Грабеж – дело тонкое - Вячеслав Денисов

– Устал? – спросила, принимая пиджак, Саша.

– С ума сойти, – признался Антон.

Через час, приняв душ и поужинав, в тот момент, когда они оба сидели и лениво болтали перед телевизором, Струге вдруг спросил:

– Сашенька, какой номер телефона у тех людей, с которыми мы три месяца назад поменялись квартирами?

– Ой... Сейчас посмотрю. – Саша, подкинув легкое тело с дивана, направилась к мебельной «стенке».

– А на память не помнишь, что ли?

– Ты что? – Саша Струге рассмеялась и постучала пальцем по виску. – Заработался? Мы с ними три раза встречались и столько же раз перезванивались. Зачем запоминать случайные номера?

– Вот и я не помню, – вздохнув, признался Антон. Он казался жене расслабленным, однако в его висках в бешеном ритме молотила кровь. – Хотя помню наизусть всю таблицу Менделеева еще со школьных времен.

– Аргон? – игриво протестировала мужа Саша, прильнув к нему плечом.

– Порядковый номер восемнадцатый, удельный вес – тридцать девять и девять, – ответил Струге. – А вот их номера не помню... Хоть убей.

– Это потому, что таблица Менделеева тебе была нужна, чтобы двойку не вкатили, а тот телефон тебе не нужен совершенно. Кстати, а зачем ты меня о нем спросил?

– Так, кое-что проверить...

Глава 9

Левенец появился в кабинете Антона уже под вечер. Он вошел, резко открыв дверь, пропустил мимо себя ойкнувшую от неожиданности Алису и, подтянув к поясу полы мантии, приблизился к столу Струге.

– Ну что? – улыбнулся Антон. – Загадка разгадана?

– Я этим еще не занимался, – признался Павел Максимович. – День какой-то сумасшедший. Из РУВД на аресты людей везут, как в тридцать седьмом. Весна нынче бурная выдалась: то насильником меня родная милиция побалует, то вымогателем, а сейчас еще и сумасшедшего привезли. Никогда не арестовывал людей, состоящих на учете в психдиспансере. Как хоть это делается?

Он подсел к столу Струге и стал уныло постукивать пальцами по столешнице.

– Я за эту неделю ни одного своего процесса еще не провел. И без того как в лихорадке, а на меня еще аресты повесили. Все самотеком идет. В четверг процесс по делу Андрушевича, а я после разговора с вами дело даже не открывал.

– Как это делается? – Пропуская мимо ушей признания молодого судьи, Антон Павлович сразу обратился к делу. – Назначаешь психиатрическую экспертизу и отправляешь лицо в следственный изолятор. Потом звонишь и узнаешь, к какому числу будет готова экспертиза. Исходя из полученной информации, быстро ориентируешься и назначаешь день судебного заседания. Потом признаешь фигуранта невменяемым и снова отправляешь в изолятор. Все, батенька. А что, у тебя есть бумаги из милиции, что товарищ состоит на учете?

– Бумаг нет. Следователь позвонил в диспансер и попросил помочь. Там вошли в его положение и сообщили, что названный им товарищ действительно состоит на учете. А следователь сейчас на арест выходит.

– А что, собственно, случилось?

– Некто Кантиков Анатолий Львович из хулиганских побуждений обломком кирпича распустил половину зеркальной стены автовокзала. Ущерб составил около пяти тысяч плюс оплата за упаковку памперсов для милиционеров, производивших задержание.

– Что так? – Струге не выдержал и расхохотался. – Сумасшедший арестант и страшен до сумасшествия?

– Да нет... Маленький такой, щуплый. Его даже мухи не боятся. Садятся на него, садятся... Откуда в суде мух столько, Антон Павлович?

– Ты еще спрашиваешь?

– Ладно, пойду. Дам команду, чтобы его приводили.

– Подожди, судья, – остановил его Струге. – У этого Кантикова адвокат имеется?

– Конечно. Фамилия такая интересная... Я ни разу не слышал. Знаешь, как авторитетное погоняло. Есть Гога Тбилисский, есть Евгений Кемеровский, а этот... – Левенец напряг память. – Нет, не вспомню.

Через час после того, как за Левенцом закрылась дверь, на столе Струге зазвенел телефон. Поморщившись, Антон снова отложил ручку и дотянулся до трубки.

– Струге, слушаю.

На том конце связи раздавался лишь гул автомобильного двигателя и шипение.

– Я вас слушаю, – повторил Антон Павлович.

– Здравствуйте. Вы, наверное, меня уже подзабыли?

– Наверное, – вынужден был признать Струге. – Причем не то что подзабыл, а забыл намертво. В любом случае уверен, что по телефону мы разговариваем впервые. Я на границе радистом служил, так что слуховая память у меня отменная.

– А я нигде не служил, – вздохнул абонент. – Я все больше сидел.

– Это иногда случается. Вы по делу звоните или так, время убить? Или душу что-то бередит? Знаете, психоаналитик из меня плохой, я больше судья федеральный...

– Да я знаю. Это Шебанин вас беспокоит, Антон Павлович. Яков Шебанин.

– А-а-а... Очень приятно. Как ваш палец?

– Палец зажил. В ноздрю пока не входит, но прогресс уже налицо. Время лечит все раны, Антон Павлович. Я что звоню-то...

– Да. Что вы звоните-то? – Дело, лежащее перед Струге, исследовалось им уже целый день. И весь день его отрывали от работы, в результате Антон был вынужден все начинать сначала, из-за чего с каждым разом его раздражение увеличивалось в геометрической прогрессии.

– Должок за мной. Помните? Так вот, нашел я того типа, который мне черепаху сплавил! Нашел, да только дотянуться до него вам сейчас легче, чем мне. Так что возвращаю долг следующим сообщением – интересующий вас товарищ задержан милицией и в данный момент находится под следствием. Его несколько часов назад увезли из райотдела в ваш суд. Исходя из собственного опыта, я полагаю, что арестовывать. Иначе какого ляда его, находящегося под следствием, к вам везти, правильно? Так что если желание завести такую мерзость, как каймановая черепаха, у вашей сестры еще не пропало, то вам ничего не стоит с этим парнем переговорить. Мы в расчете?

– Да, спасибо, – ответил Струге, уже находясь на ногах. – Редко приходится встречать человека, отвечающего за свои слова. А сейчас простите, я действительно занят.

Бросив трубку, Антон быстро вышел из кабинета и одним движением запер дверь. Владения Левенца – через стенку. Два шага – и он у его дверей.

– Где тот, которого тебе привезли для ареста?

– Его уже увезли в СИЗО. – Павел Максимович растерянно похлопал глазами.

– Быстро арестовываешь, – заметил Антон. – Молодец. Где дело? Хотя что я спрашиваю... Менты увезли. Ну-ка, судья, быстро опиши мне парня, которому только что выписал... Сколько выписал?

– Десять суток, – ответил Левенец. – Щуплый, все лицо конопатое, словно солнышком поцелованный. Рост – около ста семидесяти, волосы средней длины, светлые, кожаная потертая куртка... Ну, кроссовки похабельные какие-то, синего цвета. Такие на «толкучке» триста пятьдесят рублей стоят. А что случилось-то?

– Пока ничего. – Струге от досады слегка пристукнул костяшками пальцев по спинке стула. – Эх, черт, дела нет... Что из изъятых у него вещей числится в милицейском протоколе по доставлению в Центральное РУВД?

Левенец почесал лоб и развел руками.

– Восемьсот долларов, четыреста пятьдесят рублей, носовой платок, упаковка «Дирола» с тремя оставшимися подушечками, батончик «Марс», три пачки «Бонда», спички, зажигалка, кусачки для ногтей, паспорт и билет до Новосибирска.

– А карты Острова сокровищ или логарифмической линейки у него при себе случайно не было? Действительно идиот... Слушай, Паша, откуда у тебя такая память?

– Все, что я раз прочитываю или слышу, навсегда запоминаю. Память такую мне бог подарил.

– Кое-что он от тебя все-таки зажилил. – Струге вынул сигареты, но, вспомнив, что находится в чужом кабинете, спрятал их обратно. – Помнишь тот вечер в кафе, когда мы с Пащенко пытались направить тебя на путь истинный?

Левенец повторил, что память у него отменная.

– Тогда ты должен был помнить, как мы описывали тебе человека, которого «рисовал» покусанный черепахой Шебанин. А пять минут назад этот Шебанин потревожил меня звонком и сообщил, что этот человек отвезен милицией в наш суд для ареста. Не тот ли это тип, которого ты только что подверг аресту по «девяностой» статье УПК? Если это так, то он и есть тот славный малый, имевший на руках каймановую черепашку. Не буду утверждать, но имею все основания для заявления о том, что речь идет о черепахе, которую заявил в качестве пропавших вещей потерпевший по твоему разбою Михаил Решетуха. Что скажешь?

Левенец смотрел на Струге, как на музейный экспонат, с удивлением и некоторой долей любопытства.

– А что я, по-вашему, должен сказать?

Антон Павлович огорченно покачал головой и с укоризной посмотрел на свою будущую смену.

– Паша... Бог он такой... Как тебе сказать?.. Он такой разборчивый, что ли... Он если кому-то что-то дает в избытке, то что-то другое обязательно недодаст. На память он расщедрился, вопросов нет, а вот с сообразительностью... Когда он ее раздавал, ты, наверное, из очереди в туалет выходил. Разбойник забрал в квартире Решетухи каймановую черепаху, так? Каймановую черепаху никто из специалистов в Тернове никогда не видел. Именно поэтому мы утверждаем с вероятностью в девяносто процентов, что таковая в городе одна, а мерзавец, продавший Шебанину на рынке черепаху, и тот, что врезал Мише по голове – одно и то же лицо. В данный момент за тобой в СИЗО находится некто Андрушевич, который идет в полный отказ и заявляет, что Решетуху не знает. Так?