Время «мечей» - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А если приспичит?
– Приспичит… Ведро поставим!
– Ладно, посмотрим… Если я одного завалю, то второй сам уйдет…
Муха осмолил зайцев, порубил на куски, бросил в кастрюлю. Потом, с сомнением осмотрев крошечную, с кулачок, тушку белки, все же отправил ее вслед за зайчатиной.
– Белку-то зачем? – спросил Облом. – В ней и есть нечего!
– Для навара, – объяснил Муха. – Хуже не будет, только лучше…
– Тоже правильно!
Облом зарядил двустволку жаканами, завернул внутренности и шкуры зайцев в кусок мешковины, добавил туда же уже завонявшиеся ошметки вчерашнего лося и, завязав сверток, пошел туда, где Муха видел следы. Отойдя метров на пятьдесят от лагеря, он действительно наткнулся на отпечатки огромных лап с длинными когтями. Выбрал прогалинку с подходящим деревом и подвесил приманку на суку, метрах в двух от земли. Затем вставил ружье в развилку, закрепил, проверил, чтобы стволы твердо смотрели в сторону приманки, до которой было не больше метра. Зацепив проволочками разной длины спусковые крючки, чтобы сработали одновременно, привязал их к веревке, которую обвил вокруг дерева и привязал к мешочку с наживкой.
– Две такие маслины ты не переваришь, сволочь, – злорадно произнес он и осторожно взвел курки.
* * *К ядерной шахте приехали без приключений. Володя свалил столбы, на которых держалась колючая проволока, и поставил вездеход почти вплотную к бетонному возвышению, из которого торчала труба. Он даже открыл лючок лебёдки в носовой части и вытащил наружу крюк, как будто готовился что-то доставать из скважины. Но это было преждевременно: вначале следовало определить: что делать? Мончегоров рулеткой измерил высоту бетонного квадрата, кряхтя, взобрался на него и измерил торчащую трубу, произвел несложные подсчеты, осторожно спустился.
– Метр восемьдесят, – сказал он. – Сантиметров на семьдесят пробка уходит ниже уровня земли.
– И что? – спросил Карим. Они с Рустамом нетерпеливо следили за его действиями. – Как устье вскрывать будем?
Мончегоров подумал.
– Надо вот эту елдовину убрать, – он ткнул ногой в бетонный квадрат. – А потом трубу окопать на метр. Определим, где пробка заканчивается, и срежем под ней. Вот шахта и откроется, причем целехонькая и чистая.
– Отлично, Иван Степанович! – обрадовался Карим. – Вот что значит инженерное мышление! Теперь я убедился, что вы честно отрабатываете свои деньги…
– А что, были сомнения? – спросил Мончегоров.
– Были, – кивнул Карим. – Только очень хорошо, что они не подтвердились. Пока, во всяком случае!
Он так глянул на Мончегорова, что тот понял – его жизнь сейчас стоит меньше, чем патрон в каримовском пистолете.
– Все, давайте работать! – крикнул Карим, обращаясь к остальным. – А то пока один Омон корячится!
Михаил действительно трудился за всех сразу: он уже проверил оборудование трансформаторной подстанции и теперь лазал по столбам, восстанавливая оборванные кое-где провода. Ему помогал Николай, которого Карнаух прозвал Артистом за манеру кланяться, когда здоровается. К вечеру занадворовцы пообещали восстановить электропитание.
А пока Карнаух с Тайгой под строгим присмотром Рустама запустили бензогенератор и по очереди сверлили дрелью отверстия в бетоне. Потом все смотрели, как Володя забивал туда какую-то вязкую массу, наподобие пластилина, вставлял детонатор, протягивал за бетонный блок в отдалении тонкие провода, вставлял их в небольшую подрывную машинку, подавал знак и, когда все убегали в тайгу, приседал за укрытием и ловко ударял кнопкой машинки по собственной ноге выше колена. Гремел взрыв, вверх и в стороны летело острое серое крошево, поднималось облако пыли, и работа шла дальше… Тайга и Карнаух зубилами и молотками расширяли образовавшиеся трещины, откалывая куски бетона, потом Володя снова сверлил и взрывал… Действовал он умело, и Иван Степанович подумал, что у водителя не одна воинская специальность. Советский бетон поддавался с трудом, несколько сверл сломалось, к концу дня квадратная возвышенность еще стояла, только уменьшилась в размерах и приобрела круглую форму, напоминая обгрызенный торт с торчащей посередине единственной свечкой.
Начальник экспедиции и главный специалист сидели на броне, греясь в последних теплых лучах осеннего солнца. Карим о чем-то все время думал.
– Слышь, Иван Степанович, а этот гравий, которым труба засыпана… Он какой? Лёгкий, тяжёлый? Крупный, мелкий?
– Да вон его остатки лежат, – Мончегоров указал рукой в сторону слежавшейся кучи мелких камешков. Он тоже все время думал: «Что делать? Как соскочить с поезда, идущего в ад?» Хотя и Карим, и Рустам, и Володя производят впечатление цивилизованных, вполне коммуникабельных и нормальных людей, но совершенно очевидно, что они убьют всех остальных, как только достигнут цели. И не по причине злодейской натуры: просто люди, ворующие атомные бомбы, не оставляют свидетелей – это закон жанра…
Карим спрыгнул на землю, вынул из зажимов на борту лопату и пошёл туда, куда указал главный инженер. Пару раз копнул лопатой, набрал в горсть гравия и вернулся обратно, подбрасывая камешки на ладони.
– А ведь их можно высосать вакуумным насосом? – то ли спросил, то ли констатировал он, внимательно глядя на Мончегорова.
– Можно. Но здесь нет вакуумного насоса.
– Тогда должен быть любой другой для перекачки сыпучих материалов! – уверенно сказал Карим. – Раз шахты засыпали гравием, значит, приходилось и откачивать его, чтобы соблюсти технические стандарты!
Деваться некуда – он был прав.
– Были два, – нехотя признал Мончегоров. – Надо в складском ангаре посмотреть… Если не растащили…
– Даже если растащили, их надо найти! Тут некуда тащить, значит, все лежит поблизости! И лучше, если наши местные друзья отдадут их нам добровольно…
Карим развернулся и направился к вездеходу. Мончегоров как загипнотизированный смотрел ему вслед. Его загнали в угол!
«Убежать? Но куда – кругом тайга… Можно, конечно, спрятаться в Занадворовке… Но люди, которые воруют атомные бомбы, не остановятся перед тем, чтобы перестрелять шестнадцать жителей и сжечь умирающую деревеньку… И потом, это он привел их сюда, и он, по существу, передал им атомную бомбу…»
Голые по пояс, потные и покрытые бетонной пылью взрывники подошли и повалились на землю, привалившись к теплым, пахнущим резиной колесам.
Вскоре подошли Омон с Артистом, они сияли.
– Все, запустили линию! – сообщил Михаил. – Теперь со светом будете!
– Хорошо, – сказал Карим, выглядывая из люка. – Молодцы!
И, осмотрев усталых взрывников, добавил:
– Возвращаемся в лагерь, завтра продолжим…
Все погрузились в БРДМ и двинулись в обратный путь.
«Нельзя отдавать им “Огненного Дракона!”» – твердо решил для себя Мончегоров. Но как выполнить это решение, он пока не знал.
* * *Шулюм из дичи получился густой, наваристый и пах так, что кружилась голова. Они попробовали по ложке, потом по второй, переглянулись, понимая друг друга без слов. Есть самим нельзя – это крысятничество. А не есть тоже нельзя – уж больно грызет голод…
– Они уже на подъезде, – сказал Муха и накрыл кастрюлю крышкой. Облом сглотнул.
– Откуда знаешь?
– От верблюда! Головой думать надо! Слышишь взрывы? Нет! Значит, что? А то, что закончили на сегодня… Уже час как. Значит, вот-вот подъедут!
– Умный ты больно! Прямо этот… Шерлок Холмс! Тогда скажи: откуда у них взрывчатка?
– А хрен их знает.
– И зачем они все рвут и рвут? Чего им вообще в этой шахте надо?! Там вроде бомба атомная… Зачем им бомба?!
– Оно тебя щекочет? У них свои дела, у нас свои!
Неподалеку раздался грохот двойного выстрела. Облом вскочил:
– Вот и кончился ваш ведьмак! Всего и делов!
– Подожди, не ходи… Вдруг его только ранило?
Облом остановился было, почесал затылок.
– Пойду. Надо ружье забрать. А то Тайга такой кипеж подымет…
Он направился к месту своей охоты. Последние двадцать метров медленно крался, стараясь не производить ни звука, внимательно осматриваясь по сторонам и вслушиваясь в привычный шелест тайги. Но ничего подозрительного не видел и не слышал. Даже воя раненого медьвака. Это его удивило. Неужели наповал?!
Облом осторожно выглянул на прогалинку. Приманка висела нетронутой, медьвака не было – ни убитого, ни раненого, ни невредимого… Даже не видно лужи крови и уходящих в кусты пятен! Как такое может быть?! Если ружье выстрелило, значит, кто-то рванул наживку! Но тогда этот «кто-то» должен был получить две разрывные пули весом по 36 граммов каждая! И никак не мог спокойно уйти! Может, каким-то образом пули прошли мимо и зверь убежал? Ну что ж, это еще не самый плохой вариант… Надо забрать ружье, зарядить его и осторожно вернуться в лагерь…
Он подошел к дереву, осмотрел свой самострел. От сильной отдачи ружье подалось назад. Может, в этом причина промаха? Но стволы по-прежнему смотрели туда, куда нужно… Чертовщина какая-то… И потом, если бы медьвак зацепил своей огромной лапой наживку, то пакет бы развалился и мясные ошметки вывалились наружу! Нет, похоже, приманку он не трогал… Но тогда как ружье выстрелило?
