Скверная жизнь дракона. Книга восьмая - Александр Костенко

С боков от площадки тропинки, заботливо вырубленные в толще древесины, тянулись к сотням массивных веток и их густым кронам, между ними спокойно бы пролетела и стая драконов. В ветвях всюду прятались гнёзда, только если обычные птицы строят их из веточек, то местные из стволов деревьев. В огромных гнёздах лежали яйца с монотонной серой скорлупой, жёлтые в разную крапинку, красноватые с прожилками — но все выше человеческого роста.

Многое прояснилось, многое сложилось цельной картиной. Пять лет назад какой-то маг пожертвовал собой, чтобы довести группу до верхушки дерева — и пять лет назад нас с Налдасом отказывались впускать в город из-за шукаты, огромного осквернённого беркута. Сегодняшняя группа длинноухих шла к дереву и целенаправленно защищала двух эльфиек с каким-то «достижением»; и, понятно, что именно эти эльфийки должны были сделать в одном из гнёзд.

Можно было бы сейчас всю одежду вместе с рюкзаком и бронёй-оберегом свернуть в плащ, воплотится в свою истинную форму, схватить свёрток в зубы и спуститься, пролететь к началу пути и там воплотиться обратно — но это огромный риск. И плевать, что длинноухие могут заметить моё истинное обличие, но сколько я тогда нежити за собой потащу? Мне же отбиваться от них потом.

Я дрожащими от тремора и усталости руками снял с плеча пояс с сумками. Склянки глухо звякнули. Пояс описал широкую дугу и рухнул на площадку, звонко треснуло стекло, в воздухе запахло чем-то мускусным.

— Обещание исполнено. Они на самом верху, — саркастично произнёс я. На верхушке центрального дерева меня больше ничего не держало.

* * *

Из сада я вышел ночью усталый, голодный, злой, запыхавшийся, сонный и, вообще, внешне не очень приятный. Ксаты и так выглядят как страшный сон косметолога, а я в тот день был неотразим: поставь передо мной зеркало, и оно бы разбилось мелкими осколками, не способное отразить моё великолепие.

В недалеко от сада дежурила повозка, длинноухий возница сначала испугался вышедшей нежити, но заприметил золотую броню. Меня несказанно обрадовало наличие повозки, но я едва не заплакал от счастья, когда забрался в кузов и лёг на пол. Руки не поднимались от усталости, я как гусеница выворачивался и дёргался, постепенно выбираясь из брони-оберега. Ждать помощи не хотелось.

Лагерь опустел, в нём осталось с пяток охранников и несколько извозчиков, многие спали. Я пробыл в саду чуть меньше суток, а, казалось, что больше недели. Прибытие повозки всполошило лагерь, все длинноухие проснулись, увидели усталого ксата и сразу же принялись собирать палатки. Никто не хотел оставаться около скверны дольше положенного.

Я с удовольствием переоделся в обычную одежду, а от истрёпанного кожаного комплекта избавился. Быстро перекусил походной лепёшкой с несколькими редьками и кусками вяленого мяса, с удовольствием выпил кувшин терпкого вина. И завалился спать. Просыпался только в обед, облегчиться да перекусить, а ближе к вечеру меня растормошил помощник. Как бы мне ни хотелось в тот момент послать длинноухого в скверну и нахер, а потом поменять пути назначения и послать ещё раз — но именно я попросил его о побудке, иначе ночью не уснуть.

В твердыню князя я попал ближе к ужину. Приятно после долгой трудовой недели и тяжёлого дня смыть с себя все трудности как заскорузлую грязь. Стоило мне выйти из бани, встроенной в твердыню князя, как на меня налетел светло-красный шарик с серовато-жёлтыми волосами и светло-синей кожей. Девочка низко поклонилась, приблизилась вплотную и робко протянула руки, схватив меня за край рубахи.

— Соя… — девочка осеклась, заметив мой усталый взгляд. — Я рада видеть… ам… вас, хозяин, — пролепетала девочка со счастливой улыбкой. Меня всего передёрнуло от этого «хозяйканья», но я сдержался.

— Молодец, у тебя хорошо получается говорить, — я потеребил волосы малышке, на что та прикрыла глаза от удовольствия и что-то блаженно прошептала.

Стоявшая рядом гувернантка сообщила, что меня настойчиво приглашают на ужин. Я его более чем ждал.

Мы шли по длинному коридору к одному из обеденных залов, девочка давила счастливую беззаботную улыбку и не выпускала край моей рубахи. Она отпустила его на секунду, когда мы рассаживались за столом, но одной из нижних рук тотчас же ухватилась обратно.

Длинноухие пришли через несколько минут после нас, но даже это время мне показалось вечностью. На краю стола стоял стеклянный графин с тёмно-бордовым вином, пахло персиками и гвоздикой. Я вожделенно смотрел на него, но одёргивался.

Лутарикий с двумя верными приятелями едва ли не влетел в обеденный зал, торопясь сесть за стол, приказать слугам разлить напитки, подать закуски перед основным блюдом — и отойти к стенам.

— Я надеюсь вы, Ликус, простите нам нашу… нервозность, — улыбнулся Лутарикий. Его приятели кивнули и чуть пригубили вина с бокалов. Они показывали, что собираются больше слушать, чем говорить.

— Смотря чем она вызвана, — я взял бокал, но силой заставил себя остановиться и не выпивать залпом половину.

— Вы ходили к центру, и вернулись, — Лутарикий закинул в рот тарталетку, для приличия, и отодвинул тарелку. — Мы вас просим не молчать. Расскажите, как всё прошло.

— Если вы спрашиваете о том, как шла группа — то шла она вполне слаженно. Если спрашиваете, докуда она прошла — то далеко. А некоторые из группы и слишком далеко.

— Настолько, — от возбуждения будто нарочито натянутый фальцет Лутарикия звучал расстроенной скрипкой.

— Кто-то видел один из входов в основной ствол, кто-то видел залы с большими кристаллами. А кто-то видел какие-то странные наросты на колоннах с выпирающими из них… кристаллами души. Я прав?

— Вы были там? — подался вперёд Лутарикий, остальные два эльфа вцепились в моё лицо колючими взглядами.

— И многое видел.

— Что с избранницами?

— Они не дошли. Скверна не пощадила их.

— Они просили…

— Ланагария взяла с меня обещание доставить на самый верх склянки с синей и жёлтой жидкостями. Других обещаний я не давал.

Лутарикий шумно вздохнул и закрыл глаза, как и два других эльфа. Так они просидели несколько минут, даже не заметив, что закуски сменили на горячее блюда. Первым успокоился эльф в синем балахоне, потом Лутарикий, потом эльф в красном. Они все втроём переглянулись и кивнули друг другу.

— Мы предупреждены и о таком, — спокойным голосом проговорил Лутарикий. — Мы благодарны, Ликус, что вы рискнули собой ради помощи в нашем сокровенном долге. Вы многое сделали для нас.

— И я надеюсь получить соответствующую оплату, —