Колония - Андрей Ливадный

«Это на ночь-то глядя…» — мысленно простонал Роберто, с трудом поднимаясь на ноги.

В глубине расселины царил плотный сумрак, здесь терялось ощущение времени, и лишь взглянув вверх на тонкую полоску сереющего неба, можно было определить, что наступает вечер.

Курт оказался опытным проводником. В отличие от вечно стонущего Маскани, он терпеливо сносил физические нагрузки и те минимальные лишения, которые приходилось терпеть, учитывая, что в распоряжении небольшой экспедиции находилось самое современное оборудование и средства поддержания жизни.

Он быстро наладил подвесной мост, пристрелив два троса к противоположной стороне расселины. Багиров лишь наблюдал за его действиями, не вмешиваясь с советами, зато, когда выпущенные из специального устройства наконечники глубоко вонзились в камень и настала пора спускаться вниз по туго натянутым канатам, он откровенно удивил Штиммеля, спокойно, даже уверенно продев запястья в крепления скользящей подвески и со сноровкой профессионального альпиниста скользнув в сумрак расселины.

Оказавшись на небольшом каменном козырьке, который выступал из монолита горной породы в двух метрах ниже странной жилы, Иннокентий Осипович быстро закрепил свой страховочный фал, вбив в трещины несколько дополнительных костылей, и, осмотрев в свете фонаря удачно расположенный карниз, просигналил Курту, давая понять, что все в порядке.

Штиммель оставил часть снаряжения наверху, надежно пристроив его на случай непогоды. Пока он занимался распределением имущества и припасов, вниз отправился Маскани, которому узкий двухметровый каменный козырек пришелся совсем не по душе.

— Где мы будем сегодня спать? — ворчливо осведомился он у Багирова.

— Думаю, что ниже, на площадке перед скрытой полостью. Там достаточно места, чтобы раскинуть палатку и разместить оборудование.

Роберто посмотрел вниз, но от комментариев воздержался. По крайней мере, он находил в случившемся одну положительную сторону — внезапная находка прервала изнурительное восхождение.

Пока Маскани размышлял над перспективой близкого отдыха, а Багиров в свете фонаря вожделенно рассматривал расположенную несколькими метрами выше жилу, Штиммель спустил на карниз два объемистых кофра с упакованным оборудованием. Спустя минуту он появился сам, плавно затормозив скольжение, перед тем как коснуться ногами каменной тверди.

Освободившись, он закрепил свою страховку и повернулся к Багирову:

— Удивляюсь вам, Иннокентий Осипович.

— Чем я вас заинтриговал, Курт?

— Своей физической подготовкой. Первое впечатление у меня было, скажем мягко, не ахти какое.

— Внешность обманчива, — уклонился от прямого ответа Багиров.

Однако Курт не дал ему отшутиться.

— И все же? — Он с прищуром посмотрел на пятидесятилетнего археолога. Я видел, как вы манипулировали подвеской. Это похоже на навык профессионала.

— Вас интересует, чем я занимался в жизни? — приняв ироничный тон, переспросил Багиров. — Или вопрос носит сугубо практический характер?

— В общем-то, и то и другое. Здесь все-таки не равнина…

— Я понимаю. Можете не беспокоиться, я не создам дополнительных неудобств. Что касается навыков, то они действительно несколько шире, чем предполагает моя сегодняшняя профессия. — Иннокентий Осипович на миг задумался, а потом добавил, решив, что откровенность не причинит ему никакого вреда — скорее она снимет ряд вопросов, добавив в отношения между членами маленькой экспедиции немного доверительности, что само по себе вовсе неплохо: — Я служил в Военно-космических силах России.

Брови Курта удивленно взметнулись.

— Даже так? Значит… — он мысленно сопоставил возраст Багирова с известными вехами освоения космического пространства, — вы участвовали в астероидном кризисе?

— Довелось… — Иннокентий Осипович не был склонен развивать данную тему и потому добавил: — Давайте приниматься за дело, Курт. Нужно установить палатку на нижнем выступе и подвесить клеть для детального осмотра жилы. Работы не на один час.

— Палатку и подготовку ночлега мы поручим Маскани. — Штиммель обернулся. — Эй, Роберто, хватит жаться к стене. Сейчас я натяну тросы между площадками, займешься ужином и установкой палатки, пока мы с Иннокентием Осиповичем будем подвешивать клеть.

— Я боюсь высоты, — буркнул итальянец, но Штиммель лишь насмешливо сверкнул на него глазами.

— А ты поменьше смотри вниз, — посоветовал он, заряжая метательное приспособление для натяжки очередной пары тросов.

Сколь ни сжигало Багирова любопытство, помноженное на внезапно проснувшийся азарт первооткрывателя, подняться к странным конкрециям им удалось лишь утром, когда над разломом забрезжил серый марсианский рассвет. Работы по обустройству временного лагеря и установка клети отняли гораздо больше времени и сил, чем полагал Багиров, так что ему пришлось отказаться от немедленного осмотра жилы, вняв разумным доводам Курта, который настаивал на отдыхе.

Он проснулся раньше других и некоторое время лежал, прислушиваясь к окружающим звукам.

Марс поразил Багирова обилием тишины. Стоило удалиться на несколько сот метров от населенного пункта, как тебя вдруг окружала совершенно иная реальность, в которой не было привычного монотонного гула, сотканного из сотен, тысяч, а может, миллионов шумов, обычно сопровождавших человека на Земле, где бы он ни находился. Спастись от «голоса» непомерно разросшихся ввысь и вширь мегаполисов можно было лишь в определенных местах, где фрагменты природных комплексов, вырванные из общего контекста погибающей биосферы, были заключены под прозрачные купола из толстого звукоизоляционного пластика.

Лежать в тишине, чувствуя, что от внешнего мира тебя отделяет всего лишь ткань надувной палатки да теплый спальный мешок, было странно и в то же время приятно. Ради этого стоило покинуть Землю и решиться на межпланетный перелет, хотя врачи предостерегали Багирова от подобных экспериментов со здоровьем — в сорок лет он перенес инфаркт и с тех пор жил в плену многих ограничений, сменив образ жизни, прочно осев в кабинете Института археологии, сменив полевые изыскания на удобное кресло в аналитическом отделе информационного центра.

Виной всему было ранение, полученное им четверть века назад. Астероидный кризис, зародившийся в космосе, едва не накрыл тогда Землю апокалипсическим валом третьей мировой войны.

Он лежал, слушал тихое посапывание Маскани, которое изредка нарушали звуки срывающихся с большой высоты камней, вдыхал холодный и чистый утренний воздух, думая, что ему несказанно повезло. Наверное, он сделает все зависящее, чтобы остаться тут, в колонии.