Ворлок из Гардарики - Владислав Русанов

– Кто это мне приказывает? – презрительно бросил Модольв.

– Тот, кто знает правду лучше тебя, – нисколько не смутился Гуннар. – Подарок Ньёрда под моей защитой. Или ты хочешь, чтобы конунг узнал, как ты, Белоголовый, затеваешь свары вместо того, чтобы сражаться?

– Глупости ты говоришь, – в голосе Модольва звучала неприкрытая издевка. – Мы же сейчас вас положим рядком на траве…

– Первый, кто шагнет, получит срезень[68] в брюхо! – звонко произнес Игни, поднимая лук и до половины натягивая тетиву.

Противников разделяли какие-то четыре-пять шагов. С этого расстояния промахнулся бы только слепец. Воины Кетильсона это знали. И все же Скафти повел плечами, будто примериваясь, как половчее подхватить мешок с зерном. Его ладонь не прикоснулась к рукояти меча, но Вратко показалось, что викинг сам стал смертельным оружием. Вот бросится вперед, и неизвестно еще, остановит ли его стрела, пущенная в упор, сдержит ли копье Гуннара или секира Свена…

Похоже, понял это и кормщик. Не оборачиваясь, он приказал Игни:

– В Модольва целься в первого. Берсерка не трожь. Он мой.

– Твой, говоришь? – Скафти подался вперед, готовясь к прыжку.

Белоголовый остановил его:

– Ни с места! Без приказа в драку не лезь!

Викинги с одной и с другой стороны замерли. Никто не хотел начинать драку первым. Ну, разве что кроме Скафти. Так он, по всей видимости, и вправду берсерк, способный впадать в боевое безумие. Такие воины не чувствуют боли, сражаются, отбросив щит и броню, и в схватке стоят доброго десятка обычных хирдманов. Не у каждого вождя в дружине есть берсерк. Вот у Хродгейра, к примеру, не было, хоть и бойцы под его руку собрались не самые плохие. А может быть, просто Черный Скальд не любил безумцев, от которых не знаешь чего и ожидать, предпочитая иметь дело с разумными, надежными людьми?

– Подарок Ньёрда! Слышишь меня, а? – негромко окликнул новгородца Гуннар.

– Слышу!

– Слазь с дерева и к нам! Живо! Только подальше этих обходи – понятие о чести у них как у бешеных псов.

Скафти забурчал, будто у него в животе каменные жернова зашевелились, но Модольв вновь окоротил воина:

– Стоять, сказал!

Вратко в последний раз бросил взгляд на Скардаборг, полыхающий уже вовсю. Над городом стоял толстый столб густого черного дыма, подсвеченный снизу багровым пламенем. Головни, перебрасываемые викингами Харальда, разожгли пожар сразу в десятке мест, и защитники попросту не успели затушить их все и сразу. Сильный ветер, разносящий искры и огонь, способствовал успеху замысла конунга. Вряд ли кто останется живым в огненном аду. Жители Скардаборга предпочли умереть, но не сдаться – не очень-то добрый знак в самом начале войны. Хоть и победа, но какая-то мрачная… Но кто его знает, как урманы приметы оценивают? Может быть, для них и в самый раз.

– Эй, ты живой там?

– Живой! – Вратко соскользнул по стволу вниз, сразу отбежал на несколько шагов от невольно дернувшегося к нему Эйрика. Прошел по кругу и оказался за спинами Гуннара и его товарищей.

– Ну что? Получили? – усмехнулся кормщик.

– Надо будет – возьмем, что сами захотим, – отозвался Модольв.

– Это вряд ли, – покачал головой Гуннар. Сказал своим: – Отходим медленно. Глаз не спускать с них. Особенно с берсерка. А ты, Подарок, ох и получишь по шее… Но после.

«Да сколько угодно!» – хотел ответить Вратко, однако смолчал. Он только сейчас, оказавшись на земле, за спинами людей, готовых сражаться за него, понял, как близко был от смерти. И зачем нужно было задирать Белоголового? Хотя, с другой стороны, если бы он молчаливо сидел на дереве, кротко выслушивая обвинения в колдовстве, что-то изменилось бы? Он мешает отцу Бернару, а значит, почему-то мешает и Модольву. И они не успокоятся, пока не сживут словена со свету.

Размазанной тенью, едва не сбив Вратко с ног, к Марии подбежала Рианна. Вцепилась переодетой королевне в рукав и, поднимаясь на цыпочки, что-то зашептала на ухо.

– Отходим, – напомнил Гуннар. – После поговорите.

– Странные гости плывут на корабле Хродгейра Черного Скальда, – проговорил вдруг монах. – Ой, странные…

– Не тебе, святоша… – начала Мария Харальдовна… и осеклась. Замолчала, втянув голову в плечи. Наверное, поняла, что погорячилась, а горячность может дорого обойтись.

– Думаю, конунгу будет интересно узнать, как нарушаются его приказы. И, главное, кто их нарушает, – продолжал Бернар.

Светлобородый викинг из окружения Модольва подобострастно засмеялся. Скафти непонимающе смотрел на спутников. А губы Кетильсона под белыми усами уже дрогнули в злорадной улыбке. Быстро же он соображает!

Гуннар в сердцах крякнул. Он не понаслышке представлял себе гнев конунга, прозванного Суровым. Если Харальд дознается, что Мария вопреки его приказу отправилась в Англию, Хродгейру не поздоровится. Изгнание – самое мягкое наказание для ослушника. Кормщик сбросил копье с плеча и взял его двумя руками. Видимо, всерьез прикидывал, не придется ли драться. Мертвые проболтаться не смогут.

Но королевна не растерялась. Она гордо вскинула подбородок, сжимая запястье Рианны – пикта, казалось, готова была броситься с кулаками на викингов Модольва. С чего бы это?

– Когда конунгу придет время узнать истину, он узнает ее, не сомневайтесь! – звонко проговорила Мария. – Я ослушалась его, желая добра и удачи. А почему вы ослушались его? Зачем рылись под холмом в Скара Бра? По какому праву убили хранителей знания о Чаше? Что замыслили?

– Что ты говоришь такое, дроттинг? – старательно изобразил недоумение Белоголовый. – Мне странно слышать твои обвинения. Уж не украл ли я вдобавок молот Тора, подобно йотуну Трюму? Или ожерелье Фрейи? Или…

– Довольно! – перебила его королевна. – Сейчас не время и не место для шуток. Ты хотел убить всех пиктов, живших в Скара Бра. Не знаю зачем, но хотел. Только ты просчитался, Модольв Кетильсон! Наследница правительницы клана пиктов выжила и готова свидетельствовать против тебя.

– Да что за ерунда! – зарычал Белоголовый.

– Погоди, сын мой, – мягко остановил его отец Бернар. – Ее высочество хочет сказать, что эта девочка может каким-то образом доказать причастность моего близкого друга и духовного ученика, хевдинга Модольва Кетильсона, к убийству дикарей-варваров, слухи о котором доносились до нас перед отплытием с островов?

– Да! – кивнула Мария. – Она слышала голоса Модольва и его подручного Скафти в подземелье, когда убивали ее семью. Запомнила их и сейчас узнала.

– Не очень веское доказательство. Не думаю, что Харальд Суровый примет слова какой-то чумазой девчонки на веру.

– Да, я – девчонка! Но мой род древностью не уступит никому! – воскликнула Рианна, порываясь броситься на обидчиков.

Мария не без труда удержала ее и продолжила:

– Отец знает, зачем я ездила в Скара Бра и что там искала. А что искали вы?

– Я не был там! – поднял кулак, словно давал клятву, хевдинг.

– А Рианна утверждает, что был!

– Мое слово против слова девчонки…

– Харальд может вновь назначить суд Господа. – В голосе королевны зазвенела сталь, напомнившая нрав ее отца. – А Хродгейр во второй раз может не быть так мягкосердечен.

Модольв скрипнул зубами, шагнул вперед.

Игни рывком натянул тетиву до щеки.

Хрольв присел, выставляя перед собой меч, а Свен занес над головой секиру.

– Pax vobiscum![69] – вскинул руки Бернар. – Остановитесь, люди!

Белоголовый тяжело дышал, втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Скафти лениво ворочал шеей, поглядывая то на соратников, то на дружинников Черного Скальда.

Плечи Игни дрожали от напряжения – нелегко удерживать в натянутом положении боевой лук, – но стрела по-прежнему смотрела в грудь Кетильсона.

– Худой мир лучше доброй ссоры, – продолжал монах. – В этой народной мудрости есть свой резон. Мы уйдем. Мы не расскажем королю Харальду о том, как повстречали его дочь. Я не буду просить вас молчать, отвечая услугой на услугу, ваше высочество. Но я много слышал о вашем тонком уме и сообразительности. Думаю, вы сами решите, выгодно ли вам давать огласку делу. Мы уходим. – Отец Бернар окликнул хевдинга. – Модольв Кетильсон! Мы уходим!

Белоголовый кивнул.

– Хорошо. Но с тобой, змееныш, мы еще встретимся. И с тобой, Гуннар-кормщик.

– Если бы я всего боялся, кто поставил бы меня к прави2лу? – ответил Гуннар. – Я не стану прятаться. И ты знаешь, где меня найти.

– Я тоже буду искать тебя, – растягивая слова, видимо, чтобы придать им большую весомость, проговорил Скафти. – Ты обидел меня. Пообещал поединок и обманул.

– Тебя я тоже буду ждать, Медвежья Шкура. Приходи.

Вместо ответа Скафти оскалился и повернулся спиной. Вскоре отряд хевдинга по прозвищу Белоголовый скрылся в сумерках, все еще по-летнему стремительных.

Возвращаясь на «Слейпнир», Вратко старался заставить себя думать о предстоящей взбучке, но мысли возвращались к участию Модольва и Бернара в разграблении подземного жилища пиктов.