Птица-пересмешник - Джеральд Даррелл

– Моя слышала, сэ', – сказала хозяйка и повела его в комнату Друма.

В отличие от внешности Друма, его обиталище, к удивлению Питера, выглядело безупречно. Комната была уставлена полками со справочной литературой, толстыми папками, на каждой из которых были аккуратные наклейки, рядами банок и клеток из металлической сетки, где томились различные насекомые; на столе стоял большой блестящий микроскоп, снабженный оборудованием для микрофотографии; всему было скрупулезно отведено свое место. Найдя на столе блокнот, Питер написал Друму краткую записку с просьбой безотлагательно явиться в дом Ганнибала и передал ее хозяйке, которая для надежности засунула ее между своими огромными грудями и заверила, что передаст ее Друму без всяких промедлений, когда он возвратится.

Вернувшись к Ганнибалу, Питер, к своему удивлению, обнаружил, что тот проводит пресс-конференцию. На широкой веранде были расставлены полукругом стулья, на которых восседала пишущая и телевизионная братия. Все жадно хлестали большими стаканами крепкие напитки и не менее жадно внимали Ганнибалу.

– Итак, джентльмены, вам должно быть ясно, что обретение вновь птицы-пересмешника и дерева омбу является одним из важнейших открытий в области биологии в нынешнем столетии. Возможно, оно сделало бы честь любому столетию; в конце концов, боги возвращаются к нам не каждый день.

– Чем были вызваны беспорядки? – спросил корреспондент газеты «Тайме» Хайбери, чье лицо расцвело пурпурным румянцем вследствие жары и Ганнибалова гостеприимства.

– С исторической точки зрения… – начал Ганнибал, но тут его взгляд упал на вернувшегося Питера. – А, это ты, Питер! Присаживайся к нам, налей стаканчик – видишь ли, я желаю, чтобы журналисты и телевизионщики немного набрались… немного набрались от меня правды и культуры. Сам видишь, какую борьбу я веду за это! Ну, да ничего страшного. Просто одна из обязанностей, которую несем на своих плечах мы, строители Империи!.. На чем же я остановился? Ах да, на причине возникновения беспорядков. Видите ли, с исторической точки зрения практически любое открытие, которое может служить новой отправной точкой в мышлении, неизменно вызывает шум. Помните, какими скандалами сопровождалось, например, введение на севере Англии прялки «Дженни»?

Те представители прессы, которые кичились своим знанием истории, выглядели сконфуженно. Ганнибал обошел всех с кувшином некоего напитка, убийственного даже для быка, и наполнил стаканы.

– Вы уклонились от ответа на вопрос об имевших место беспорядках, – настаивал Куне из агентства «Рейтер».

– Подумаешь, – беззаботно сказал Ганнибал. – Это было не опасней, чем драчка школьников.

– Но они же спалили Английский клуб! – воскликнул Сайбели из «Рефлектора» таким тоном, будто речь шла о судьбе Александрийской библиотеки.

– Да его давно собирались снести, – ласково сказал Ганнибал. – Они просто оказали услугу англичанам, избавив их от этого рассадника антисанитарии. Страховку получим – не такой выстроим! Будет у нас клуб весь из хромированной стали и стекла, более соответствующий образу великой Британии!

– Вы заявили, будто это не опаснее, чем драка школьников, – взял слово Хайбери, – но ведь госпиталь переполнен ранеными!!!

– Ваша репортерская аккуратность вас не подвела, мой милый друг! – сказал Ганнибал. – Вот именно, ранеными! Ни одного смертельного случая! А что вы думаете, стычки такого масштаба ограничиваются парой царапин? Ей-богу, я бывал свидетелем матчей по регби с куда более драматичным исходом.

– Но все равно, почему столько раненых, коли вы называете происшедшее «дракой школьников»? – язвительно сказал Хайбери.

– Милый друг, будьте рассудительны, – с теплой улыбкой возразил Ганнибал. – Дыма без огня не бывает.

– Правда ли, что одна из англичанок была похищена кем-то из этих ужасных черномазых? – спросил Сайбели, облизываясь в предвкушении разговора на щекотливую тему.

– По-моему, вам следовало бы подбирать выражения. Зенкалийцы достойны большего уважения, – сказал Ганнибал. – Уверяю вас, дело не пошло дальше кулачного боя с применением пары крокетных молотков и нескольких ко пий. Люди были так увлечены сражением, что им было не до плотских утех.

– Как отреагировал на все это король? – спросил Куне.

– Он был крайне огорчен, – сказал Ганнибал. – Его Величество годами трудился, чтобы достичь мира и согласия между гинка, фангу асами и иностранными колонистами, и, естественно, был шокирован этим глупым и бессмысленным взрывом насилия.

– Правда ли, что король помещается у вас на ладони? – не отставал Сайбели.

– Король ростом шесть футов четыре дюйма и весом свыше двухсот пятидесяти фунтов, – сказал Ганнибал. – Интересно, какая же у меня должна быть ладонь, чтобы он поместился на ней?

Публика расхохоталась. Тягостная атмосфера пресс-конференции, посвященной неприятной теме, сменилась радостной атмосферой коктейля, на котором Ганнибал выступал в роли веселого, радушного и внимательного хозяина.

– А что решило особое совещание? – спросил Куне.

– Ну, – сказал Ганнибал, зажигая сигару, – на мой взгляд, они пришли к наилучшему варианту решения проблемы.

Ганнибал изложил гостям план, принятый на особом совещании, постоянно подчеркивая, что идея исходила от Кинги и была поддержана всеми участниками, и неоднократно намекая на то, что если Великобритания так уж жаждет получить этот аэродром, пусть готовится выложить кругленькую сумму за переселение пересмешников и деревьев омбу на новое место, во всяком случае, ей придется покрыть большую часть расходов.

– Полагаю, нами задумано нечто не имевшее прецедента во всей мировой истории, – сказал Ганнибал. – Во всяком случае, я не могу привести аналогичные примеры. По сути дела, мы переселяем пересмешников вместе со средой обитания.

– Какие блестящие телепрограммы можно будет сделать! – восторженно воскликнул Брюстер.

– О да, я ожидаю, что этим заинтересуются телекомпании всего мира, – сказал Ганнибал. – Мы еще хорошо поторгуемся!

– Как это… поторгуемся? – в ужасе спросил Брюстер. – Но ведь… исключительное право должно принадлежать «Би-би-си»! Что бы там ни было, вы же все-таки английская колония!

– Через несколько недель мы официально получим статус самоуправляющейся территории, – подчеркнул Ганнибал.-– Но и в этом случае следует ожидать, что ваше предложение будет встречено с пониманием и сочувствием.

Наконец пишущая братия, маракая последние слова Ганнибала в своих блокнотах и расточая благодарности, покинула гостеприимного хозяина.

– Фу! – сказал Ганнибал, усаживаясь в свое знаменитое кресло-качалку. – Подай-ка мне выпить, дружочек. Я так страдаю от жажды! А что делать? Не успел вернуться – глядь, они уже сидят у меня на пороге! Вот и пришлось сказать пару слов, чтобы отвязались. Я старался разложить все по полочкам, чтобы они потом не выдали за мои слова плод собственного воображения.

– Спасибо вам, Ганнибал, – сказал Питер. – Теперь я от этой обязанности избавился. Но мне по-прежнему необходимо добыть официальное заявление для прессы, «Голоса Зенкали» и сэра Ланселота.

– Ну, так приступай, – сказал Ганнибал и, запрокинув голову, выпил стакан. – Какие новости от Друма?

– Он где-то в лесу. Я оставил ему записку, чтобы он немедленно, как вернется, скакал к вам.

– Прекрасно. Вы обедали?

– Нет, – сказал Питер, неожиданно сообразив, что чертовски голоден.

– Ну, прошу в дом, перекусим – и за работу: пресс-релиз должен быть готов к сроку. Да, кстати, передай сэру Ланселоту и досточтимому Альфреду, что я сегодня жду их на ужин. Ну, разумеется, и вас с Одри тоже.

– Благодарю, – сказал Питер. – Я всем передам. Они будут в восторге. Боюсь, они уже чувствуют себя заброшенными.

По дороге домой Питер почувствовал, что не видел Одри уже целые сутки – с того знаменательного разговора с Лужей, и внезапно понял, как недостает ему ее присутствия, но тут же взял себя в руки. Собственно говоря, Одри – славная девчонка, с ней приятно провести время, но не более того. Так он себя уверял. Нет, он твердо решил, что останется холостяком! Жениться на такой капризуле?! Груды детских пеленок? Нет, увольте, эти игрушки не для него! Или вот еще картинка: он бьется как рыба об лед, стараясь свести концы с концами, а ей, видите ли, приспичило покупать шиншилловую шубку! Потом ломай себе голову, как расплатиться с долгами! (Правда, было неясно, с чего это ему взбрело в голову, что она бросится покупать именно шиншилловую шубку, – просто он утвердился во мнении, что это самый тяжкий грех благоверной после измены.) И все же, думал он, как ему не хватало мисс Одри! Ему было так весело с ней! Он решил, что позвонит ей сразу, как только переступит порог дома.