение.

– Он откликался на имя Харудж?

– Так называли его все. И его люди, и даже гребцы нашей галеры. Его называли так десятки людей. Ни у кого из них не было сомнения, с кем они имеют дело. У меня, кстати, тоже. Я долгое время простоял рядом с ним, я слышал его переговоры со своими помощниками. Я видел, как действуют на них его слова.

– Как?

– Он приказал своему, судя по всему, ближайшему помощнику по имени Фикрет, усатому молодому арабу, правоверному мусульманину, пустить на дно галеру с гребцами-мусульманами. Когда тот заколебался, Харудж буквально несколькими фразами привел его в чувство.

– Гребцы на ваших галерах были мусульманами?

– Да. Когда нет каторжников-христиан, приходится на это идти, хотя это и большой риск.

– Ваша история доказывает, что риск действительно большой. Но вернемся к нашему бородачу. Правильно ли я вас понял? Харудж не обуян сильным религиозным чувством, ему ничего не стоит в случае нужды расправиться с сотней-другой своих единоверцев, если этого требуют обстоятельства.

– Вы смотрите в самую суть дела, святой отец. Теперь я окончательно уверился в том, что пришел к вам не зря.

– Не спешите с выводами.

– Продолжайте спрашивать.

– Не показалось ли вам, что сила его воздействия на подчиненных людей основана не только на примитивном страхе или обычном разбойничьем авторитете?

– И вы опять спрашиваете по существу.

– Я не нуждаюсь ни в чьих похвалах, следовательно, не нуждаюсь и в ваших.

– Да, святой отец, могу утверждать с уверенностью: Харудж владеет не только жизнями своих подчиненных, но и…

Отец Хавьер поднял руку, показывая, что некоторые слова можно и не произносить вслух.

– Вне всякого сомнения, он заставил этого молодого человека по имени Фикрет в течение самого непродолжительного времени забыть о своем долге перед единоверцами.

– Скажите, произносил ли он какие-нибудь особые слова, слова, напоминающие заклинания?

Итальянец помотал головой:

– Нет, он говорил по-арабски, как сицилийский или гранадский мавр. Мне знаком этот язык почти как родной. Никакие заклятия из его уст не прозвучали. Он действовал силой логического убеждения, но не только ею. Было в его речениях что-то сверх того. Что именно, я определить не могу.

Отец Хавьер развернул лист пергамента и в течение нескольких секунд что-то записывал. Впрочем, нетрудно догадаться, что именно. Антонио Колона получил возможность осмотреться. До тех пор пока старик не опустил глаза, итальянец не мог выйти из поля их действия, не мог отвлечься, задуматься, впасть в рассеянность. Келья носителя серой сутаны произвела на бывшего сановитого римского священника впечатление и сильное и положительное. Ему было приятно, что он имеет дело с человеком, живущим именно так. За месяцы своих печальных, взыскующих странствий он пришел к мысли, что истинная чистота, истинная духовная сила может быть встречена скорее в такой келье, чем в роскошном дворце.

– Мне осталось задать вам всего несколько вопросов.

– Весь внимание.

– Каким образом вы спаслись? Насколько я помню, вы были пригвождены к палубе и оставлены на гибнущей галере.

– Именно так.

– Почему же вы не пошли ко дну вместе с ней?

– Чтобы достать ключ от ящика с сокровищами, Харудж сам разрезал мне ворот сутаны, так что я смог из нее высвободиться, когда это понадобилось. А плаваю я хорошо. До берега было не более мили.

– Не кажется ли вам, что Харудж сознательно дал вам путь к спасению, не было ли в этом какого-то замысла?

Антонио Колона задумался. Самому ему до такого вопроса додуматься не пришлось.

– Мне так не кажется, святой отец. Я не вижу в этом никакой для него выгоды. А выгода для него безусловно стоит на первом месте. Я в этом убежден.

– Никакого выкупа он за вас получить бы не мог?

– Он понимал, что никто не станет с ним вести переговоры на эту тему. И какой выкуп мог бы сравниться с тем, что он и так уже получил?

– Пожалуй. Скажите мне вот еще что: каким образом вы догадались, что вам необходимо встретиться со мной? Расспрашивая вас, я все время задавался этим вопросом, но ваши слова не натолкнули меня на правильный ответ.

Итальянец покрутил в руках пустую чашку. Отец Хавьер не сделал попытки подлить ему воды.

– Думайте хорошо, от вашего объяснения будет во многом, если не во всем, зависеть дальнейшая ваша судьба.

– Считаю самым разумным ответить правду.

Старик опустил уголки рта, как бы заранее подвергая обещанную правду сомнению.

– После того как я добрался до берега, отсиделся в кустах и немного пришел в себя, я понял, что мне умнее всего на время притвориться умершим. После того, что случилось, я не был нужен не только его святейшеству, но и моим родственникам. Я понял, что вернуться к нормальной жизни я могу, только расквитавшись с моим обидчиком. Но как я мог это сделать, нищий, оборванный и всеми покинутый, в то время как мой противник богат, силен и неуловим? Мне нужны были союзники. Желательно, сильные.

– Но отчего вы решили, что я смогу стать таким союзником?! Отчего?!

– Я вижу, что вас это сильно беспокоит, и попытаюсь объяснить.

– Очень бы вам советовал это сделать как можно убедительнее.

Антонио Колона расправил плечи и сделал движение, как будто пытаясь встать. И тут же услышал скрип тетив под потолком кельи. Поднял голову и различил в почти полном мраке несколько круглых отверстий. Ему не нужно было объяснять, что у этих отверстий с той стороны стоят наготове люди, умеющие обращаться с арбалетами. Единственное, чего он знать не мог, так это того, что они абсолютно глухи, ради того, чтобы секреты, оглашаемые здесь в келье, остались секретами.