Законы войны - Александр Афанасьев

Этакая пещерная налоговая. Подати собирают, твари…

Крайний раз, когда я навещал Санкт-Петербург, — я показал это и Его Величеству, и моему, можно сказать, величеству, моему наказанию господнему, Ее Высочеству, Принцессе Ксении. И в очередной раз убедился, что Ксения — достойнее занимать Престол, нежели Павел. Павел — точная копия отца, только честнее и открытее. Мне кажется, он вообще родился не в свое время, ему бы рыцарем… Когда я ему показал флешку — он с отвращением сказал что-то про бесчестье… а зря, Ваше Величество, зря… Эти уроды, да они бесчестны. Но они эффективны и доставляют проблемы. Прикрываясь религиозными лозунгами — они творят беспредел. Набивают себе карманы, а для того, чтобы поддерживать должный уровень страха, похищают людей и время от времени устраивают взрывы в Кабуле и других крупных городах, в местах массового скопления людей. Но лучше бы они были идейными: того, кто во что-то верит, можно переубедить. А здесь переубедить никого и ни в чем невозможно. Деньги — они деньги и есть…

А вот Ксения свет Александровна всю опасность ситуации просекла с хода, с полуслова. И одним своим распоряжением вывела ее из-под контроля специальных служб, передав ее мне. Совершенно секретное Высочайшее распоряжение, существующее лишь в одном экземпляре в делах СЕИВК. Задача — обрубить каналы самофинансирования терроризма. Любыми способами и любой ценой. В том же распоряжении указано, что ни я, ни мои люди не могут быть привлечены к ответственности за то, что мы совершим во исполнение сего высочайшего распоряжения — по соображениям национальной безопасности. Лицензия на убийство в самом ее недвусмысленном варианте.

Впрочем, до крови пока дело не дошло. Пока.

Началось все с того, что мы должны были найти конец ниточки — и нашли его. Рахман хаджи Ахмадзай, сорок один год, представитель клана Ахмадзаев. Руководит крупной строительной фирмой, именно он строил стратегическую дорогу Джелалабад — Кабул, точнее — перестраивал ее. Конечно же, нахапал на этом… а как не нахапать. Почему работы в срок не завершены? Простите, рафик [52], ашрары вчера взорвали. Уважаемый отец пятерых детей, совершил полный хадж в Мекку, за что получил право прибавлять к своему имени слово «хаджи», что означает — совершивший хадж. Можно сказать — афганец нового времени.

На второй день наблюдения мы, что называется, «спалили» его. Отец пятерых детей, примерный мусульманин, совершивший хадж в Мекку, оказался к тому же бачабозом. То есть содомитом, предпочитающим детей.

В Афганистане это до сих пор распространено, хотя с приходом обучившихся в казанских медресе настоятелей мечетей это объявлено оскорблением самого Аллаха. До сего времени афганцы не знали, что это объявлено в Коране самым страшным грехом. Сам Пророк Мухаммед, да приветствует его Аллах, однажды сказал: неужели вы распаляетесь похотью на мужчин и отрезаете себе пути /к спасению/? Если так, то превзошли вы в мерзости все другие народы! Пока знаю Восток — больше всего меня удивляет то, что на Востоке так почитают Аллаха и Пророка его Мухаммеда, но читали Коран очень немногие, большей частью люди верят тому, что говорит мулла. А мулла может говорить разное… в Афганистане были муллы, в основном научившиеся в Британской Индии, а там это не грех, и сами англичане частенько…

Понятно, в общем. Про англичан я могу говорить долго, и все будет правдой — но я не уверен, что вы захотите это слушать. Все — дела давно минувших дней, для вас же имеет значение то, что есть здесь и сейчас. И я вас в этом понимаю. Потому что идти на площадь, праздновать тезоименитство и знать, что в любой момент какой-то урод может взорвать бомбу, — тяжело. Но мы работаем — и таких уродов становится все меньше и меньше.

С хаджи поступили просто. Трое вывезли его на кабульскую свалку, приставили к голове ствол ружья двенадцатого калибра и сказали, что либо он колется — либо его потом не опознают. Подавленный и угнетенный Ахмадзай все рассказал и отдал нам две флешки, на которых записано, как у него вымогают деньги. Уровень осведомленности бандитов — на одной из них названа точная сумма подрядных работ по одному договору — наводит на мысль, что где-то у нас на самых верхах не все ладно. Но с этим разберемся потом…

Флешки мы отобрали и поставили на контроль. Мало кто знает, что если ты пишешь флешку — там остается номер телефона, с которого ты писал. Но не номер, на который звонить, — а номер с коробки, номер самого аппарата, который дается раз и навсегда. На обеих флешках оказалось всего по одному номеру, что подтверждало, что флешки — одноразовые и номера, скорее всего, тоже одноразовые, и те, кто писал флешку, — опытные террористы, знающие, как мы можем искать. Но мы все равно поставили номера на отслеживание. Авось повезет.

А хаджи мы дали положенную сумму денег и отправили на встречу с контактом. Деньги — не рискнули — не помеченные и без маячка. На самом Ахмадзае тоже нет ни одного маяка, все отслеживание — по старинке. Чтобы не привлекать к этому делу излишне посторонних — я лично координирую ход операции через ноутбук и мобильный телефон. Все это происходит тут, неподалеку…

А так я сижу в ресторане «Альбино», в одном из лучших ресторанов Кабула, с фьюжн-кухней. Это на повороте с Майванда, у здания бывшего британского посольства. Спросил говядину, приготовленную в земляной печи на местный уклад и легкого грузинского вина «Маджари [53]», крепостью всего четыре градуса. Четыре группы в поле плюс беспилотник, который нарезает круги над городом и с которого мы получаем информацию без всяческого на то разрешения, по подложному приказу, внедренному утром в оперативную сеть.

Мясо вкусное. Женщины красивые — в ресторане видел настоящую красавицу, похожую на персиянку, жаль — работа. Шансов уйти у уродов практически нет. Возьмем посредника, посмотрим его телефон. Заодно установим плотную слежку за Ахмадзаем. Если я что-то понимаю в афганцах — за предательство его должны грохнуть. Мы попытаемся этого не допустить или хотя бы установить и задержать убийц. Спасем — хорошо, грохнут — тоже нормально. Сочувствия к гомосексуальному педофилу и финансисту террора от меня не ждите…

Ага… Кажется, есть движение…

2 ноября 2016 года Кабул, Афганистан

Что-то внутри, как у стай, соединяет нас. Прости, прости, с собой возьми глоток моих фраз. Широким морем я буду плыть, по дальним странам колесить, Поймаю ветер, с ним полечу, чтоб на тебя надеть любовь-парчу. Мое сердце без тебя словно дикая птица без неба. Без тебя моя душа словно слабая лань без леса, Без тебя мои глаза как налитые груди без чада, Без тебя моя слеза, как роса без утра падает… Знаю, где ты, знаю, где я, лишь километры между нами. Только шепни — я подхвачу, песню свою тебе шепчу…

— Нет, нет, нет… — молодой мужчина, сидящий на переднем сиденье, протянул руку и выключил магнитофон, — только не эта дрянь. Эти психоделические напевы мне весь мозг уже вынесли…

«Маша и Медведи», только в арабском варианте. На русском Востоке были очень популярны песни русских групп — но перепетые на арабском языке. Русские обладали значительно более тонким музыкальным слухом и чутьем, чем арабы, — а арабская аудитория расширилась до того, что теперь составляла две трети от общей аудитории в стране. Правда, все арабы были двуязычными и сами выбирали, на каком языке слушать песни.

Сидевший за рулем тяжелого внедорожника водитель, еще моложе пассажира, обиженно пожал плечами:

— Русская эстрада — нет, татарская эстрада — не то, арабская — тоже не то, теперь «Машу и Медведи» включил — тоже не то.

— Харам! — назидательно провозгласил Аскер.

Тула, его новый напарник, посмотрел на часы. Время еще было…

Их машина была обычным для здешних мест и этого времени пикапом, переделанным в промтоварный фургон и явно привезши сюда очередную партию барахла, которое отшивали в Бухарском эмирате из лучшего в мире туркестанского хлопка и отгружали по всему Востоку железнодорожными составами. Машина подъехала к настоящему дукану, и дуканщик с двумя своими сыновьями принялся ее разгружать. Сегодня он совершил самую выгодную в своей жизни сделку: товар ему доставался даром, если он не будет спешить и не будет подавать виду, что не знает ни машины, ни тех, кто привез ему товар. Ну и проследит кое за чем. Без малого тонна отменного товара даром — поистине, подарок Аллаха.

— Гнездо всем Птицам, Гнездо всем Птицам — принять готовность. Птица-один, внимание, справа…

Аскер толкнул Тулу в бок:

— Смотри справа. Но не пялься.

В тишине машины, прерываемой только звуком бормочущего на холостых дизеля, отчетливо щелкнул курок пистолета.

Нервничает. Первый раз на деле, считай. Когда-то он и сам нервничал. Теперь он — молодой волк, познавший все ужасы войны, научившийся не верить, не бояться, не прощать. Черный крест, Святой Георгий четвертой степени, золотое оружие. Он уже не представлял жизни без войны, и Кабул казался ему местом, где он родился…