Сирийский пленник - Сергей Васильевич Самаров

обычное расположение помещений в подвалах жилых домов такого типа. Он вполне резонно предположил, что здесь расположена бойлерная, царство слесаря, обслуживающего квартиры. Должно быть, слесарь этот с бомжами поддерживал неплохие отношения, и они отвечали ему взаимностью. В его владения никто не лез, однако дверь он держал на замке, значит, доверял бомжам не полностью.

Провожатые сначала провели Россомахова в ту самую комнату без двери, но с открытым окном, против которого он и поставил свою машину. Подполковник сразу сел на сдвоенную трубу, покрытую толстой грязной фуфайкой. Видимо, здесь была чья-то лежанка, вполне себе уютная.

– Пойду, Михалыча предупрежу, – сказал Кирилыч. – У него комната отдельная. Так он сам себя сразу поставил. – Он вышел.

Гоша тем временем стал переставлять ящики у стены. Он старательно сооружал что-то наподобие обширной лежанки, для мягкости расстилал по поверхности различные предметы одежды.

Среди этого тряпья Виктор Васильевич увидел клетчатый серо-зеленый плед, который выбросил накануне, посчитав, что он принадлежит Виталию. Значит, Россомахов не зря старался, вычищая квартиру от чужих вещей. Кому-то они сгодились.

– Вот здесь и спать будешь, – объяснил футболист смысл своей работы. – А я посижу. Мне к дежурствам не привыкать. Машину твою покараулю. Я раньше, было дело, ночным сторожем, заодно грузчиком в молочном магазине подрабатывал. Потом его приватизировали, меня выгнали. Так я и стал бомжом. Дома у меня в то время уже не было.

– А семья-то у тебя есть?

– Была. У нас здесь у всех семьи были. Только жене я не нужен стал, как перестал играть в футбол. Она к одним деньгам привыкла, а я уже другие получал. Раз в двадцать меньше. Квартира была на нее оформлена. Выписала она меня оттуда и прописала своего взрослого сына от первого мужа. Он как раз тогда от жены ушел и квартиру ей с дочерью оставил. Она, кстати, была куплена почти полностью на мои деньги. Мы с ним издавна не ладили. Раньше мать подкармливала его деньгами, которые я приносил. А я зарабатывал хорошо. А как перестал, никому не нужен оказался. Ни ей, ни тем более ему.

– Тебе сколько лет-то? – спросил Россомахов.

Ведь возраст всякого бомжа, в том числе и Гоши, можно было определить только весьма условно.

– Кажется, сорок два, но я точно не помню. Даже день рождения свой старательно забыл. Чтобы праздновать не пришлось.

А ведь Виктор Васильевич изначально принял Гошу за достаточно молодого парня, только сильно опустившегося.

– А Кирилычу сколько? – перевел подполковник разговор на другую тему.

– А кто ж его знает. Он сам, кажется, не считает. Я так думаю, что за семьдесят.

– Семьдесят только в следующем апреле будет, – сказал сам Кирилыч, входя в комнату без двери, и призывно кивнул Виктору Васильевичу. – Пойдем. Михалыч ждет.

Вставать с теплых труб Россомахову не хотелось. Однако он легко спрыгнул на земляной пол и двинулся вслед за возрастным бомжом.

Идти пришлось в полумраке подвала в другой конец коридора, почти до кирпичной перегородки, возведенной кем-то по непонятной причине.

– А там что? – спросил Россомахов, кивнув на эту перегородку.

– Склад. А за ним магазин. Хозяйка нас подкармливает иногда продуктами, у которых срок годности, понятное дело, вышел. Мы за это магазин, можно сказать, охраняем, присматриваем за ним. Но нам сейчас не туда. Иди за мной.

Глава 14

Справа находилась еще одна комнатка. Судя по расположению соседних створок, она была достаточно небольшая, но имела деревянную филенчатую дверь с внутренним замком, чем-то выбивающуюся из общего подвального стиля. Она открывалась наружу. Как только Кирилыч после стука и приглашения распахнул ее, подполковник понял причину этого.

Сразу за порогом находился пол, сложенный из поддонов для перевозки кирпича. Между ними вполне могла бы провалиться нога, однако это все же был пол, далеко не такой холодный, как земля. Наверное, особенно это чувствовалось зимой.

Под аккуратно застеленной кроватью, внутри поддонов, прямо под досками, были уложены несколько пластин минерального утеплителя. Они тоже сохраняли здесь тепло. Покрывало мешало рассмотреть, была эта кровать обыкновенной, фабричной или же сложенной, а то и сколоченной из подручных средств.

Стоял в этой тесной комнатке даже стол, слегка колченогий, но самый настоящий, а не сбитый из ящиков. Под его короткую ножку был подложен кусок доски.

Михалыч сидел за столом на скамейке, похожей на деревенскую лавку. Вторая скамья, точно такая же, стояла сбоку от стола.

– Присаживайтесь, – предложил он гостю.

– Ну так я пошел? – спросил Кирилыч.

– Да, идите. – Бывший капитан полиции махнул рукой, выпроваживая бомжа, но при этом уважительно называя его на «вы».

Сам он на бомжа был, пожалуй, не похож, хотя цвет лица имел соответствующий, с легким фиолетовым оттенком, тоже, видимо, от напитков, употребляемых этими людьми. К тому же Михалыч был пару дней не брит. Однако бороду он явно не отращивал, поскольку расти она у него могла только клочками, и предводитель бродяг это, скорее всего, прекрасно понимал.

Только присев на скамейку, Россомахов увидел, что рядом с дверью, с внутренней стороны, подвешено большое расколотое зеркало. В дурные приметы бывший страж порядка, скорее всего, не верил. Поэтому в зеркало были заботливо вставлены даже мелкие осколки, полотно казалось целым. Да и расколото оно было только с угла, что нисколько не мешало, думается, хозяину комнаты порой любоваться собой.

Там же, рядом с зеркалом, стояли две тяжелые спортивные гири. Сам Виктор Васильевич с ними работать не любил, предпочитал тренажеры, на которых приходится бороться с весом собственного тела. Справляться с ним, как считал подполковник Россомахов, должен каждый мужчина. Если он вдруг не может этого сделать, значит, набрал лишние килограммы. Либо его мышцы настолько ослабели, что не могут с этим весом справиться. Но объяснять это незнакомому человеку с разбега не стоило. Будет время. Возможно, разговор на эту тему сам собой начнется.

– Ну, товарищ подполковник, рассказывайте, как вы дошли до жизни такой.

– То есть?.. – Россомахов не понял суть вопроса. – Нельзя ли спрашивать о чем-то конкретном и в простой форме?

– Можно и так. Тогда вопрос сразу встанет ребром. Как так случилось, что вы бомжом стали? Вроде бы человек занят на серьезной государственной службе. Это с одной стороны. А с другой – обыкновенный бомж, точно такой же, как и мы. Непонятна мне такая ситуация.

– Извините, но я же не просто бомж, а интербомж. Потому что бомжевал не только внутри нашей страны, но и в других тоже. Так что опыт по этой части имею солидный, международный.

– Это вы, товарищ подполковник, таким манером от ответа на