Рассказчица историй - Наталья Резанова

Кто- то из самофракийцев засвистел ему вслед, а Кирена крикнула на ломаном атлантском:

— Змея поглотит солнце!

Я досадливо мотнула головой. Что она привязалась к этой фразе? Не очень величественная получилась картина. И я не очень верила, что атланты выдадут мне Ихи или царь выйдет сражаться со мной. Но кто-то против меня да выйдет. А мне любопытно было, каким оружием этот (или эти) «кто-то» станет сражаться. И еще кое-что…

— Где у них портовая стража? — спросила я, вернувшись к своим людям. — Неужели все отсиживаются за стенами?

— Нет, — отвечал Нерет. — Они укрылись за молом. И ждут сигнала из башни ворот.

— Вы тоже ждите сигнала. Нерет, Келей, в любом случае со своими командами защищайте корабли. То же и Диоклу. Энно, готовь лошадей, Аэлло, Мелайна — помните, что я вам объясняла на корабле.

— Неужели ты будешь драться за этого Ихи? — спросила Митилена. — Он мог бы сам догадаться, что ждет его в родимом городе по возвращении. А теперь из-за его глупости ты ставишь на кон жизни преданных тебе людей!

Она была умная. Но ей еще многому предстояло учиться.

— Я буду драться за него. И еще мне нужно, чтобы открыли ворота. Ведь разбить их мы не сможем.

Время тянулось медленно, и мне казалось, что солнце совсем не движется по небу. Может, оно и в самом деле замедлило свой ход?

А Ихи и его сестру, должно быть, уже вели по ступеням Большой Пирамиды к плоскому жертвенному камню, с четырех сторон украшенному золотыми дисками с расходящимися лучами.

Наконец, ворота открылись…

Дальше начинается самая безумная часть этой истории. До сих пор, хоть она и полна всяческих случайностей и несуразностей, ее события укладываются в какие-то рамки. Но все случившееся в день высадки на Керне после того, как открылись ворота, превосходит самые дикие вымыслы ахейских рапсодов. Поневоле начинаешь думать, что где-то глубоко под этими выдумками погребена правда.

Итак, ворота медленно и тяжело открылись, и через них вылезло… выползло, выкатилось…

Я поначалу не могла подобрать слова. Я ожидала чего угодно — отряда тяжеловооруженных солдат, обученных хищников, обитых бронзой и войлоком колесниц… Но только не этого. Хотя колесница — это было ближе всего. Правда, колес у этого не было. Вместо колес… Нет, я не знаю подходящего слова, а слов, как вы успели заметить, я знаю много… Похоже на колеса, но не круглые, а какие-то бесформенные и словно рифленые. И это ползло на меня как жук, и спереди у него торчала труба, как жало у жука, хотя не бывает жуков величиной с холм! Или шатер… Но металлических шатров не делают. И окружено все это было снизу рядом беспрерывно крутящихся изогнутых клинков, как на мидийских боевых колесницах, да к Мидии все это не имело никакого отношения. От него несло раскаленным металлом, маслом и еще чем-то омерзительным. Оно было живое. И оно ползло на нас.

Талос. Медный великан. Вот что это было Такое.

И вот о чем не хотел рассказывать мне Ихи, так что понапрасну ему сегодня собирались вырезать сердце. О Талосах мы много слышали от критян, но недаром говорят «все критяне — лжецы». Никто из нас не верил, что такое может существовать на самом деле. Если это пришло из Атлантиды и если это был их Путь, то немудрено, что Богиня утратила терпение и обрушила море на их землю. Было в этом какое-то извращение, оскорбление самой жизни.

Оно ползло на нас. Медленно и неотвратимо.

Я повернулась к Хтонии, передала ей топор и взяла из ее рук копье.

— Я одна буду драться с Талосом, — сказала я. — Одна.

Никто из них не решился противоречить мне. Так бы поступила и Пентезилея — вышла бы на поединок с Талосом один на один, не колеблясь ни мгновения. Ее гордость, ее отвага и ее боевая ярость требовали этого. Но я — не Пентезилея. И я выходила на бой одна по другим причинам. Совсем по другим.

Я иду на Талоса с копьем в руках. Мой меч по-прежнему в ножнах — здесь с ним делать нечего. Мне не подобраться к нему близко — мешают крутящиеся лезвия. Я и не пытаюсь подобраться. Я испытываю его. Как только я оказываюсь на достаточном расстоянии, жало, или клюв, или хобот Талоса плюет в меня огнем.

Но я ожидала подобного и успеваю метнуться в сторону. В воздухе — отвратительная вонь, совсем непохожая на дым настоящего, честного огня. Снова огненный плевок. И снова я отворачиваюсь и отбегаю в сторону.

Талос тяжело разворачивается и ползет за мной. Со стороны это, должно быть, похоже на игру. Это и есть игра.

Я бегаю туда-сюда по портовой площади, а Талос бьет по мне огнем. Мне наплевать, что это некрасиво и негероично. Я должна выяснить боевые качества противника. И я должна увести Талоса от моих людей и моих кораблей.

Совершенно очевидно, что Талое действует не вслепую. Как он определяет мое местонахождение — зрительно, по звуку, по запаху? Я не знаю, есть ли внутри Талоса человек, который приводит его в движение, или это делается каким-то неизвестным мне магическим способом, на расстоянии. Это неважно. Важно сейчас другое — способна ли поворачиваться верхняя часть Талоса, где закреплен бронзовый клюв, или Талое может разворачиваться лишь целиком?

Да. Последнее. Вот почему площадь так гладко вымощена — так удобнее.

Я бегаю и бегаю. Исчерпаем ли запас огненных зарядов в брюхе Талоса?

Единственное, чего ему пока удалось добиться — это поджечь рыбачий баркас, вытащенный на пристань для починки.

Но Талосу не обязательно сжигать меня, он может меня просто раздавить.

Ах ты, медный великан, страж ворот! Твои хозяева, верно, считают — или ты сам считаешь — что сможешь заставить меня бегать до изнеможения?

Я мечусь и мечусь — по крайней мере, так должно показаться наблюдателю. На самом деле я целеустремленно веду Талоса в одном направлении. Потому что эта штука умеет считать только… как бы это выразиться — на одном уровне. А я — на нескольких.

Я зажата между Талосом и высокой стеной мола. Чтобы остаться в живых, вырваться из того угла, куда он меня загнал, я должна снова свернуть в сторону. Теперь я уверена, что внутри Талоса нет человека. Человек мог бы догадаться, что я задумала, но медный великан валит напрямую. Его клюв нацелен на меня.

Разумеется, это не удалось бы мне, если бы меня не тренировали с малолетства. Особенно Хтония. Я уже говорила — у нее это был коронный прием. И я не случайно взяла именно ее копье.

Прежде, чем Талос успевает ударить, я, оттолкнувшись копьем, как шестом, взлетаю на стену. А Талос не в состоянии остановиться и врезается в стену мола. Звон, лязг, бронзовый клюв — в сторону, часть лезвий, сверкая на солнце, разлетается по площади.

Прекрасно! Камни мола рушатся, но я успеваю перескочить на голову Талоса. На его вершину.