Дикий Талант - Виталий Обедин

Будь все проклято! Шпаги, кулаки, искаженные лица, распяленные в крике рты. Я нырнул под стол, уже не надеясь остаться в живых. Сметут! Понесла же нелегкая в этот кабак…

Меня схватили за пояс. Следуя неписаным канонам кабацкой драки, я ударил наугад и рванулся что было сил.

Под локтем лязгнуло, болью прошило руку от сгиба до кончиков пальцев. Я выскочил с другой стороны стола, повернулся, чувствуя уже, что выдыхаюсь. Проклятье! А драка только началась… Тут же в глаз мне едва не угодило острие рапиры. Я отшатнулся. Ухмыляясь, через стол на меня смотрел знакомый хриплоголосый наемник, его рапира чуть не сделала меня циклопом.

– Попался, дворянчик! – сказал Кловис кровожадно. В следующее мгновение ухмылка сменилась гримасой боли – я со всей силы пнул в край стола. Хриплый согнулся и упал на столешницу грудью. Его рука с рапирой оказалась в прямой досягаемости от меня. Я обхватил кисть противника левой ладонью и сжал. Кловис заорал. Я дожал. Под моими пальцами треснули кости и смялся металл эфеса. Кловис, побелев от боли, смотрел на меня снизу вверх.

– П-прости,- сказал я и ударил его головой о стол. Грохот выстрела, дым, сверху посыпалась штукатурка.

Наемники пригнулись.

– Уходим! – крикнул мне Дакота. Я, собственно, не возражал.

«Телохранитель» перехватил разряженные пистолеты за стволы и двинулся вперед, работая ими как дубинками. От каждого маха в сторону отлетал очередной наемник. Потрясающе! Почти боевой голем. Солдат в грязной рубахе, получив удар рукоятью в лоб, замер, глядя перед собой. Глаза пустые. Выронил шпагу и повалился ничком. Дакота шагнул дальше, поднимая пистолеты…

Я следовал за варваром, держа шпагу наготове.

В следующий момент рядом со мной оказался высокий блондин. По его длинному мечу скользнул отблеск. Я судорожно махнул шпагой, но – не успел. Клац. Клинки встретились. Проклятая контузия! Я дернулся. «Каланча» поймал мою руку со шпагой, посмотрел на меня спокойными голубыми глазами.

– Это я, мессир граф,- сказал блондин. И когда я наконец сообразил, кто это, Гилберт Кельдерер улыбнулся: – Вы позволите?

В следующее мгновение он встал в арьергарде нашего маленького отряда. Дакота покосился, но ничего не сказал.

Когда свалка только началась, люди барона перевернули стол набок. Для отражения первого натиска этого вполне хватило. Перед импровизированным «редутом» лежал мертвый наемник, еще одного успели оттащить, остался кровавый след. Бойцов у фон Талька вчетверо меньше, зато у ландскнехтов практически нет огнестрельного оружия. Правда, сейчас это очень относительное преимущество.

– Приготовились,- скомандовал барон. Его люди подняли пистолеты.

А наемники все медлили. Будь я на месте их командира…

– Бей, убивай! – заорал вдруг кто-то.

У противника объявился вожак. И в то же мгновение Дакота рванулся вперед, стремясь опередить волну атакующих. Я было отстал, но добрый Гилберт пинком помог мне перейти на рысь. Так что я чуть не врезался в импровизированную баррикаду.

– Пригнись! – закричали мне.

– Огонь!

Выстрелы опалили волосы. Бух. Бух. Бух. В ушах – звон. Перед глазами – яркие вспышки. Я затряс головой.

Где-то кричали люди. Скрежетала сталь. Я слышал это словно с приличного расстояния. С глухим отчетливым стуком пуля вошла в доски прямо перед моим лицом. Отлетевшая щепка кольнула чуть пониже глаза. Я моргнул. Гилберт потянул меня за рукав, и мы оказались внутри «редута».

– Почему ваш человек стрелял? – спросил фон Тальк, глядя на меня с холодным интересом.

Прежде чем ответить, я огляделся. Люди барона деловито готовились к следующему приступу. Дакота невозмутимо заряжал пистолет, словно наш разговор его не касался. Сыпал порох из медной потертой пороховницы. Крупинки скользили внутрь полированного ствола, словно туда втягивался маленький черный вихрь. Проклятый варвар. Я вспомнил, как он работал дубинками. Нет, какой все-таки потрясающий боец мне достался! Гилберту до него еще расти и расти.

– Это уб-бийца. Л-ловушка,- от пережитого я заикался сильнее обычного.- С-ст-тт…

– Мессир граф правду говорит, ваша милость,- поддержал меня Гилберт.- Не старик он, этот Йос. Видели, как он бегает? Ух! Мне бы так.

Фон Тальк хмыкнул:

– Что ж, это объясняет направление выстрела. Но не объясняет, почему вы решили вмешаться, граф. Так почему?

Я пожал плечами:

– Я д-дворян-нин.

– Достойный ответ. Придется нам атаковать самим,- продолжал барон без всякого перехода.- Не вижу смысла ждать, пока нас перебьют эти недоумки. Граф, что думаете?

Я кивнул.

Барон повернулся к своим людям.

– Одли! – окликнул он седого крепыша.- Ты пойдешь первым. Возьми еще одного. Да, старик мне нужен живым, понял?

Крепыш кивнул, словно это было само собой разумеющимся.

– Д-дакота,- сказал я.- П-поможешь Од-д…

Пауза. С легкой, едва заметной заминкой мой «телохранитель» склонил голову.

– Я тоже пойду! – На щеках у Гилберта выступил румянец, глаза блестели.- С вашего позволения, мессир граф.

Эх ты, мальчишка!

Я помедлил, кивнул. Ничего не поделаешь. Моя шпага с едва слышным скрежетом выскользнула из ножен.

– От-тлично,- свободной рукой я нащупал на поясе письмо, свернутое в трубочку. Протянул Гилберту: – Ес-сли н-найд-дешь Р-ришье, он т-тебя обязательно в-возьмет к-себе. Обещаю.

– Приготовились,- сказал барон…

– Ушел?! – барон вскинул голову. Лицо заострилось.

– Ушел, вашмилость,- покаялся крепыш Одли, зажимая рану в плече.- Выродок какой-то, честное слово.

Я огляделся. Вечерело. Мы стояли на улице. Таверна выглядела взятой штурмом и разграбленной ордой варваров. Одиноко качалась вывеска. Стражники древками алебард сгоняли угрюмых окровавленных наемников в кучу. Их ножи, рапиры и шпаги были свалены на земле. Наемники смотрели зло и безнадежно. Наша атака заставила их отступить, а затем и местная стража подоспела. На земле, баюкая руку, замотанную в грязную тряпку, сидел человек. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову – я вздрогнул. Кловис. Он посмотрел на меня равнодушно и отвел глаза. Я дернул щекой. Да, они насильники, бродяги, мародеры и никчемные люди! Да, почти все из них запятнали свою совесть грабежами и убийствами. Но когда-то я командовал наемной ротой и знаю, что у этих людей находится в нужный момент и настоящая честь, и настоящая храбрость. Так мне ли, Выродку, их осуждать?

Дакоты нигде не было видно. Гилберт стоял неподалеку, положив меч на плечо, и смотрел на бывших своих друзей. Глаза у него были странные. Привыкай, мальчик. Редко удается побыть на однозначно правой стороне. И почти всегда это пребывание связано с привкусом горечи.