Гвардеец - Николай Романов

Каблук смотрел на него, слегка опешив. У него опять дернулся уголок рта, и теперь это точно был нервный тик, потому что в такой ситуации становится не до улыбки даже самому распоследнему бандиту…

– Вот сучонок! – пробормотал он наконец, и во фразе этой явно прозвучало восхищение. – Ладно, пока твоя взяла. Но вернемся назад, расплатишься, и тогда берегись! Каблук не любит, когда его водят на коротком поводке. Никому еще не удавалось!

«Да удавалось, удавалось, – подумал Осетр. – Тому же Карабасу удается!»

Но говорить такое – означает тешить глупое самолюбие непрофессионала. А ведь он – «росомаха», «росомахе» не пристало вести себя как последнему щенку. Дяденька, вот вы меня ударили, а я сейчас папу приведу, у него черный пояс по рукопашке, он из вас отбивную сделает…

– Ладно-ладно, – сказал он. – Когда вернемся, тогда и посчитаемся.

Каблук внимательно изучил его физиономию. И теперь уголок рта у него скривился в явной усмешке, только присутствовало в этой усмешке еще что-то, недоверие какое-то – не то к словам Осетра, не то к собственным мыслям.

– Да-да… – Он мотнул головой – точь-в-точь как пару минут назад собеседник. – Сдается мне, кореш, что не тот ты, за кого себя выдаешь. Ох не тот! – Он погрозил пальцем.

Однако чужое открытие уже абсолютно не трогало Осетра. У него появилось ощущение предстоящей удачи. Говорят, такое бывает у охотников. И совершенно точно – у «росомах», капитан Дьяконов не раз говорил об этом кадетам. И самое главное в такой момент – не стать самоуверенным, потому что ощущение предстоящей удачи опьяняет почище любого спиртного напитка и вроде бы даже почище любви. Про любовь Осетр не знал, а про спиртной напиток говорили правду – почище. Иначе бы с какой стати появилось ощущение, будто стала шире грудная клетка и что, вздохнув, ты сдуешь весь этот дурацкий кабак, со всеми его столами и посетителями, со стойкой, Макарычем и Маруськой и даже вместе с висящей на стене иконой-этикеткой. Впрочем, это не удача, это всесилие. Но всесилия без удачи не бывает!

– Короче, если ты готов, можем поехать туда прямо сейчас.

– Куда? – не понял Осетр.

– В лес, к твоему компаньону. Вряд ли он тебя ждет, раз в бега ударился. Но мое дело – ваша встреча, а там уж разбирайтесь сами.

«Оп-паньки! – сказал себе Осетр. – Так мы не договаривались! Как же это я туда? Без оружия? Неподготовленный?»

Каблук ждал ответа.

«А что, собственно, такого! – сказал себе Осетр через мгновение. – „Росомаха“ не может быть неподготовленным! А оружие у него всегда под рукой!»

Каблук ждал ответа.

«И вообще, – сказал себе Осетр, – такое сильное ощущение предстоящей удачи не может быть на пустом месте. Это – знак судьбы!»

– А поехали! – сказал он.

Каблук что-то хотел сказать. Но не сказал. Просто встал из-за стола и крикнул кабатчику:

– Макарыч! Запиши на мой счет. Правда, думаю, завтра этот шкет мой счет оплатит.

Глава тридцать шестая

Осетр еще в первый день заметил, что в Черткове распространены, в основном, два вида транспорта – грузовики-цистерны, как та, на которой катался Чинганчгук, и автобусы. Было еще несколько микрох, перевозящих начальников-черепов, но они встречались крайне редко.

За ближайшим углом их с Каблуком ждал автобус. Впрочем, вряд ли он ждал их с Каблуком, скорее всего он ждал одного Каблука, но из кабака явилось сразу двое пассажиров. Лобовое стекло на кабине было, разумеется, неполяризованным – транспорт на тюремной планете должен просматриваться насквозь, это закон. Как и отсутствие в обиходе летательных аппаратов. Где-то, наверное, стоят они под замком – на случай массовых беспорядков либо в случае экстренной медицинской помощи (только не для мертвяков!), но в обычное время над головой не встретишь…

Водитель был незнакомым. Когда они подошли, правая стенка возле кабины дематериализовалась. Поднялись в салон. Там сидело двое знакомцев – Наваха и Кучерявый, – и двое незнакомцев. Незнакомцы также не носили на шее баранок, а стало быть занимали в бандитской иерархии немалое положение. Впрочем, это и так ясно: и сам Каблук, и подручные его – далеко не шестерки. Надо думать, единственный, кто способен отдать им приказ, – это Карабас, да и того они не очень боятся, раз связались с Осетром.

Каблук кивнул незнакомцам, и они покинули автобус.

Стенка-дверца материализовалась.

– Куда едем? – спросил водитель.

– На пятую площадку, – ответил Каблук. – Туда, где были вчера.

Осетра посадили в середине автобуса, к окну. Сзади пристроился Кучерявый, сбоку – через проход – Наваха. Каблук сел рядом с водителем. Ни у кого в руках не было ни бутылок, ни стаканов. Что делал Кучерявый, Осетру видно не было, но Наваха не вытаскивал правую руку из кармана, и лежал у него там явно не ломтик брута.

– Ты, шкет, смотри, – сказал он грубо, – ручонками-то не вздумай махать. А то как бы дырочку над ухом не схлопотать!

– Надо было бы ему баранку на шею привесить, да пока ее раздобудешь, можно в оба конца смотаться, – отозвался Каблук.

Кучерявый по обыкновению молчал, но Осетр ощущал на затылке его пристальный взгляд. Однако в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и потому обижать на такой прием вряд ли стоило. Осетр и не обижался. Он просто смотрел в окно.

Разноцветные улицы Черткова скоро перешли в поля, на которых ковырялись люди и двигались незнакомые машины. А потом начался и лес. Дорога была знакомо прямой, как стрела, но все-таки не та, по которой Чинганчгук привез его сюда.

Кое-где ограждение дороги прерывалось, и в чащу уходили дороги поуже. На одном таком Т-образном перекрестке встретили выбирающуюся из леса цистерну. Водитель автобуса приветственно просигналил.

– Будущую «божью кровушку» везут, родимую, – сказал Наваха.

Осетр попытался рассмотреть, что там, за цистерной, в чаще леса, но автобус проехал перекресток слишком быстро.

Вскоре лес встал вдоль дороги стеной. Впрочем, нет, не стеной, потому что исчез подлесок, и потянулись огромные, в два человеческих обхвата, стволы

– А вот и храппы! – сказал Наваха.

– Где? – подскочил Осетр, и тут же ему в затылок уперлось нечто твердое.

– А вот эти гиганты! – Наваха указал рукой сквозь потолок.

И Осетр, дождавшись, когда неведомое оружие оставило в покое его затылок, осторожно поднял голову.

Это были деревья метров в двести высотой, с переплетенными кронами, создающими нечто вроде крыши. С огромных суков, отдаленно напоминающих человеческие руки, свешивались не менее огромные плоды, очень похожие на дыни с Нового Петербурга, только не оранжевого, а лилового цвета.

Осетр смотрел на них во все глаза и удивлялся собственному любопытству. А с другой стороны, разве не интересны создания, омолаживающие человеческий организм?

А еще очень интересно, как же их собирают?

Автобус продолжал мчаться дальше, и вскоре стало ясно, как именно собирают эти «дыни». Осетр даже удивился. Мертвяки ползали по сучьям, будто жуки, на плоды набрасывали мешки-сетки, с помощью длинных пил перерезали черенки и на веревке опускали «пойманный» в сетку плод на землю. Видимо, при этом использовались какие-то пояса безопасности, потому что никто с деревьев не падал. Технология совершенно дедовская, но ведь рабочая сила почти бесплатна!.. Всяко пяток мертвяков с веревкой, пилой и сеткой обходится дешевле комбайна-переработчика с силовой ловушкой, аккуратно принимающей срезанные плоды!

– Вот так, шкет, добывают амброзию, которая чинит ваши подорванные бурной жизнью организмы. Тебе, небось, и в голову не приходило, что все это делают не какие-то лохи, а конкретные пацаны.

«Ага! – подумал Осетр. – Мне это действительно в голову не приходило. Потому что я вообще никогда прежде не пробовал этой вашей „божьей крови“. Потому что в Империи эта вода стоит столько, что ее могут пить только богатеи».

Однако это были не те мысли, которые должны занимать настоящего «росомаху». Сейчас следовало подумать, как себя вести.

Что его ждет? Куда-то они рано или поздно подъедут… Ему почему-то казалось, что встреча с агентом Муромцем произойдет на поляне, и будет гореть почти незаметный в дневном свете костер, а сверху будут падать солнечные лучи, и это плохо, потому что у присутствующих при встрече будут короткие тени, а тени могут предупредить о нападении. Правда, есть еще знаменитое росомашье чутье… Короче, в зависимости от того как будет складываться разговор, и станем ориентироваться. И если потребуется, он, Осетр, вырубит этих троих, причем первым, разумеется, Кучерявого, потому что тот наиболее опасен. Вторым, мгновенно, – Наваху, ну а Каблук станет третьим, слишком он избалован чувством безопасности. Впрочем, нет, это уже недооценка соперника, чреватая проколом. Так что никто у нас ничем не избалован. Все отъявленные профессионалы и требуют соответствующего профессионального внимания…