Звездные снайперы. Сталинград XXII века - Юрий Стукалин

— Так точно!

— Выполняйте, — он поворачивается на каблуках и уходит.

— Пошли, чего стоять, — говорит Брюннер. — Все не так уж и плохо.

Глава 6

Инструктаж проводит лично Дронов. В принципе ничего нового, мы должны в очередной раз делать то, что отлично умеем. Так как Дронов с задания по захвату «генерала» вернулся с двумя уцелевшими бойцами, то подразделение по-прежнему являло собой боевую единицу, которую пополнили личным составом. Численность подразделения доведена до необходимой нормы. Наша группа теперь составляет тридцать человек, включая самого командира. Фактически взвод.

В состав группы входят исключительно «новоприбывшие», ибо специалистов такого уровня у людей двадцать второго века отродясь не было. Как мы выяснили, руководство изначально пыталось «разбавить» подразделение бойцами будущего, но Дронов в своей резкой манере отказал. Мотивация его была совершенно оправдана:

— Я привык общаться со своими подчиненными на одном языке и требую от них четких, грамотных действий. А с вашими, извините, «девчонками» возиться в боевой обстановке мне будет некогда. Если у вас есть хоть один человек, имеющий опыт диверсионной работы в тылу врага, милости просим.

Ясно, что такого человека не нашлось, и от Дронова отстали. Советник Броуди доверял ему, и пока еще ни разу Дронов его не подвел.

— Во-первых, — начинает инструктаж Дронов, — я хотел бы познакомить вас с нашим пилотом. Во время полета мы будем зависеть исключительно от него.

Парень, сидящий впереди, поднимается, и я узнаю нашего бравого летуна Василия Меньшикова. Василий, приметив нас, улыбается и показывает большой палец.

— Ну, теперь за перелет я не беспокоюсь, — говорю я Брюннеру.

— Ага, только главное штаны не замарать и завтрак не расплескать, — отвечает Курт, — а то стыда не оберешься.

— Согласен, — мне хорошо запомнилась «воздушная прогулка» с этим асом.

Украдкой оглядываю наше пополнение. Ребята как на подбор, большинство из них знаю еще с обучения. Многие не раз ходили за линию фронта и участвовали в боях с чужаками. Но есть и несколько свежих лиц — новенькие, или приписанные к нам из других подразделений.

Я рад, что пришел конец бездействию. Человечеству сейчас выпадает шанс сокрушить инопланетное иго, и мы должны его использовать. Представляю, какая затевается каша, и у меня мурашки идут по коже. Все до единого поднимутся на этот, возможно, последний бой! Пытаюсь прислушаться к своим чувствам. Страха не испытываю, скорее дикое волнение и предощущение грандиозного события. Знаю одно — лично я верю в победу.

— Наша основная цель, — продолжает Дронов, поворачиваясь к карте, высветившейся на экране. — Зенитный комплекс вот в этом секторе. Сверяйте данные с вашими пластинами. Его необходимо уничтожить, дав возможность ВВС выйти на позиции и качественно отбомбиться. Далее, наша вторая задача. Суть в том, что штурмовики, заранее должны будут затаиться на подступах к своим целям и оставаться необнаруженными, пока эскадра не оттянет на себя основные силы чужаков. Нам необходимо будет создать им условия, чтобы катера остались незамеченными тварями раньше времени. Иначе все пойдет насмарку, потеряется эффект внезапности. Ясно?

Все кивают.

— Далее. После массированной бомбардировки, проведенной летунами, нам приказано провести зачистку, действуя совместно с пехотными подразделениями.

Лично мне все понятно. Работа, как говорится, по специальности.

— Вопросы есть? — интересуется Дронов.

Вопросов не возникает, и мы приступаем к обсуждению деталей.

Еще несколько дней уходит на подготовку. Мы с нетерпением ждем сигнала к началу операции «Реванш». Напряжение чувствуется во всем. Люди валятся с ног, работая в три смены, отдыхая лишь по паре часов в сутки. Они спят прямо на рабочих местах.

Мы ежедневно получаем сводки, и они, надо сказать, неутешительные. Враг все еще выдавливает наши силы, забирая под свой контроль все большие территории. Противостоять чужакам теперь намного сложнее, и нам необходимо как можно быстрее начать контрнаступление, иначе твари попросту уничтожат человечество.

Мы не зря беспокоимся. Каким-то образом наша база несколько дней назад была обнаружена противником. Патрульные катера засекли армаду «крабов», идущую прямо в направлении базы. По тревоге в небо были подняты все боеспособные машины, рисковать Советник Броуди не мог. На кону стояло слишком многое. Завязался страшный бой, который мы могли наблюдать на наших экранах. Такого нам видеть еще не приходилось. Сбитые и подожженные катера десятками валились на землю. Небо от дыма казалось черным, будто в одночасье наступила ночь. Тяжело было на все это смотреть, сознавая, что ты ничем не можешь помочь.

Сражение длилось несколько часов. В результате чужаки отступили, но потери среди наших ВВС оказались серьезными. База потеряла 15 % катеров. Заводам приказано удвоить работу по изготовлению и ремонту машин, благо, что поточная линия полностью автоматизирована. Но это полбеды. А что делать с нехваткой пилотов? Их нельзя запихнуть в контейнер и заново оживить, поменяв голову и руки-ноги. Людей катастрофически не хватает.

Как это обычно бывает на фронте, сигнал о начале операции «Реванш» поступает неожиданно для простых бойцов. На наши пластины и экраны выводится подробная информация — задача, время вылета и местонахождение нашего катера в ангаре. На сборы нам отведен один час, но и этого времени более чем достаточно, мы давно готовы.

Группа собирается у лифта, который доставит нас в ангар к катеру. Диверсионные подразделения выступают за несколько часов до начала самой операции. Нам необходимо к моменту, когда все катера поднимутся в воздух, уже находиться на месте.

Дронов сосредоточен, молча оглядывает нас. Все заранее обговорено множество раз, нам пора приступать от слов к действию. Пока Советник Броуди, собрав людей в зале, выступал перед ними с пламенной речью, мы занимались погрузкой боеприпасов на катер.

На огромной площадке в ангаре ждут вылета большие пузатые корабли, перевозящие к месту назначения десант, тяжелые танки и артиллерийские установки. Стоят длинные, как стрелы, бомбардировщики, готовые осыпать головы врагов тысячами мощнейших бомб. Сотни штурмовиков и истребителей. От этого зрелища дух захватывает.

Трусцой бежим к нашему катеру, панель открыта, у лестницы стоит Василий. Против обыкновения, он серьезен.

— К вылету готов! — докладывает он Дронову.

— Хорошо, по местам, — машет рукой командир.

Мы поднимаемся на борт, рассаживаемся и пристегиваемся.

— Выходим на старт через четыре минуты, — сообщает Василий. Сердце отстукивает барабанную дробь. Все предыдущие операции были по-своему опасны, и уж конечно, захват белесого «генерала» оказался самой тяжелой задачей. Но тогда мы действовали своими силами, и провал или гибель нашей группы не сильно бы повлияли на общую картину. Сейчас же от нашего мастерства напрямую зависела жизнь многих людей.

Каждый раз, когда мы отправлялись на задание, я был готов к тому, что могу погибнуть. Но теперь, чувствуя, что вот-вот настанет переломный момент и у человечества появился реальный шанс победить инопланетных захватчиков, я помирать не тороплюсь.

Василий поднимает катер, и мы несемся высоко над землей. Оглядываю нашу группу. Все ребята молчаливы и сосредоточены. Думаю, а если бы сейчас среди нас был Вонючка, стал бы он шутить? Наверное, нет.

— Выходим на точку! — докладывает Василий.

— Отлично, — сверяется с пластиной Дронов.

У нас билет только в один конец. Задача нашего аса лишь доставить нас к месту высадки. Потом у него будет хватать своих забот. Мы идем отвоевывать наши земли, и возвращаться не собираемся. Надо закрепиться так, чтобы ни одна четырехглазая сволочь не смогла сдвинуть нас.

— Ты как? — спрашиваю Брюннера.

Тот смотрит на меня и пожимает плечами:

— Много было боев, но этот, думаю, будет самым важным.

— Согласен.

Василий мастерски ведет катер к цели. Если отбросить страшную болтанку и лихие виражи, когда сердце подступает к горлу, и кажется, что вот-вот отвалится голова, то полет в целом проходит нормально.

Замечаю, что один из парней периодически поглядывает в мою сторону. Высокий, крепкий, с темными кучерявыми волосами и густыми усами. Зовут его Николай Поздняк. По его озабоченному лицу видно, что он хочет мне что-то сказать, но не решается. Берусь облегчить ему задачу и, улучив момент, когда катер трясет не очень сильно, подсаживаюсь к нему.

— Слушай, — говорит он мне, слегка наклонившись в мою сторону, — уж больно твой портрет мне знаком. Мы нигде не пересекались?

— Возможно, — отвечаю я, хотя не могу узнать парня. — Второй Белорусский. Третья разведрота.