Венец судьбы - Амелия Хатчинс

тёмных обсидиановых метках, которые пульсировали фиолетовым и чёрным, танцуя на предплечьях и бицепсах.

— Синтии не нравится, когда в её разум вторгаются, поверь.

— Мне плевать, что ей нравится, и тебе будет так же, когда увидишь, что на самом деле, чёрт возьми, с ней происходит.

— Не стоило впускать тебя в эту комнату, — раздражённо огрызнулся я, зная, что Син разозлится, если узнает, что я привёл Киллиана в нашу спальню. Я слышал её разговор с ним и предложение избавить от кошмаров. Я знал, на что он способен, и всё внутри требовало узнать, что она пережила в той яме. Я почувствовал запах пота Синтии. И понимал, что она убежит, чтобы защитить меня от дерьма, преследующего её. Я не хотел, чтобы меня защищали. Желал знать, что случилось с моей женой, когда я оставил её в той яме.

— Но ты позвал, и её мучают не кошмары, Король Орды. Она страдает от магии, которая не позволяет вырваться на свободу правде о том, что произошло с ней в той тюрьме. Она никогда не освободится от Благих из той ямы, если не позволишь мне вмешаться. Ты привёл меня, помочь ей. Позволь сделать это сейчас. Ты помог защитить мою семью, и за это я никогда не смогу отплатить, но могу помочь тебе и твоей королеве.

— Я тебя не знаю и не доверяю.

— И не должен, но, как я уже сказал, твоя жена не избавится от этого монстра, потому что не может. Он силён, и единственный способ освободить её — заставить увидеть, что произошло на самом деле. Он никогда не отпустит её, потому что она заключила сделку, и она будет там, пока королева не преодолеет страх и не столкнётся с тем, что произошло внизу. Она сломлена, но не так, как предполагает.

— Хочешь сказать, этот ублюдок ещё может добраться до неё? — Я зарычал, эмоции сдавили грудь при мысли о том, что монстр испытывает её эмоций и может мучить Син во сне.

Я посмотрел на неё, метавшуюся на кровати, будто её жестоко мучили.

— Ему не нужно добираться до неё. Он до сих пор держит её в этих снах. Позволь показать, прошу. Ты поймёшь это, как только увидишь то, чему я был свидетелем.

— Этот монстр позволил другим насиловать мою жену, — прошипел я, проглатывая ярость, туманящую мысли тем, что я найду, если соглашусь войти в сон Синтии.

— Нет. Он не позволял им прикасаться к твоей жене. Малахия заставил её думать, что у неё были любовники, и что она уступила, потому что предательство для него что-то новое. Не заблуждайся, он не похож ни на что в этом мире, но никогда не испытывал эмоций и не видел тех миров, которые видела она. Они очаровали его, как и она сама. Возьми мою грёбаную руку или не делай этого. Ты можешь позволить мне помочь, освободить её от его магии, или можешь подождать, пока твоя жена сойдёт с ума. Его власть над ней абсолютна, и он не понимает, какую боль причиняет ей теперь, когда она вырвалась из ямы

Я вновь посмотрел на неё, пока она продолжала метаться и ворочаться, вскрикивая, и слёзы скатывались с её сомкнутых ресниц, добавляя влаги на лицо. Я взял Киллиана за руку, и мы вошли в сон Синтии.

Внутри пещеры пахло мускусом и сексом, и у меня сдавило горло от того, что я мог увидеть. И я точно не был готов увидеть Синтию, занимающуюся сексом с другим. Она скакала на монстре, у которого было моё лицо. Её тело было покрыто тонким слоем пота, а метки светились. Она не отрывала глаз от его, пока покачивала бёдрами, затем подалась вперёд, чтобы завладеть его губами, и с её губ сорвался булькающий смех.

— Какого хрена? — потребовала я.

— Присмотрись. — Киллиан фыркнул.

Я внимательно смотрел, как существо под ней превратилось в неземного мужчину. Его кожа была алебастрового цвета, магия пульсировала на коже серебряными метками. Глаза цвета голубого неба в летний день смотрели на мою жену, и мне хотелось зарезать его. Это Малахия или другой мужчина?

— Она думает, что с ним, — пояснил Киллиан.

— Она трахается с ним!

— Нет, её там даже нет. Синтия вон там, — говорит он, указывая туда, где её тело плавало в луже ледяной голубой воды.

Бассейн сиял вокруг Син, делая её похожей на ангела. Её глаза были закрыты, руки плавали над поверхностью, а мужчина, которого я принял за Малахию, сидел в тени, наблюдая за ней, а не за сексуальной сценой. Он создал серебряный шар, который завис над ней, и пещера превратилась в хаос с сотнями существ, которые окружили грязное, едва прикрытое тело Син, разрывая его на части.

— Это иллюзия, — пробормотал я, прижимая руку ко рту, когда реальность обрушилась на меня. — Он показывает ей свою боль в обмен на её удовольствие?

— Он изучает её, и её любовь к тебе. Малахия жаждет её эмоций, потому что ему не позволяли познать их до того, как поместили в этот ад, и не только его заключили в тюрьму. Малахию бросили сюда без сил, его ели и уродовали монстры, которых создали его родители. Он не понимает её пыл или эмоции из-за того, что её бросили. Почувствуй его, Райдер. Ощути, чего он добивается.

Я закрыл глаза на ужасающие крики Синтии из иллюзии, где монстры медленно разрывали её на части, пожирая, но не убивая. Малахия наблюдал за этим, тяжело сглатывая. Однако он почувствовал. Это очевидно по тому, как он вздрогнул и проглотил боль, пока не поднял руку, и они прекратили её страдания. Его взгляд скользнул обратно туда, где она парила, не обращая внимания на то, что с ней происходило. На идеальной плоти не было ни царапины. Её нетронутое и не испорченное ранами тело плыло. А кровавое месиво было лишь иллюзией.

— Он заставил её думать, что она пережила ад. — Я тяжело сглотнул, качая головой. — Он никогда не прикасался к ней, но через бассейн может контролировать разум, скармливал то, что хотел, словно это реально.

— Точно, это магия, живущая в лабиринтах тюрьмы. Малахия стал источником энергии для тюрьмы. Она плавает в первоисточнике силы, но от него осталась лишь крупица, потому что он всё себе. Чувствуешь магию? Она всепоглощающая. Она просочилась в её тело, тогда-то он схватил её.

— Это объясняет, почему, когда вернулась ко мне, она не пахла иначе. — Я изучал её тело, наблюдая, как он положил руку ей на лоб, вытягивая серебряные