Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 - Петр Александрович Дружинин

В целях самого широкого привлечения к пропаганде идей советского патриотизма писателей, работников киноискусства и театра считать необходимым:

а) Президиуму, партгруппе Союза советских писателей разработать и внести на обсуждение пленума Правления ССП развернутую программу идейно-творческой и организационной работы с различными группами членов Союза – прозаиками, поэтами, драматургами, литературными критиками, литературоведами и переводчиками, предусмотрев в этой программе создание художественных произведений, публицистических и литературно-критических работ, популяризирующих достижение советской культуры и посвященных критике буржуазной культуры. ‹…›

Поручить Президиуму Академии наук СССР совместно с Министерством высшего образования СССР организовать выступления важнейших деятелей науки с лекциями и докладами, посвященными критике буржуазной идеологии и достижениям советской науки и культуры, о мировом значении советской науки и культуры»[313].

Показательным примером борьбы с пресмыкательством перед заграницей стало так называемое «дело КР». Образовалось оно подобно тому, как для воздействия на творческую интеллигенцию свет клином сошелся на Зощенко и Ахматовой – в общем-то чисто случайно и лишь по настроению главы государства. В данном случае такими же без вины виноватыми стали два советских профессора – микробиолог Н. Г. Клюева и гистолог Г. И. Роскин. Хотя кампанией была охвачена не столь широкая аудитория – «дело КР» было достаточно локальным, не обсуждалось открыто в прессе и затрагивало преимущественно научную общественность, – но круги, шедшие от него по глади советского общества в виде так называемых судов чести, ощущались и позднее.

Суть дела состояла в следующем. В 1931 г. заведующий кафедрой гистологии МГУ профессор Г. И. Роскин и его коллега Е. В. Экземплярская, занимаясь проблемами воздействия на рост саркомы (раковой опухоли) инфекции простейшего паразита – трипаносомы, совершили научное открытие: введение трипаносомы круци в организм животного тормозит рост саркомы. А когда в 1939 г. профессор Г. И. Роскин познакомился с врачом-микробиологом Н. Г. Клюевой, то они принялись вместе целенаправленно работать над созданием противоракового препарата, получив к началу 1946 г. в своих исследованиях положительные результаты.

В марте 1946 г. ученые доложили на общем собрании Академии медицинских наук СССР о получении ими препарата, позволяющего бороться с саркомой: это стало сенсацией в отечественной и мировой науке. После сообщений по Всесоюзному радио в советской и заграничной прессе поднялся ажиотаж, который свидетельствовал не только о чаяниях, связанных с известием о таком чудодейственном изобретении, «но и о том, что в дело вмешалась большая политика»[314].

«Действительно, трудно найти в современной медицине более актуальную, более животрепещущую проблему, чем лечение рака, в особенности тогда, когда оперативные или лучевые способы лечения неприменимы или уже испытаны и оказались безуспешными», – писала газета «Правда»[315].

Открытием заинтересовались все, в том числе и американцы, причем на самом высоком уровне. В июне 1946 г. лабораторию ученых посетил посол США и будущий директор ЦРУ Уолтер Смит, вполне осознававший важность открытия. Смит предложил совместное проведение дальнейших исследований и готов был гарантировать поставку из США столь необходимого для работы лабораторного оборудования. Это предложение не встретило противодействия ни со стороны руководства Минздрава, ни у кураторов в ЦК; даже напротив, показалось им привлекательным:

«20 июня Политбюро утвердило решение Секретариата ЦК командировать в США академика-секретаря АМН СССР В. В. Парина, которому были переданы рукопись подготовленной Клюевой и Роскиным книги “Биотерапия злокачественных опухолей”, ампулы круцина (“КР”)»[316].

Но пока академик-секретарь В. В. Парин был в Америке, Сталин поручил разобраться с подозрительным посещением московской лаборатории Клюевой и Роскина послом Соединенных Штатов. В. В. Парин, не подозревавший о таких переменах, 26 ноября 1946 г. передал ампулы препарата и рукопись книги американской стороне. Не останавливаясь подробно на аспектах этого дела, скажем, что 17 апреля 1947 г. на приеме в Кремле Сталин завел разговор об академике, спросив поочередно у Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина, доверяют ли они В. В. Парину; услышав утвердительные ответы, «как бы подводя итог, Сталин сказал: “А я не доверяю”»[317]. Этого было более чем достаточно для того, чтобы в ту же ночь ученый был арестован по обвинению в шпионаже. И только отмена 26 мая 1947 г. смертной казни спасла ему жизнь. 8 апреля 1948 г. ОСО МГБ СССР приговорило его к 25 годам тюремного заключения.

Поскольку секрет создания противоракового препарата был таким образом утерян и уже не мог служить козырем во внешней политике (а именно такая роль была ему уготована), то Сталин решил использовать этот случай как показательный. 28 марта 1947 г. принимается совместное постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О судах чести в министерствах и ведомствах», которым создается новый орган общественного порицания, отличающийся от обычных для тех времен проработок на партсобраниях как масштабом, так и более солидной процедурной организацией. Одним из первых судов чести был суд в Минздраве СССР, который рассматривал как раз «дело Клюевой и Роскина». И хотя это был не уголовный, а так называемый товарищеский суд, готовился он непосредственно А. А. Ждановым, а потому и масштабы судилища были беспрецедентны.

Результаты суда, проходившего в июне 1946 г. в клубе Совета министров СССР на Берсеневской набережной (ныне Театр эстрады), были изложены Ждановым в «Закрытом письме ЦК ВКП(б) о деле профессоров Клюевой и Роскина» от 16 июля 1947 г.

Хотя ныне «дело КР» исследователи пытаются трактовать как «громкое», в действительности оно, к счастью, не имело масштаба и последствий, сопоставимых с постановлениями 1946 г. по идеологическим вопросам или с докладом Лысенко на сессии ВАСХНИЛ в 1948-м. Причина состоит, прежде всего, в самом названии итогового партийного документа – «Закрытое письмо». Оно было издано под грифом «Секретно» и за рамки обсуждения на закрытых партсобраниях не выходило. Что же касается судов чести, то они также, в силу сложной процедуры их организации, не прижились. Но, несомненно, хотя «Закрытое письмо» и не пошло «в народ», а суды просуществовали недолго, воздействие «дела КР» на научную интеллигенцию было значительным.

Приведем фрагменты партийного документа:

«Центральным Комитетом ВКП(б) за последнее время вскрыт ряд фактов, свидетельствующих о наличии среди некоторой части советской интеллигенции недостойных для наших людей низкопоклонства и раболепия перед иностранщиной и современной реакционной культурой буржуазного Запада. Особенно характерным в этом отношении является дело об антипатриотических и антигосударственных проступках профессоров Клюевой и Роскина, вскрытое ЦК ВКП(б) и рассмотренное в июне текущего года Судом чести при Министерстве здравоохранения СССР.

Центральный Комитет считает необходимым, ввиду большого политического значения этого дела, обратиться к партийным организациям, а также к министрам и парторганизациям министерств с настоящим письмом, в котором изложены как обстоятельства дела, так и вытекающие их него выводы и уроки. ‹…›

ЦК ВКП(б) считает, что дело профессоров Клюевой и Роскина