Время «мечей» - Данил Корецкий

– Тут еще один был, у ворот, – сообщил Мончегоров и показал пальцем за спину. – Я рычание слышал…

Рустам выругался.

– Еще одна проблема!

Карим вздохнул и забросил автомат за спину.

– Ничего, проблемы для того и существуют, чтобы их решать… А вы, Иван Степанович, запирайтесь на ночь на всякий случай. Или в бараке спите, с остальными. У них, по крайней мере, ружья есть…

Казахи пошли в штаб, а Мончегоров продолжил путь к месту происшествия. Через несколько минут он рассматривал многострадального лося: от того остался только бок, на котором он лежал, и передние ноги, а куски шкуры и кровавые шмотья мяса были разбросаны вокруг в радиусе метров трех. В свете фонарей были хорошо видны огромные, глубоко вдавленные следы.

– Видали, какая лапа?! А сам как лошадь, глаза горят красным и воняет зоопарком, – слабым голосом рассказывал Облом. Он держался за грудь и с трудом стоял на ногах. – Он меня запросто убить мог! И сожрать!

– Если бы хотел, то сожрал, – резонно сказал Карнаух, держащий на плече двустволку. – Он же и нас не испугался! Я два раза в воздух пальнул, обычный мишка обсерется и удерет, а этот – никакого внимания…

– Если бы хотел, то всех бы нас сожрал, – подтвердил Муха. – Но он на нас просто внимания не обращал… Похоже, не нужны мы ему были…

– Пока! – сказал Карнаух. – А сейчас, может, и обозлился… Неизвестно, чего завтра ждать!

– Там еще один был, – рассказал Мончегоров.

Его сообщение всех озаботило.

– Это те дебилы виноваты, из деревни, – сказал Муха. – Надо было аккуратно тушу разделать, а шкуру и что останется – в лесу закопать!

– Умный больно, – буркнул Тайга. – Чего же ты сам не разделал и не закопал?

Ночь прошла тревожно. Иван Степанович пожалел, что не перешел в барак к «шайке»: дверь не закрывалась, и хотя он подпер ее отрезком доски, а рядом с собой положил нож, это не очень успокаивало. Спал он плохо, ворочался, все мерещилось, что кто-то большой ходит под окном, стучит когтями и чавкает… Но оказалось, что это не кошмар, а реальность: утром между бараками обнаружили множество огромных следов медьваков, а туша лося оказалась обглоданной до костей. Так же, как и голова, прибитая над воротами. Как звери сумели до нее дотянуться, осталось загадкой. Но настроения всем это не улучшило.

Завтракали консервами и черствым хлебом: от туши лося остались только ошметки и куски шкуры. Все сидели хмурые, Облом держался за посиневший бок, который он уже показал всем желающим и не желающим. После горячего чая с дымком и сухарями он сказал, обращаясь к Кариму:

– Слышь, начальник, я работать не могу. И вообще, мне в больничку надо – вздохнуть не могу, кажись, ребра поломаны…

– Извини, брат, я тебя в город не повезу, – спокойно ответил Карим. – Хочешь, собирайся и сам иди через тайгу. Там тебя твой ведьмак подлечит!

– Так что мне делать? – оскалился Облом. – Говорю же – ни кайлом, ни лопатой махать не могу!

– Ладно, в лагере останешься, на легком труде, как беременная баба!

Карим подмигнул и осмотрел всю бригаду, словно приглашая к веселью. Но все сидели с хмурыми лицами, и только Муха визгливо, от души, захохотал.

– Облом забеременел! Ой, не могу! Может, тебе аборт сделать?

– Заткнись, сука! – Финка Облома пронеслась в нескольких сантиметрах от длинного носа Мухи – если бы он не отпрянул, то рот расширился бы от уха до уха и улыбка осталась на лице навсегда.

– Ах ты падла! – Муха вскочил и тоже выхватил нож. – Кайлом махать не можешь, а пером – можешь?! Ну, иди сюда!

– Я вас сейчас обоих пристрелю! – рявкнул Карим, и пистолет в его руке перевел зловещий черный глаз с одного спорщика на другого. – Ножи спрятали! Живо! Раз, два…

Они нехотя подчинились.

– Останетесь оба, присмотрите за лагерем и горячий ужин приготовите! Мы только к вечеру вернёмся…

– А из чего готовить-то? – хмуро процедил Муха.

– Походишь вокруг, подстрелишь глухаря или куропатку… А может, сохатый опять попадется… Или силки поставишь…

– Почему я?! Да я отродясь их не ставил! – Муха ударил себя кулаком в грудь. – А попадется только вчерашний зверюга – все остальные, небось, от него разбежались! Вот пусть лучше Облом его ищет – у него с ведьмаком личные счеты!

– У меня и с тобой счет нарисовался! – морщась, проговорил Облом.

Но Карим уже потерял интерес к разговору и встал.

– Короче, ужина не будет – ребята вас сожрут, – безразличным тоном сказал он. И, двинувшись к вездеходу, скомандовал:

– Все, поехали!

Следом встал Тайга.

– Возьми у меня в рюкзаке баночку с мазью, – сказал он Облому. – Ту, что мне эта староверка дала… как ее? Ефросинья! Намажь – как рукой снимет!

Бригадир тоже пошел к вездеходу. Бригада потянулась за ним. Тут в ворота вкатилась телега с бочкой, на передке, улыбаясь, сидели вчерашние занадворовцы. Почуяв запахи ночных визитеров, лошадь заржала и испуганно рванулась вперед. Деревенские спрыгнули с телеги и, настороженно оглядывая землю вокруг, подошли к столу. Они уже не улыбались.

– День вам добрый, – привычно поклонился Николай. Он был в синем, изрядно испачканном рабочем комбинезоне. – Мы вот воду привезли.

И с тревогой спросил:

– К вам что, медьвак забредал?

– Похоже, не один, следы разные, – сказал Михаил, опасливо озираясь.

На нем такой же комбинезон, перехваченный широким поясом монтажника, за которым торчат резиновые перчатки, на голове желтая пластмассовая каска. В одной руке он держал небольшой потертый чемоданчик, в другой – «кошки» для лазанья по столбам.

– Гля, омоновец пришел! – захохотал Карнаух.

Действительно, экипировка, как оружие и снаряжение спецназовца, придавала занадворовцу какой-то суровый вид. Но растерянность на лице напрочь перечеркивала самую возможность того, что от этого невзрачного мужичка может исходить угроза.

– Да, было кое-что, – сказал Тайга, поправив ружье на плече и ободряюще подмигнул Михаилу. – Не боись, Омон, мы с тобой!

И, обернувшись, бросил надутым, не глядящим друг на друга Мухе и Облому:

– Смотрите, не дуркуйте! Шкуру спущу!

Оставив за собой клубы сизого дыма, БРДМ выкатилась за импровизированные ворота. Мончегоров, Карим и, естественно, Володя забрались внутрь, а пять человек в разношерстной одежде сидели на броне, как какой-то анархический десант, размахивали руками, что-то выкрикивали и свистели.

Муха и Облом некоторое время смотрели им вслед, потом перевели взгляд на лошадь, так и оставшуюся запряженной в телегу. Их взгляды встретились.

– Распрячь надо, – сказал Муха.

– И лучше в склад завести, от греха, – кивнул Облом. – Как бы на нее эти звери не пришли…

– Я распрягу, – примирительно сказал Муха.

– Ладно, – пошел навстречу Облом и все же добавил:

– Ты только базар фильтруй!

– Да ладно, я же без зла… Так, прикололся…

– Ладно, проехали… – Облом махнул рукой. – Давай так: лошадь спрячем, сходишь на охоту, а я намажусь этим снадобьем, Тайга им действительно челюсть вылечил! Отлежусь малость, да потом выйду с ведьмаком посчитаюсь…

Муха удивленно выкатил глаза. Худощавый, маленький, с приплюснутой головой, он полностью оправдывал свое прозвище.

– Как ты с ним считаться думаешь?! Слыхал, что водила говорил? Обычный медведь двух вояк с «калашами» задрал… Его надо точно в мозг бить – между глазом и ухом! Или в позвоночник. Ты что, снайпер? Да еще очко играть будет…

– Это точно, – кивнул Облом, аккуратно растирая больной бок. – Я вчера чуть в штаны не наложил, когда такая гора на меня пошла…

– Вот видишь! И в капканы они не попадаются…

Облом вздохнул и, поморщившись, встал.

– Ничего, я на него самострел поставлю… Два разрывных жакана в упор получит – всяко сдохнет!

Скособочившись, он поковылял к бараку. Развязал рюкзак Тайги, порылся в небрежно скомканных вещах, нашел баночку из-под майонеза, на три четверти наполненную черной, резко пахнущей мазью. Лег на свои нары, намазал больной бок и, ощущая приятное легкое жжение, впал в полудрему. Часа через два он проснулся и ощутил, что чувствует себя гораздо лучше, – бок почти не болел, и ходить он теперь мог ровно, выпрямившись во весь рост. Действительно чудодейственное снадобье!

Ободренный, он развел костер, поставил по обе стороны бетонные поребрики, взгромоздил на них двухведерную кастрюлю и даже натаскал в нее воды. Если Муха придет не с пустыми руками, то ужин будет готов вовремя… Хотя тот вроде стрелял, значит, что-то да добыл…

Так и оказалось: напарник принес двух зайцев и белку. Негусто, но если сварить похлебку, добавив тушенку, крупу и картошку, то на горячий ужин хватит…

– Следы ведьмачьи видел, – сообщил Муха, свежуя добычу. – Вон там… Хорошо, что лошадь спрятали. А ночью они осмелеют, опять заявятся… Придется до утра не выходить…

– А если приспичит?

– Приспичит… Ведро поставим!