Лицо - Джек Вэнс

– Они перестают быть обесцененными, как только кто-то начинает их покупать. Так ведь всегда, а особенно когда речь заходит об акциях «Котзиш».

– В таком случае повышайте тариф. Делфин, дайте ему еще денег для работы.

Делфин ворча отсчитал двадцать севов. Джерсен взял акции, сложил их вдвое и засунул к себе в карман.

– У меня осталось совсем немного наличности, – пожаловался Делфин. – Рук велел мне принести акции, и он тогда добавит денег.

– Это я сам улажу, – успокоил его Джерсен и достал приготовленный Джианом Аддельсом список. – Некоему Лампетеру принадлежат восемьдесят девять акций. Разыщите его немедленно и купите его акции – естественно, как можно дешевле.

– Мне не добыть их даже за двадцать севов, – мрачно заметил Бартлмен. – И где тогда мои комиссионные?

Джерсен уплатил ему двадцать севов из своих собственных денег.

– Принесите мне восемьдесят девять акций и не беспокойтесь о комиссионных – я вас щедро вознагражу.

Бартлмен недоверчиво пожал плечами и удалился.

– Не забывайте ни на секунду – теперь вы работаете только через меня, – еще раз предупредил Делфина Джерсен. – Ни при каких обстоятельствах не подходите к Бэлу Руку! Это может обрушить на вашу голову весь гнев хорошо всем нам известной хищной птицы. Понят– Еще бы!

– Если же Бэл Рук все-таки попадется вам на глаза, постарайтесь любыми средствами избежать встречи с ним. Все дела вы теперь ведете только со мной.

– Ясно.

Появился еще один из посыльных Делфина. Он принес девять акций, за что получил от Делфина десять севов из денег Бэла Рука, и тут же был снова отослан. Джерсен присовокупил девять акций к первым шестнадцати. Теперь он располагал двумя тысячами двадцатью пятью акциями. Недоставало еще трехсот восьмидесяти шести.

Один за другим вернулись другие посыльные, принеся с собой в общей сложности сорок девять акций. Вернулся во второй раз и Бартлмен. Настроение у него было подавленное.

– Молва распространяется быстро. Все сразу стали подозрительными, никто теперь не хочет расставаться с акциями. А те, кто уже продал, вне себя от ярости. Они называют меня жуликом и хотят получить свои акции назад.

– Об этом не может быть и речи, – сказал Джерсен. – А как там Лампетер?

– Вон он, сидит в «Беседке Вальта» и хлещет пиво, – Бартлмен показал на противоположную сторону площади. – Тот старикан с носом крючком, видите?… Он говорит, что продаст акции только по номиналу, ни на цент дешевле.

– За полную цену?… Мы не платим таких денег за ничего не стоящие бумажки.

– Попробуйте-ка объяснить это Лампетеру.

– Я это обязательно сделаю. – Джерсен снова заглянул в список, задумался. – Вы знакомы с Феодором Диамантом?

– Кто ж его не знает!

– У него двадцать акций. Разыщите его и, если удастся, купите эти акции. Если нет – приведите его сюда.

– Ладно. – Бартлмен снова ушел.

Джерсен пересек площадь и в «Беседке Вальта» подсел пожилому мужчине с крючковатым носом.

– Это вы – Лампетер?

– Вы не ошиблись. А вы кто, если не искиш?

– Верно, искиш. В качестве приятного времяпрепровождения я скупаю потерявшие всякую стоимость ценные бумаги, по сути это с моей стороны не более чем блажь… Вот вам, например, какая польза от акций «Котзиш»?

– Да никакой!

– В таком случае, может быть, вы не прочь отдать их мне? Ну, скажем, за чисто символическую плату – десять севов за все гуртом.

Лампетер почесал, кончик носа и ответил Джерсену ухмылкой во весь беззубый рот:

– Весь мой жизненный опыт говорит, что, когда ктото хочет что-то купить, товар имеет свою цену. Свой товар я продам по той цене, по какой он обошелся мне, ни на цент дешевле.

– Но ведь это же неблагоразумно! – воскликнул Джерсен.

– Посмотрим… Если я получу запрашиваемую мной цену, то докажу, что был прав. Если же нет, то мне от этого хуже не станет.

– Акции вы носите при себе?

– Естественно, нет. Я считал их пустыми бумажками до сегодняшнего дня.

– Где они?

– У меня в дамбле, вон там.

– Давайте пройдемся за ними. Если вы клятвенно пообещаете мне, что никому ни слова не скажете о продаже этих акций, я заплачу вам восемьдесят девять севов.

– Восемьдесят девять севов? Это же почти оскорбительное предложение! Вы пытаетесь обжулить меня на две тысячи севов!

– Лампетер, присмотритесь-ка ко мне получше. Кого вы перед собой видите?

Лампетер, который уже нагрузился несколькими большими кружками пива, поглядел на Джерсена далеко не твердым взглядом.

– Я вижу зеленоглазого искиша, который или жулик, или чокнутый.

– Считайте меня чокнутым. А теперь спросите у себя: сколько раз за те немногие годы, что вам осталось прожить, какой-нибудь чокнутый искиш предложит вам деньги за ничего не стоящую макулатуру?

– Ни разу, нисколько не сомневаюсь. Вот почему я должен с наибольшей для себя выгодой воспользоваться такой в кои-то веки представившейся возможностью.

– В таком случае два сева за акцию – предельная цена.

– Или по номиналу, или разошлись!

Джерсен поднял руки в знак поражения:

– Я уплачу четверть номинала, и это мое окончательное решение. Я и так уже остался почти без денег.

Лампетер допил пиво, аккуратно поставил кружку на стол и поднялся:

– Идемте. Я понимаю, что меня обманывают, но больше не могу терять время. – Он скользнул в узкий проход между густо разросшимися кустами и остановился перед темным входом в дамбл. – Одну минутку!.. – Нырнув внутрь, он тут же снова вышел с засаленным конвертом. – Вот акции. Где деньги?

Джерсен взял конверт, вынул из него сертификаты и убедился в том, что они представляют точно восемьдесят девять акций.

– Вот и прекрасно. Идемте со мной. Я не ношу при себе таких огромных денег.

Он повел старика к водяной завесе, прошел полсотни шагов по периметру и двинулся к «Крылатому Призраку». Отперев люк, он предложил Лампетеру подняться на борт. Лампетер ответил ему подозрительным взглядом:

– Куда это вы хотите меня завести?

– Никуда. Не стану же я с вами расплачиваться прямо здесь, под горячими лучами солнца.

– Ладно, только побыстрее. Мой желудок снова требует пива.

Джерсен достал ящик с черным песком, отобранным им у Бэла Рука.

– Восемьдесят девять акций за четверть цены эквивалентны двумстам двадцати трем унциям.

Лампетер заплетающимся языком проворчал, что он предпочел бы наличные, на что Джерсен не обратил никакого внимания. Отвесив ровно двести двадцать три унции, Джерсен пересыпал песок в пустую банку изпод кофе и передал Лампетеру:

– Считайте, что вам очень повезло.

– И все же меня разбирает любопытство. Почему вы расплатились отменным черным песком за ни черта не стоящую макулатуру, которую я уже давно собирался выбросить?

Джерсен прикинул в уме:

– Мне нужно по меньшей мере еще двести сорок восемь акций. Отыщите нужное мне количество – и тогда я вам все объясню.

– И будете расплачиваться черным песком?

– Но не из расчета четверти номинала. У меня нет столько песка.

– Вряд ли такое количество акций можно раздобыть в Динклтауне. И все же давайте вернемся в «Беседку Вальта». Возьмите с собой ящик. Посмотрим, может быть, что-нибудь и получится. То ли десять, то ли двадцать акций есть у моего приятеля Джеуса. Не исключено, что он согласится продать их.

– Приведите своего приятеля на веранду пивной с противоположной стороны площади. Я сейчас должен вернуться именно туда.

Расставшись с Лампетером, Джерсен поспешил к Делфину. Его посыльные, все вместе, раздобыли всего тридцать одну акцию. Джерсен немедленно забрал их себе. А вот Бартлмен еще привел с собой невысокого толстяка с большими черными глазами и носом, похожим на клюв попугая.

– Это толстяк Одо, – сказал Бартлмен. – У него с собой пятнадцать акций «Котзиш».

– И что вы за них хотите, сэр? – спросил Джерсен. – Мне эти акции вообще-то уже ни к чему, и все же я готов выслушать ваши условия.

– Цена отпечатана на сертификатах, – заявил Одо.

– Как и подпись Оттила Пеншоу. И то, и другое сейчас не стоят даже тех чернил, которые были на них потрачены.

– В таком случае я вообще ничего не продаю. Почему это меня должен обвести вокруг пальца какой-то искиш? Мне сейчас будет ничуть не хуже, чем и час тому назад. До свидания.

– Минутку. Пятнадцать акций? Плачу четверть номинала, не больше.

– Невозможно.

– До свидания. Это мое окончательное решение.

– Погодите. Я согласен отдать за половину. Сегодня я добрый.

После длительного торга остановились на сорока унциях черни, и как раз к этому времени Лампетер привел своего приятеля Джеуса, такого же нелюдимого пропойцу, как и он сам. Лампетер показал на Джерсена хвастливым взмахом руки:

– Вон он сидит, чокнутый искиш, который расплачивается чернью за «Котзиш».

– Вот мои акции! – вскричал Джеус. – Их здесь восемнадцать, но вы от своих щедрот отвалите мне ровно сто унций!