Писатели за карточным столом - Дмитрий Станиславович Лесной

Так иронично писал о покере Марк Твен.

Писатель и игрок

Настоящее имя Марка Твена — Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс. Он родился в 1835 году в посёлке на берегу Миссисипи, детство провёл в городке Ханнибал, штат Миссури, который потом описал в романе «Приключения Тома Соейра и Гекльберри Финна» (в книге город называется Санкт-Петербург). В Ханнибале есть музей Гекльберри Финна, сохранился дом Сэма Клеменса, и пещеры, описанные в «Приключениях Тома Сойера».

Здесь, в Ханнибале, Марк начал писать для газеты, которую издавал в его старший брат. Но связывать жизнь с литературой или журналистикой он тогда не планировал.

С 1857 года Твен плавал на пароходах по реке Миссисипи — сначала в качестве помощника лоцмана, затем лоцманом. В 1861 году навигация по Миссисипи была прекращена из-за Гражданской войны, и молодому лоцману Сэмюлу Клеменсу пришлось сменить занятие. Некоторое время он проработал старателем на серебряных приисках в Неваде, но не преуспел в этом.

Впечатления от речных путешествий дали богатую пищу таланту Марка Твена: он включал их в свои книги, а некоторые сюжеты становились отдельными историями. Например, юмористический рассказ «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса», который был напечатан в 1865 году и принёс Марку Твену первый успех, это не что иное, как мастерски переработанная история, услышанная писателем во время путешествий по Миссисипи. Сборник рассказов «Жизнь на Миссисипи», как нетрудно догадаться по названию, также основан на путевых впечатлениях Марка Твена.

Говорим: «Миссисипи, XIX век» — подразумеваем «покер». Это было время, когда покер несмотря ни на запреты, ни на расцвет шулерства, распространялся на Западе благодаря «речным казино». Марк Твен, разумеется, не мог не писать об этом.

Покеру и шулерам посвящена, например, глава «Профессорские рассказы» («Рассказ профессора») в книге «Жизнь на Миссисипи». В ней Марк Твен рассказывает поучительную историю о том, как несколько шулеров пытались обчистить наивного фермера, но сами осталась без гроша.

Марк Твен не только писал о покере, но и играл в него. Причём делал это мастерски. Один из современных писателю игроков, восхищаясь его удачливостью, говорил, что Марк Твен может играть на одном уровне абсолютно с любым противником.

В 1893 году Твен познакомился с нефтяным магнатом Генри Роджерсом. У них оказалось много общих интересов: театр, политика, выпивка и покер. Они стали близкими друзьями, и именно Роджерс помог Твену выгодно реорганизовать финансовые дела и преодолеть кризис.

Однажды Роджерс пригласил Твена, конгрессмена Рида и нескольких партнёров по бизнесу в круиз по Карибам на своей яхте. Путешествие проходило за обсуждением политики и игрой в покер. По воспоминаниям Марка Твена, Рид выиграл 23 раза подряд. После этого яхта плыла без остановок: каждый раз, когда капитан объявлял, что судно подходит к порту, ему отвечали «Плывём дальше, и не мешай играть!».

Марк Твен умер 21 апреля 1910 г., пережив жену и троих из четырёх детей, сменив несколько профессий, испытав творческий взлёт и финансовое разорение. Читая его юмористические очерки, никогда не подумаешь, что человек, написавший их, прожил такую сложную жизнь. Тем не менее, Марк Твен действительно до последних дней сохранял чувство юмора, любил выпить в хорошей компании и сыграть дружескую партию в покер, что свойственно жизнерадостным людям.

Отрывок из «Жизни на Миссисипи» приведён в Приложении «Литературные произведения».

Высоцкий, Владимир Семёнович

(25 января 1938, Москва — 25 июля 1980, там же) великий русский поэт, актёр театра и кино, автор-исполнитель песен (бард); автор прозаических произведений и сценариев. В этом издании я хотел бы привести его тексты, имеющие отношение к карточной игре, картам.

«… Вот входит он в камеру, предварительно, конечно, заглянув в глазок и опытным глазом заметив сразу, что играли в карты, однако, пока он отпирал да входил, карты исчезли и к нему бросался баламут и шкодник — Шурик, по кличке „Внакидку“ и начинал его, Максима Григорьевича, обнимать и похлопывать со всякими ужимками и прибаутками ласковыми. Максим Григорьевич и знал, конечно, что неспроста это, что есть за этим какой-то тайный смысл и издевка, отталкивал, конечно Шурика Внакидку и медленно подходил к койке, где только что играли, искал скрупулезно, вначале даже с радостным таким томлением, что вот сейчас под матрасом обтруханным и худым найдет колоду, сделанную из газет.

Из 8–10 листов спрессована каждая карточка и прокатана банкой на табурете, а уголочки вымочены в горячем парафине, а трефы, бубны и черви да пики нанесены трафаретом.

Но никогда, как ни терпеливо и скрупулезно не искал Максим Григорьевич, никогда он колоду не находил и топал обратно ни с чем. А Шурик Внакидку снова его обнимал и похлопывал, прощаясь.

— Золотой, дескать, ты человек, койку вот перестелил заново, поаккуратней. Не нашел ничего, гражданин начальник? Жалко! А чего искал-то? Карты? Ай-ай-ай, да неужто карты у кого есть? Это вы напрасно! Ну, ладно, начальник, обшмонал и капай отсюда, а то я, гляди-ка, в одной майке, бушлатик помыли или проиграли — не помню уже. Отыгрывать надо! Так, что не мешай мне, человек, будь друг.

Потешалась камера и гоготала, а у Шурика глаза были серьезные, вроде он и не смеется вовсе, а очень даже Максиму Григорьевичу сочувствует, любит его в глубине лживой своей натуры. Первое время Максим Григорьевич так и думал и зла на Шурика не держал. Шурик голиков по кличке „Внакидку“ был человек лет уже 50-ти, но без возраста, давнишний уже лагерный житель, знавший все тонкости и премудрости тюремной сложной жизни. Надзирателей давно уже ненавидел, а принимал их как факт — они есть, они свою работу справляют, а он свое горе мыкает.

Здесь Шурик был уже три или 4 раза, проходил он по делам все больше мелким и незначительным — карманы да фармазон — и считался человеком неопасным, заключенным сносным, хотя и баламутом. Только потом узнал Максим Григорьевич, что карты он не находил потому, что колоду Шурик на нем прятал. Пообнимает, похлопает, приветствуя — и прячет, а прощаясь — достает…»

Владимир Высоцкий. Роман о девочках

«На стол колоду, господа, —

Краплёная колода!

Он подменил ее». — «Когда?»

«Барон, вы пили воду…

Валет наколот, так и есть!

Барон, ваш долг погашен!

Вы проходимец, ваша честь, —

И я к услугам вашим!

Что? Я не слышу ваш апарт…

О нет,