Рваные судьбы - Татьяна Николаева

что ей больно, что они хотят кушать, и так далее. Лиза была в растерянности. Она не знала, что ей делать, на что надеяться и что отвечать детям. Однажды она не выдержала и сорвалась, сдали нервы.

– Чего вы ходите ко мне, чего пристаёте? – закричала она на дочерей. – Вы понимаете, нет ничего. Ничего! Пейте воду, ищите сами, делайте, что хотите.

Она набросила платок и выбежала на улицу. Было уже теплее, мороз отступил, снег постепенно стаивал. Наконец-то ощущалось приближение весны.

Лиза бежала, задыхаясь от изнеможения и глотая солёные слёзы. Самые разные мысли проносились у неё в голове. Зачем она продолжает жить? Чтобы увидеть, как одна за другой умрут её маленькие дочки? Нет, она так больше не могла. Хотелось кончить всё разом.

Она продолжала бежать, иногда переходя на шаг. Платок сбился на плечи, пальто было распахнуто, но грудь горела, как в огне. Голова затуманилась, мысли метались в поисках скорого выхода и конечного решения.

Вдруг Лиза услышала вдалеке чей-то крик. Она остановилась. Крик приближался, становился громче. Лиза повернула голову и увидела женщину, бежавшую с горы. Она бежала, держась за голову, спотыкалась, падала, поднималась и бежала дальше, продолжая кричать. От её воплей у Лизы кровь в жилах похолодела, и холодный пот выступил на разгоряченной спине. Что-то нехорошее, жуткое было в её крике. Женщина сбежала с горы и продолжала бежать в сторону вокзала. Когда она поравнялась с Лизой, в её глазах Лиза прочла смертельный ужас, отчего сама затряслась в страхе и панике.

Люди со всех сторон собирались на крики несчастной женщины, которая рвала на себе волосы и охрипшим голосом выкрикивала какие-то слова, переходя с крика на рыдания.

– Она в горячке, – сказала одна женщина, стоявшая рядом с Лизой.

– Наверное, двинулась с голодухи, – предположил какой-то мужик, стоявший здесь же.

Люди продолжали сходиться. Уже немалая толпа образовалась. Стали звучать разные предположения: что могло случиться у этой женщины. Люди выдвигали версии, спорили друг с другом. На миг все забыли о своём общем горе. На мгновение люди ожили, заинтересовались чьей-то судьбой, – не своим, чужим горем. Люди оживлённо спорили, а Лиза смотрела вслед бежавшей женщине, которая уже пересекла железнодорожные пути и стала взбираться по ступеням на мост. Мост-переход был метров десять в высоту и пересекал поперёк все пути, от вокзала до перрона, и дальше до самого леса.

Все двинулись в сторону вокзала. Лиза терялась в догадках, слушая разные версии односельчан.

«Что же такое могло случиться у этой несчастной женщины, что она сейчас в таком ужасе, в такой горячке? – думала Лиза. – Наверное, у неё умер от голода ребёнок?».

Лиза испугалась собственных догадок. Хотя, всё было возможно теперь. Люди умирали всюду. Голод забирал всех без разбора.

У Лизы сжалось сердце. Она подумала о своих детях. Вспомнила Павлушу, который много лет не дожил до такого ужаса. Вспомнила дочерей, которые голодные и перепуганные ждали сейчас её дома, вспомнила умирающую Верочку, которая неделю уже не вставала с постели от слабости и отёков. Лиза знала, что может чувствовать мать, когда умирает её дитя. И ей было страшно. Лиза не хотела снова такое пережить.

И тут она услышала от примкнувших к ним людей, которые спустились с горы вслед за обезумевшей женщиной, истинную причину её безумия.

– У неё умер трёхлетний ребенок, – сказала женщина, наверное, соседка несчастной.

Люди загалдели. Одни услышали подтверждение своих догадок, другие раздражённо отмахивались:

– Ну, понятно, умер, горе. Ну, так, а у кого же радости да счастье? Этого надо ожидать любому, и всем к этому быть готовыми.

– Да, но он не сам умер, – продолжила женщина. – Она сама его лишила, обезумев от голода.

Вокруг воцарилось молчание. Люди не могли поверить, не могли принять услышанное. Как?! Как такое могло случиться?

В полном молчании все смотрели, как та самая женщина, взобравшись, наконец, на мост, и продолжая рыдать и завывать охрипшим, надорванным голосом, пробежала ещё несколько шагов по мосту, и не останавливаясь, прямо с ходу, перевалилась через перила. Лиза услышала глухой звук упавшего с большой высоты тела, и только тогда прекратился этот ужасный крик.

В полной тишине заговорил мужчина, пришедший вслед за несчастной женщиной, сбросившейся только что с моста.

– Наверное, для неё это было самым лучшим выходом, – сказал он. – Дальше жить с этим было бы невозможно. Близкие соседи говорили, что видели того дитя у неё дома. Так там не все руки-ноги на месте. То ли сама наелась, то ли старших детей накормила.

Люди в ужасе отшатнулись. Лиза не могла больше всё это слушать и выносить. Она закрыла уши руками и пятилась назад, в сторону от всех этих людей. Перед мысленным взором, вспышкой, на мгновение возникла страшная картина. Лиза замотала головой, чтобы прогнать жуткое видение.

– Господи, как же такое может быть? – сказала она вслух. – Как ты мог допустить такое, господи?! – Лиза упала на колени, всё ещё сжимая голову руками. – Господи, не дай мне обезуметь. Прошу, не допусти подобного со мной. Убереги нас от такого ужаса. Не дай умереть страшной смертью моим детям. Дай мне сил не сойти с ума.

– Лиза, что с тобой? Ты в порядке?

Лиза подняла голову и увидела Тоню, продавщицу из магазина. Она стояла над Лизой и встревожено смотрела на неё.

– Да, Тонечка, я в порядке, – сказала Лиза, поднимаясь с земли, – в отличие от той несчастной женщины.

– Да, ужасная история, – подтвердила Тоня. – Ты слыхала? Убить собственного ребёночка. Это же надо такое, а? Ну, понятно, кормить нечем, но зачем же? …

– Тонечка, ты прости, – перебила Лиза, – я побегу, меня там дети мои ждут.

Лиза развернулась и поспешила домой. Она не могла больше слышать об этой жуткой истории.

9.

Лиза прибежала домой и бросилась к своим девочкам. Она обнимала их и просила прощения за то, что накричала, и за то, что ничего не принесла поесть. Она подошла к лежащей на кровати Верочке и присела возле неё. Верочка спала. Лиза погладила её мягкие волосы, провела рукой по щеке ребёнка, по шее, нежно погладила прозрачную кожу. Верочка поморщилась от щекотки и открыла глаза. Она слабо улыбнулась матери, потом тихо сказала:

– Мамочка, подо мной постелька мокрая. Но я не помню, как я её намочила.

– Не страшно, – улыбнулась Лиза. – Это пустяки. Я сейчас всё тебе поменяю, и ты будешь снова на сухой постельке.

Лиза отбросила одеяло и принялась бережно переодевать Верочку. Но, странная вещь – постель была влажная только под ножками ребёнка. Лиза сняла с дочери