Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов - Борис Горбачевский

Союзники вынуждены были использовать армию и военную полицию, чтобы заставить силой людей вернуться на свою родину, вопреки их воле. А это, в свою очередь, спутало все карты: в число репатриантов попала масса русских людей — эмигрантов, уехавших из России после Октябрьской революции. Всего западные союзники передали Москве около двух миллионов русских военнопленных.

Чем же руководствовались западные союзники, идя навстречу Сталину, принимая столь ответственные решения?

Во-первых, их беспокоила судьба собственных военнопленных, попавших из гитлеровских лагерей в руки Красной Армии. В лагерях, занятых Красной Армией, находилось 232 тыс. и американцев и англичан.[45]

Во-вторых, они не могли не считаться с тем, что Сталин обещал вступить в войну с Японией.

В-третьих, под конец войны и после ее окончания исключительно остро встала проблема предательства. В первую очередь это понятие относилось к русским военнопленным, служившим в немецкой армии в качестве добровольцев, к так называемым «хиви». Кроме них в лагерях союзников находились так называемые боевые русские части, казаки, а также власовская армия. Все они сдались союзникам в немецкой форме.

Ну, скажите, к примеру, как оценить шофера из числа «хиви», который возит на передовую снаряды? Еще пример: русский доброволец помогает немецким техникам укреплять в немецких самолетах бомбы.

Очень часто американцы и англичане, не говоря о Красной Армии, считали всех русских военнопленных власовцами, что неверно. Всего во власовской армии состояло примерно 120 тыс. человек, то есть около 5 %от общего числа русских военнопленных.

К исходу войны в дивизиях вермахта число русских добровольцев составило примерно 20 % от общего состава. Русские добровольцы служили и в войсках СС — примерно до 5 % армейского состава дивизий.

Еще удивительный пример. В 6-й армии Паулюса под Сталинградом служило более 50 тыс. русских добровольцев. В окружении они сражались фанатично, и, очевидно, после пленения всей армии оставшихся в живых расстреляли.

Рассказывая о боевых частях русских добровольцев, следует сказать следующее.

За весь период войны, по мнению немецкого историка И.Хоффманна, в немецкой армии имелось 90 батальонов, из них 26 туркестанских (20,5 тыс. человек), 15 азербайджанских (36,6 тыс.), 13 грузинских (19 тыс.), 12 армянских (7 тыс.), 9 северокавказских (15 тыс.), 8 батальонов крымских татар (10 тыс.), 7 батальонов волжских татар и других народов Поволжья и Урала (12,5 тыс. человек). В 1942 году в зоне действий группы армий «А» был сформирован калмыцкий кавалерийский корпус (5 тыс. человек).

Наряду с боевыми частями в составе вермахта имелось 11 кадровых батальонов, служивших базой для формирования маршевого пополнения, а также 15 запасных, строительных и транспортных батальонов и 202 отдельные роты — 111 туркестанских, 30 грузинских, 22 армянские, 21 азербайджанская, 15 татарских и 3 северокавказских. Частично этими подразделениями была укомплектована 162-я (тюркская) пехотная дивизия. Таким образом, общая численность воинских формирований из тюркских и кавказских народностей достигала около 150 тыс. человек. Большую часть из них составили советские военнопленные.

Американское и английское командование не рассматривало русских военнопленных сквозь розовые очки, хотя на первых порах их пленения обещало не выдать их советским властям. В свою очередь, русские военнопленные верили западным союзникам, которые в своих обещаниях ссылались на честь британской короны или демократических институтов США.

Во Второй мировой войне после высадки союзников во Франции немцы бросили против них боевые русские части. Русские добровольцы воевали в Африканском корпусе Роммеля, оставили мрачные воспоминания у итальянского народа, когда они боролись с итальянскими партизанами. Воевали они и против армии Тито в Югославии.

Нередко на Западе задают вопрос: понимали ли Рузвельт и Черчилль, что ждет переданных России русских военнопленных и перемещенных лиц, не желающих возвращения на Родину? В основном, думаю, понимали![46]

Союзники старались «спихнуть» с себя ответственность за русских, оказавшихся в их зонах оккупации, не думать об их трудностях, жилье, питании и др. В их собственных странах после окончания войны должны были вернуться свои ветераны, о которых они обязаны были в первую очередь позаботиться.

В результате безучастного отношения западных союзников и мирового общественного мнения в то время репатриация превратилась в так называемые «выдачи», обычно применяемые к уголовникам. Царил нередко произвол, проливались потоки крови.

На Западе о позорных «выдачах» написано множество книг, собраны сотни личных свидетельств. В Советском Союзе тема эта была закрыта на долгие годы.

По последним данным, в ходе Великой Отечественной войны оказались в плену 4 млн 59 тыс. советских солдат и командиров, два миллиона из них погибли, 1 млн 833 тыс. вернулись на Родину, остальные сумели избегнуть репатриации, пополнив собой русскую диаспору на Западе.[47]

Уже после Финской кампании практически все, вернувшиеся из плена, были в судебном или несудебном порядке осуждены. Этот подход существовал неизменно все годы Великой Отечественной и десятилетия после нее. Спасся ли солдат из плена, вышел из окружения или обнаружен на освобожденной территории, он получал неизменно свои 10 лет лагерей. Все «бывшие военнослужащие Красной Армии», как именовались эти люди в официальных документах, в качестве «подвергшихся воздействию немецкой идеологии», проходили в заключении «политическую проверку». Те, кто в плену занимал должности старших по бараку, врачей, санитаров, переводчиков и поваров, числились «агентурой немецких разведорганов». Те же, кто был освобожден союзными войсками, подозревались в «связях с английской и американской разведками». Эти люди на протяжении всей оставшейся жизни не пользовались льготами участников войны. Не было никаких правовых документов, которые позволяли бы объективно пересмотреть их судьбу. Только 24 января 1995 года появился Указ, подписанный Президентом России, «О восстановлении законных прав российских граждан — бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период».

До сих пор нет точной статистики о «бывших советских гражданах»: сколько их было привезено в арестантских вагонах и пароходных трюмах — в Советскую Россию, каковой оказалась их судьба? Особенно трагичной стала она для власовцев. Приведем один абзац из интервью с Владимиром Башевым:

«С русскими, попавшими в руки союзников, поступили очень подло. Им обещали, что их не выдадут Советам, но по Ялтинскому соглашению каждый, кто на 1 сентября 1939 года был гражданином СССР, подлежал возвращению. А тот, кто на 22 июня находился в военной форме, тот тем более должен был быть возвращен в руки СМЕРШа. И у них была очень печальная судьба. Офицеров сразу расстреливали в большинстве. Рядовых отправляли в лагеря. Англичане и американцы, особенно англичане, их выдавали».[48]

О печальной судьбе русских военнопленных я расскажу в следующей главе.

Глава девятая

Встреча на Эльбе

«Бог не может изменить прошлое, историки могут».

Эхо Эльбы — так назван монумент, установленный в немецком городке Торгау в честь встречи 25 апреля 1945 года русских и американцев.

В весенние последние дни войны мир облетел фотоснимок, запечатлевший первые мгновения той необыкновенной исторической встречи. Американский лейтенант Билл Робертсон и советский лейтенант Александр Сильвашин, стоя на опорах разрушенного немцами лишь вчера моста через Эльбу, протянули друг другу дружественные руки.

Через полвека Билл Робертсон, выступая от имени ветеранов 273-го полка 69-й дивизии 1 американской армии на торжественной церемонии в Вашингтоне, сказал: «Это была кульминация после долгого ожидания и волнений. Мы ликовали, торжествовали. Нас всех охватило чувство триумфа. Провозглашали тосты. Хлопали друг друга по спинам. Обнимались. Жали друг другу руки. Обменивались сувенирами. Понимали, что наша встреча имеет знаменательный смысл и означает конец нацистского вермахта. Мы радовались, что дожили до Победы, и чувствовали, что ждать мира осталось совсем недолго». Из примерно 150–200 американских офицеров и солдат, побывавших вслед за Робертсоном на восточном берегу реки, на торжественной церемонии в Вашингтоне присутствовало 35 ветеранов.

Советским солдатам и офицерам в те незабываемые весенние дни казалось, что наступил долгожданный час всех прошедших лет.

Американская и русская армии встретились в 75 милях (50 км) к югу от Берлина, разрезав немецкую территорию надвое и перекрыв последний зазор, существовавший между Восточным и Западным фронтами. В одной из американских газет было написано об этом событии так: «Смычка, о которой одновременно объявили Вашингтон, Москва и Лондон, произошла 25 апреля после полудня в Торгау на реке Эльбе… Русских солдат лучше всего можно описать так: точно такие же, как и американцы, всех их охватывает чувство неудержимого веселья, открывается великий новый мир…»