Москва, которую мы потеряли - Олег Гончаренко

Но главное владение Пашковых находилось на Покровке, в Большом Успенском переулке (во дворе дома № 7). В 1811 г. здесь родилась Евдокия Петровна Ростопчина, будущая поэтесса и невестка градоначальника графа Ф.А. Ростопчина, которая вышла за его младшего сына Андрея. В этом доме у Пашковых бывал и Пушкин: на Масленицу в 1831 г., преисполненный счастья, он приехал сюда с молодой женой кататься в санях на гулянье, устроенном хозяевами дома. А всего через девять лет после этого, в 1840 г., огромное состояние Пашковых было проиграно в карты. Усадьбу в Большом Успенском казна выкупила для аптеки, под склады для хранения лекарств и под конторы. Одно время этим медицинским заведением руководил неподкупный доктор Гааз, который сумел не только обезопасить ценные медикаменты от мышей и крыс (были официально заведены штатные... кошки), но и прекратить расхищение лекарств, после чего у него появилось немало недругов, прежде списывавших ворованное на мышей. Кроме Пашковых, именитыми прихожанами Успенской церкви были князья Щербатовы, владевшие усадьбой в Сверчковом переулке, дом № 4. Князь Осип Иванович приходился прадедушкой Елизавете Петровне Яньковой. Она была известна тем, что оставила по себе самые известные воспоминания о старой аристократической Москве – «Рассказы бабушки», записанные ее внуком Д. Благово. В роду рассказчицы были знатнейшие фамилии российской империи. Ее родственниками были и Римские-Корсаковы, и Щербатовы, не говоря уже про Мещерских, Татищевых, Толстых, Волконских, Салтыковых и Милославских. За 93 года своей жизни она была знакома со многими интересными и знаменитыми людьми. Ее рассказы охватывают жизнь пяти поколений и являются бесценным вкладом в историю Москвы. Изложенные удивительно колоритным старомосковским языком, они обнаруживают в ней прирожденного художника. Живые описания таких грозных исторических событий, как приход Наполеона в Москву, изображение самых разнообразных лиц и судеб невольно увлекают всякого. Быт и нравы всех сословий Москвы от высшей аристократии до мещан даны с такой выразительностью, а их сопоставление в разных поколениях настолько поучительны, что теперь уже нельзя себе представить нашей старины без этого живого свидетельства, которое мы принимаем с благодарностью. Ее внук, Дмитрий Дмитриевич Благово, который взял на себя труд записать эти рассказы и с таким вкусом их отредактировать, безусловно, заслуживает нашей особой признательности.

А окрестности Покровки все продолжали прирастать знаменитостями. В начале XIX в. часть владения купила Варвара Алексеевна Казакова, невестка Матвея Казакова, вышедшая замуж за его среднего сына Матвея Матвеевича, тоже архитектора. Не отставала и торговля. В 1890-х гг. прихожанами Успенской церкви стали братья Елисеевы, будущие создатели московского гастронома на Тверской, поселившиеся в доме № 10 в Сверчковом переулке. Главными же из местных православных купцов были шоколадные короли Абрикосовы, создавшие в Москве ее старейшую и крупнейшую отечественную кондитерскую фирму (ныне концерн «Бабаевский») – их фамильное дело у самых его истоков благословил иконой игумен Новоспасского монастыря. Глава фирмы Алексей Иванович Абрикосов, приходившийся внуком ее основателю, был не только усердным прихожанином, но и заботливым старостой Успенской церкви на протяжении долгих лет. С 1865 г. он жил с очень многочисленной семьей в тех самых бывших Сверчковых палатах, проданных Абрикосовым их прежними владельцами. А позднее купил и соседний дом № 5, записав его за женой Агриппиной Александровной, которая, кстати, будучи матерью 22 детей, основала на Миуссах родильный дом, ныне вновь носящий ее имя. Абрикосовых называли и королями русской рекламы, у них есть чему поучиться нашим современникам. Например, в свою фирменную упаковку – коробочки и шкатулочки – они вкладывали миниатюрные книжечки русских писателей – Пушкина, Крылова и др. И сладости у них были чрезвычайно высокого качества. Кондитер Абрикосов, постигший истину, что Москва – это чайная столица, обеспечил чайный стол москвичей самой разнообразной снедью. Продукция его заведения разнилась от фирменной пастилы, варенья и карамели (те самые «Гусиные лапки» и «Раковые шейки») до особо изысканного десерта – свежих ягод, глазированных шоколадом. В 1900 г. еще при жизни главы семейства фирма удостоилась высшего в России коммерческого звания «Поставщик Двора Его Императорского Величества». Это значило, что его продукция действительно подавалась к столу государя и на дипломатические приемы при дворе. Поставщики имели право размещать на своих фирменных этикетках, вывесках и рекламных плакатах государственный герб и подпись о звании – это было не только высшим «знаком качества» в дореволюционной России, но и высшей формой рекламы.

Другими не менее знаменитыми прихожанами Успенской церкви были чаеторговцы Боткины, тоже успешно постигшие «чайную истину» Москвы – их фамильный дом находился в Петроверигском переулке, № 4. Фирма, основанная купцом Петром Кононовичем Боткиным еще в екатерининские времена, была самым известным поставщиком китайского чая, особенно любимого в старой Москве. В середине XIX в. Боткины одними из первых стали завозить диковинный индийский и цейлонский чай, который тогда только осваивали на своих плантациях англичане. Чаеторговля была главным фамильным делом Боткиных, но из их рода происходили и меценаты, и художники, и врачи. Одним из сыновей основателя фирмы был знаменитый Сергей Петрович Боткин, чье имя носит теперь известная московская больница. Долгие годы он успешно лечил в Петербурге больного М.Е. Салтыкова-Щедрина и в конце концов продлил ему жизнь. А его сын, Евгений Сергеевич Боткин, последний русский лейб-медик, до конца остался верным государю Николаю II и вместе с ним принял мученическую смерть в Ипатьевском доме. Другой известный сын чаеторговца, Петр Петрович Боткин, принявший после смерти отца фамильное дело, также был старостой Успенской церкви на Покровке и одновременно старостой кремлевского Архангельского собора, а потом и храма Христа Спасителя. Он был необычайно набожным, хотя и прирожденным купцом, целыми днями просиживавшим в Гостином дворе, где вел очень серьезные торговые операции. При этом богомольный купец не носил усы и бороду, что было большой редкостью в среде православного купечества.

Одна из дочерей П.П. Боткина – Надежда – вышла замуж за известного художника Илью Остроухова (в чьем доме в Трубниковском переулке был устроен смотр проектов памятника Гоголю и чья художественная коллекция составила основу нынешнего иконописного отдела Государственной Третьяковской галереи). Сам Илья Семенович родился в Москве 20 июля (1 августа) 1858 г. в семье крупного предпринимателя. В 1871 г. он был отдан в Академию коммерческих наук (предполагалось, что к нему со временем перейдет управление делами отца). Однако, познакомившись с С.И. Мамонтовым и войдя в его «абрамцевский кружок», молодой Остроухов увлекся изобразительным искусством. Систематического художественного образования он не получил, но в 1882–1884 гг. посещал петербургскую студию П.П. Чистякова, пользовался советами И.Е. Репина, В.Д. Поленова, В.А. Серова. Остроухов был членом «Товарищества передвижников» и «Союза русских художников»; не раз выезжая в Западную Европу, жил преимущественно в Москве. Он вошел в число видных русских пейзажистов своего времени, соединяя мягкую импрессионистическую манеру письма с поэтикой «пейзажа настроения», близкого по духу живописи И.И. Левитана. Сохраняя в картине пленэрную свежесть этюда, художник умел наделять сравнительно простые и неброские мотивы лирически-трепетной «душой». Таков его шедевр «Сиверко» (1890, Третьяковская галерея), изображающий излучину Москвы-реки в ветреный летний день. Среди его характерных вещей – «Золотая осень» (1886– 1887), «Первая зелень» (1887; обе – там же), «Купавы на пруду» (1892, Картинная галерея, Пермь), «Берег реки» (1895, Русский музей). Остроухов неоднократно продавал свои картины П.М. Третьякову, был его другом и советчиком, а в 1905–1913 гг. входил в совет попечителей Третьяковской галереи. В начале XX в. мастер руководил ремонтом этого музея и реставрацией картин, выпустил роскошное для своего времени издание «Московская городская художественная галерея П. и С. Третьяковых», снабдив его собственными комментариями (выходило отдельными выпусками в 1901– 1909 гг.). Позднее Остроухов составил уникальную коллекцию (в основном древнерусской живописи), в некоторых разделах по качеству представленных здесь московских и новгородских икон XIV– XV вв., не имевшую себе равных. Как выдающийся знаток древнерусского искусства, он входил в комиссии по реставрации соборов Кремля и других средневековых памятников. Коллекция, размещавшаяся в его доме, была после революции национализирована, самого же Остроухова утвердили в должности ее пожизненного хранителя. (После его смерти Музей иконописи и живописи имени И.С. Остроухова был расформирован: основная часть была передана в Третьяковскую галерею, отдельные вещи – в Музей-усадьбу В.Д. Поленова и Русский музей.) Как художник, в поздние годы Остроухов писал в основном уже не на пленэре, а по памяти, используя старые этюды. Умер Остроухов в Москве 8 июля 1929 г.